"А что делает смерть с нашей душой? Какой природой наделяет ее? Что берет у нее или придает ей? Куда девает ее? Возвращает ли ей хоть изредка телесные очи, чтобы смотреть на землю и плакать?"
"До смертного приговора я ощущал биение жизни, как все, дышал одним воздухом со всеми; теперь же я почувствовал явственно, что между мной и остальным миром выросла стена. Все казалось мне не таким как прежде."
"Пусть вокруг меня все однообразно и серо, зато во мне самом бушует буря, кипит борьба, разыгрывается трагедия."
Всем привет😉
Произведения Виктора Гюго потрясают глубиной проникновения в человеческие сердца, писатель очень точечно и с пониманием подходил к погружению в самые разные чувства.
Сегодня я хочу обсудить повесть "Последний день приговоренного к смерти", открывающую портал в голову человека, жить которому осталось считанные дни.
Сюжет
Изначально дневник был опубликовал анонимно, что только поспособствовало его ошеломительному успеху!
Открывали историю эти строки:
"Есть всего две возможности истолковать появление этой книги: либо в самом деле существовала пачка пожелтевших листков бумаги разного формата, на которых были записаны последние мысли несчастного страдальца; либо нашелся такой человек, мечтатель, изучающий жизнь в интересах искусства, философ, поэт, словом, человек, который увлекся этой мыслью, или, вернее, эта мысль, однажды придя ему в голову, настолько, увлекла его, что он мог избавиться от нее, лишь изложив ее в книге.
Пусть читатель остановится на том из двух объяснений, которое ему больше по вкусу."
Виктор Гюго был ярым противником смертной казни, о чем заявил в написанном после публикации предисловии⬇️
P.S. Кстати, я очень советую вам прочитать если не целый рассказ, то хотя бы предисловие к нему. Оно походит на отдельное произведение с четко выраженной мыслью.
"Последний день приговоренного к смерти - это прямое или косвенное, считайте, как хотите, ходатайство об отмене смертной казни. Цель его - и он хотел бы, чтобы потомство, если только оно остановит свое внимание на такой малости, так и восприняло это произведение, - цель его не защита какого-то одного определенного преступника, что не так уж сложно осуществить от случая к случаю; нет, это общее ходатайство о всех осужденных настоящих и будущих, на все времена; это коренной вопрос человеческого права, поднятый и отстаиваемый во весь голос перед обществом, как перед высшим кассационным судом; это грозная преграда, abhorrescere a sanguine, воздвигнутая навеки перед всеми судебными процессами; это страшная, роковая проблема, которая скрыта в недрах каждого смертного приговора, под тройным слоем трескучего, кровожадного красноречия королевских прислужников; это, повторяю, проблема жизни и смерти, открытая, обнаженная, очищенная от мишуры звонких прокурорских фраз, вынесенная на яркий свет, помещенная там, где ее следует рассматривать, в ее подлинной жуткой среде - не в зале суда, а на эшафоте, не у судьи, а у палача.
Вот какова была цель автора. И если будущее покажет, что он достиг ее, на что он не смеет надеяться, то иного венца, иной славы ему не нужно."
Произведение написано в виде дневника некоего мужчины, осужденного на смертную казнь. Читатель не знает, какое именно преступление совершил герой, но, скорее всего, это убийство. На этот вывод наталкивают несколько сцен, связанных с отцеубийством.
Подсудимого ввели в зал, где должен был быть оглашен приговор. Это был самый обычный летний день, освещенный солнцем и хорошим настроением. Мужчина находился в уверенности, что его жизнь в безопасности, ведь все мы верим в собственное бессмертие, пока не сталкиваемся с обычной реальностью.
Меня очень тронул момент введения героя в зал, приговор будто уже звенел в воздухе еще до произнесения ужасающих слов.
"Вдруг настала полная тишина. Я дошел до своего места. В тот самый миг, когда улеглась сумятица в зале, улеглась и сумятица в моих мыслях. Я сразу отчетливо понял то, что лишь смутно представлял себе раньше, понял, что настала решительная минута - сейчас мне произнесут приговор.
Как ни странно, но тогда мысль эта не ужаснула меня. Окна были раскрыты, воздух и шум города свободно вливались в них; в зале было светло, как на свадьбе; веселые солнечные лучи чертили тут и там яркие отражения оконных стекол, то вытянутые на полу, то распластанные по столам, то перегнутые по углам стен; от окон, от этих ослепительных прямоугольников, как от огромной призмы, тянулись по воздуху столбы золотистой пыли.
- Приговорен к смерти! - повторила толпа; и когда меня повели прочь, все эти люди ринулись мне вслед с таким грохотом, будто рушилось здание. Я шел как пьяный, как оглушенный. Во мне произошел полный переворот. До смертного приговора я ощущал биение жизни, как все, дышал одним воздухом со всеми; теперь же я почувствовал явственно, что между мной и остальным миром выросла стена. Все казалось мне не таким, как прежде. Широкие, залитые светом окна, чудесное солнце, безоблачное небо, трогательный желтый цветочек - все поблекло, сделалось белым, как саван. И живые люди, мужчины, женщины, дети, теснившиеся на моем пути, стали похожи на привидения."
Дальнейшее повествование - это подробное собрание мыслей о жизни, смерти и судьбе. Герой описывал реальность жизни в тюрьме и вечного ожидания конца, рассказывал о муках последний дней, о радостях и воспоминаниях. Мужчина метался от принятия до боли из-за рвущейся наружу жизни, что не хочет обрываться раньше времени.
"Ну что тут такого? "Все люди, - помнится, прочел я в какой-то книге, где больше ничего не было примечательного, - все люди приговорены к смерти с отсрочкой на неопределенное время." Значит, ничто особенно не изменилось в моем положении. С той минуты, как мне прочли приговор, сколько умерло людей, располагавших прожить долгую жизнь!
Нет! Все равно это ужасно!"
Мы живем и не знаем о предстоящем последнем дне, но он витает где-то там, в будущем. Осужденные люди знают дату и время и доживают оставшиеся часы, наталкиваясь во всех размышлениях на одну единственную мысль - день уже выбран, его не избежать. Такое страшно представить даже на мгновение.
"Что бы я ни делал, она всегда тут, эта адская мысль, стоит около меня, как свинцовый призрак, одинокая, ревнивая, отгоняющая всякое развлечение, стоит лицом к лицу со мною, несчастным, и теребит меня ледяными руками, когда я захочу отвернуть голову или закрыть глаза. Она вкрадывается под разными видами всюду, где ум мой хотел бы ее избегнуть, примешивается, как ужасный припев, ко всем словам, с которыми ко мне обращаются, прилипает вместе со мною к отвратительным решеткам моего каземата, не отстает от меня, когда я бодрствую, стережет мой судорожный сон и снится мне в виде ножа."
Гюго наводит читателей на обдумывание темы казни в целом, это вызывает очень противоречивые чувства, так как с обеих сторон мнений речь идет о человеческой жизни и ее насильственном прекращении тем или иным способом (убийство/смертный приговор).
Повесть стоит прочесть ради погружения в такой тяжелый момент и параллельного мысленного процесса, ведь мы нечасто думаем о таких вещах. Я считаю, что подобного рода внутренние дискуссии важны для роста над собой и взглядами, продиктованными ранее обществом и медиа. Конечно, язык Виктора Гюго в очередной раз потрясает своей красотой и глубиной, это тоже одна из причин для ознакомления с произведением.
Толпа
"Останавливались ли они хоть когда-нибудь на этой едкой мысли, что в человеке, которого они отсекают, живет дух - дух, рассчитывавший на жизнь, душа, которая не располагала умирать? Нет. Во всем этом они видят только вертикальное падение треугольного ножа, и, конечно, уверены, что для осужденного не было ничего прежде, не будет ничего после."
Писатель сделал большой акцент на толпу, собирающуюся ради увлекательного зрелища завершения жизни человека. Для толпы этот момент являлся лишь развлечением и забавой, щекоткой для нервов и чувств.
Интересно, что бы сказал отдельно взятый человек из этой толпы о предстоящей казни? Неужели люди продолжили бы так легкомысленно относиться к этому акту так называемого правосудия?
К толпе вопросов не меньше, чем к осужденному убийце и его палачу. Человеческая жестокость имеет много проявлений, стадное чувство - одно из них.
Для собравшихся людей казнь была лишь обыденностью, а для стоящего на эшафоте это представало концом всего: надежд, любви, исправления и искупления, счастья и горя.
Ожидание и конец
"Боже мой! Меня спасите, меня! Правда ли, что это невозможно, что должно будет умереть завтра, сегодня может быть, что это непременно будет? Боже мой! От этой ужасной мысли можно раздробить себе голову о тюремные стены."
"- Добейтесь, добейтесь помилования! - твердил я. - Или, ради Христа, подождите хоть пять минут!
Кто знает? Помилование еще может прийти! Слишком страшно так умирать в мои годы! Не раз случалось, что помилование приходило в последнюю минуту. А кого ж и миловать, сударь, если не меня?"
"Пробило три часа, и мне пришли сказать, что пора. Я задрожал так, словно последние шесть часов, шесть недель, шесть месяцев думал о чем-то другом. Меня это поразило как нечто неожиданное. Они заставили меня идти по их коридорам, спускаться по их лестницам. Они втолкнули меня через одну, потом вторую дверцу нижнего этажа в мрачное сводчатое тесное помещение, куда едва проникал свет дождливого, туманного дня. Посередине был поставлен стул. Мне велели сесть; я сел."
Виктор Гюго проводит читателей через весь поток мыслей приговоренного, особенно тяжело читать об ожиданиях. Героя носило по самым разным чувствам, но каждый раз он возвращался к реальности, которую принять почти невозможно.
Его реальностью стали четыре стены камеры, редкие проблески солнца и ожидающий впереди эшафот, не знающий милосердия.
Душераздирающие сцены предстают перед нами, живыми и невредимыми, когда мужчина понимает, что сейчас его повезут через весь город к месту казни, уже через час его не станет, через месяцы и годы он совсем забудется, а спустя десятилетие даже воспоминания об очередном казненном канут в Лету.
Повесть тяжелая, человечная и пугающе реалистичная. На протяжении этих немногих страниц я почти не дышала, грудь спирало от приближающегося конца героя.
Произведения на тему оставшихся дней приговоренного всегда впечатляют моментом осознания жизни и смерти. Многие писатели работали над текстами об этом явлении, например, у Достоевского и Набокова тоже есть книги о казни.
А вы читали "Последний день приговоренного к смерти"? Поделитесь в комментариях впечатлениями о статье и произведении! Что вы думаете о таком большом вопросе?
Спасибо каждому за время и внимание!🙂