Блин, опять?! Мэри тяжко вздохнула. Опять этот непонятный чел со своей розой.
Отработанным за месяц движением Мэри вытянула в сторону руку. Гладкий стебель лег точно а ладонь, голубовато- розовый бутон склонился под своей тяжестью.
Эта опера с балетом началась примерно с месяц. Высокий незнакомец жал около дома. И..смотрел. Взгляд Мэри ощущала кожей. От него было немного щекотно и тепло.
Сначала испугалась, мало ли долбанутиков? Но мужчина даже не пытался приблизиться. Стоял и глядел на Мэри, будто она драгоценность.
А потом стал приносить цветы, розы. Не те пафосные, мертвые, пахнущие деньгами, а живые и очень трогательные.
Уж в цветах- то она разбиралась. Тусовщица, байкерша, популярная фотомодель, как сама говорила, не для всех, Мэри купалась в цветах.
Был, кстати, такой опыт: Мэри лежала в море пурпурных роз под фотовспышками и восхищёнными "да, так!" фотографа.
Снимки получились острыми, необычными: копна иссиня- черных волос , жёлтые тигриные глаза, резкие скулы. И тонкая вязь тату на сильном теле дикой кошки.
Как вторая кожа. Как маскировка. Как защита: от ненужных взглядов, встреч, прикосновений.
От той девочки Маши, которой была когда- то. Маши, которая должна была есть кашу, хорошо учиться и приходить домой ровно в восемь, не позволять себе красной помады ,мини и свиданок до утра. Не позволять себе быть собой.
Маша терпела, сколько смогла. А потом сбежала. Огни большого города и всё такое. Хватило ума не спиться и не сесть на иглу. А вот тату увидела - и понеслось: одна, вторая, третья. Говорят, татуировки меняют жизнь? Маша, а теперь уже Мэри, вывернула свою с изнанки на лицевую часть. Познакомилась с ребятами- байкерами, девчонками, которые также фанатели от рисунков на своем теле.
А потом стала зарабатывать. Необычная внешность вкупе с тату позволили оставить многих моделей позади.
Камера любила Мэри, Мэри любила камеру.
А мужчин завораживала эта дикая пластика и татуировки, которые словно струились при каждом взмахе рук, повороте длинной шеи, смене позы.
В мужчинах недостатка не было, хотя по жадным рукам научилась давать быстро. Всё брутальный, рисковые, уверенные в себе. Мачо, одинокие волки и прочее. Так и Мэри была кошкой, которая гуляет сама по себе.
К вниманию привыкла быстро. Смешной незнакомец с розами вызывал досаду. Попросить что ли, ребят с байкерского клуба поговорить по- свойски? Надо, но почему - то не хотелось.
Роза пахла нежно и трогательно. И ещё. Сегодня незнакомец позволил себе прикоснуться к ладошке Мэри.
В этом прикосновении не было жадной торопливости, липкой похоти, игры опытного самца. Оно было бережным.
А вот к этому и не привыкла.
Бережно к ней не относился никто: ни родители, ни фотографы, ни немногочисленные мужчины, которым позволила быть рядом.
Родители требовали подчинения и достижений, словно она лошадь, участвующая в забеге. Фотографам нужны были фото на разрыв аорты. А мужчины..
Мужчины стремились завоевать, подчинить, добиться, словно Мэри - приз в игре " Уломай любую"
А тут..
От удивления Мэри чуть не выронила цветок
- Ну, прынц гадский, пошли, что ли?
Зелёные глаза за стеклами очков блеснули удивлённо и чуть насмешливо.
- Надеюсь, во имя дамы мне позволено будет совершить хоть завалящий подвиг?
- А то! Хочу мороженого!
Она вернулась за полночь. Странно, а ведь можно проговорить пять часов кряду и не заметить. С ним было легко. Технарь, но не зануда, " хороший мальчик", но не маменькин сын и не мажор. Он умел рассказывать и умел слушать.
И почему - то рядом было тепло и надёжно. И женским чутьем Мэри понимала, что всё, что Глеб ( так звали теперь уже знакомого незнакомца с розой) делает, делает из искренней заботы о ней. Ему было не все равно, вкусное ли мороженое, не замёрзла ли она.
Впервые захотелось статьне Мэри, резковатой, утрированно независимой, а Машей, мягкой, красивой, женственной. Как те розы, что Глеб дарил.
Встречались за углом магазина недалеко от Машиного дома, это стало их местом.
Каждый вечер из тату- Мэри превращалась в Машу. Каждый вечер поражалась спокойной силе, исходившей от Глеба.
- Что же ты просто не подошёл и не познакомился?
- Ты такая красивая. И казалась такой несбыточной. До тех пор, пока не назвала меня прынцем гадским.
- Знала бы, назвала раньше, - ляпнула Мэри и покраснела
- Мэри..
- Я Маша.
- Моя Маша. Моя?
Кивнула счастливо. Счастье делает женщину мягкой. Счастье делает женщину женщиной.
Но однажды Глеб не пришёл. Телефон молчал, а в душе Мэри бушевали демоны. Зачем подпустила к себе так близко? Больно делают только самые дорогие и любимые. А ей больно.
Где он сейчас? Пришел, увидел, изменил. Металась раненым зверем. Хотелось назад, к себе прежней. Но где она, та Мэри? И была ли?
Рывком накинула косуху на плечи, в секунду набрала номер:
- Фил, это Мэри. Дело есть.
Говорила торопливо, давясь словами.
Та том конце трубки крякнул
- Очешуеть! Уверена?
Это была долгая ночь, полная боли, страха перед неизвестностью. Рождаться заново больно и страшно. Утром Мэри не стало. А Маша вздохнула легко и свободно.
Фил удовлетворённо присвистнул
- Хорошо получилось! Ни одной татухи не осталось. Мэри, он того стоит
- На все сто.
Домой не шла, брела, до того устала
- Маша!
- Сердце рванулось, пропуская удар.
На их месте стоял Глеб. Высокий, ладный, спокойный. В тонком орнаменте причудливой вязи татушек.
- Зачем?
- Думал, что так станем ещё ближе.
- Мы дураки!- засмеялась Маша, показывая свои руки без татуировок.
- Зачем?
- Думала стать тебе ещё ближе.
Что дальше ? Писать не буду. Всё счастливые пары счастливы одинаково.