Я, выявляя проблемы в детях, о которых писала в предыдущих постах, приглашала на консультацию родителей, чтобы познакомиться с ними и вместе определить, откуда в ребенке эти проблемы, чтобы помочь родителям что-то изменить в стиле воспитания. И я сделала второе открытие, которое потрясло меня.
Все упиралось в женщину. В маму ребенка.
Все, что происходило с ребенком, определялось ею. Создавалось ею. Было следствием именно ее, маминого влияния. Как бы странно или спорно это сейчас ни звучало, но это было именно так.
Если, например, старшеклассник был неуверен в своих силах, сомневался, что поступит в институт «без блата», я именно это слышала, находила в мамином отношении.
— Да разве сейчас поступишь? — говорила она. — Сейчас такое время— без денег никуда! Сейчас ребенок своими силами ни за что не поступит…
И я понимала откуда эти представления в ребенке. Ему уже «объяснили». Что не все в этой жизни возможно, что мы не в силах противостоять обстоятельствам, что жизнь несправедлива, и если у тебя нет денег, ты ничего в ней не достигнешь.
И если я, например, встречалась со случаями повышенной тревожности у ребенка, нестабильности, страхов, то именно это я находила и в маме: повышенную тревожность, нестабильность, страхи. Ее представления о жизни были наполнены страхами, ограничениями, ожиданием чего-то плохого.
Такая мама только еще заходила в кабинет, а на лице ее было выражение напряженного ожидания, тревоги. И интонация ее в первые минуты разговора только подкрепляла мою мысль:
— Я мама Пети Иванова, — тревожно говорила мама. — Меня так тревожит Петя… Я чувствую, что что-то не так… Меня это так беспокоит… Я боюсь, что он не сможет нормально общаться... Мне кажется, он боится учительницу…
Она говорила это так напряженно, так тревожилась и переживала, что мне тут же становилось понятно как «делается» «тревожный» Петя.
Когда Петя уходит в школу, мама наверняка говорит:
— Собирайся скорее, а то опоздаешь… Учительница будет ругаться… Опоздаешь — ребята будут смеяться над тобой… Смотри там, осторожно…
И Петя понимает, что мир очень страшный, тревожный, что нужно всего бояться.
А когда Петя приходит из школы, мама с тем же напряженным выражением лица и с той же тревожной интонацией говорит:
— Тебя там никто не обижал?.. Учительница тебя не ругала?..
И Петя опять убеждается в том, что мир недоброжелателен, и нужно его бояться.
И точно так же, когда, например, я приглашала на встречу родителей ребенка, отличающегося агрессивным, конфликтным поведением, не умеющим строить нормальные, доброжелательные отношения со сверстниками, я находила все эти проявления у мамы ребенка.
Открывалась дверь моего кабинета и мама с напряженным, недоброжелательным лицом, с агрессивной, нападающей интонацией начинала говорить:
— Что вы хотите от моего Саши?.. А почему это он должен?.. А почему вы меня вызвали… Почему другие дети…
И мне становилось понятно, как «делался» «конфликтный» Саша.
Конфликтная, наполненная агрессией, мама может научить ребенка именно этому. Она не может научить его строить доброжелательные отношения с людьми потому, что сама не умеет этого делать.
Дети были слепками своих мам. Слепками того, как мамы относились к жизни. Как мамы общались. Как мамы могли или не могли за себя постоять.
Дети были слепками мам, отражениями мам — маминой нестабильности, нервозности, тревожности, зажатости, агрессивности.
Дети были отражениями маминых нестабильных, так часто негативных картин мира!
«Но почему именно мам?» спросишь ты. Почему мам, а не пап? Ведь ребенка воспитывают два родителя!
______________________
Я предлагаю вам порассуждать в комментариях на эту тему. А продолжу в следующем посте.
______________________
Мою книгу «Счастье быть женщиной» можно заказать по этой ссылке.