Андрей МУСАЛОВ
Из книги "Таджикистан 1992–2005. Война на забытой границе"
Одной из малоизвестных страниц истории Группы пограничных войск Российской Федерации в Республике Таджикистан является героическая оборона поста «Дашти Язгулём». Трое суток, начиная с 8 апреля 1995 года, воины Хорогского пограничного отряда отражали нападение превосходящих по численности банд вооружённой оппозиции. Они на себе испытали остроту противостояния.
Суровый Бадахшан
Игорь Комаров всегда был командиром. Выпускник Алма-Атинского пограничного училища, он быстро стал начальником заставы, а со временем — старшим офицером отдела охраны границы Даурского пограничного отряда, старшим офицером оперативного отдела Группы пограничных войск Российской Федерации в Республике Таджикистан. Поэтому, когда заместитель командующего группы по воспитательной работе предложил ему отправиться в Хорог заместителем начальника отряда по воспитательной работе, Игорь попробовал отказаться:
— Какой из меня политработник? Я командир!
Но полковник сумел настоять:
— Мы тебя научим.
В 1993 году Хорогский пограничный отряд напоминал остров. В ходе наступления вооружённой оппозиции удалось оттеснить правительственные войска Таджикистана и выйти к линии границы в районе Тавильдары, из-за чего Мургабский, Ишкашимский и Хорогский пограничные отряды оказались отрезаны от основной группировки российских пограничников в Таджикистане.
Добраться в городок под названием Хорог можно было только вертолётом. Глядя в иллюминатор, Игорь поражался красоте высоких гор и глубине ущелий. Всё, что было создано человеком, на этом фоне казалось ничтожным. Тонкая, едва заметная на склоне гигантского ущелья ниточка дороги тянулась вдоль мутной бурной реки — Пянджа. Памирский тракт —единственный наземный маршрут, соединяющий этот регион с соседними областями страны.
Снабжение отрезанных отрядов велось со стороны Киргизии, через Мургаб, что было очень сложно — автомобильным колоннам с трудом удавалось пробиться через памирское высокогорье, перевалы, где фактически отсутствовали дороги. А уж перевезти сколь-либо значимые объёмы грузов — почти невозможно: то дорогу со стороны Мургаба заметёт, то боевики не пропустят колонну.
Пограничникам не хватало всего: продовольствия, боеприпасов, военной формы, обуви, тёплых вещей. Зимой подразделения замерзали — не было угля, нечем было топить. Пришлось буквально выживать, терпеть холод и голод. Большой проблемой был и катастрофический некомплект личного состава. Пограничники по отношению к силам вооружённой оппозиции и местным бандитам оказались в меньшинстве.
На новом месте Игорь Комаров честно попытался войти в роль офицера-воспитателя: привёл в порядок клуб, обновил наглядную агитацию, организовывал праздники, выступал перед личным составом с воодушевляющими речами. Но быстро убедился, что политработник из него никакой, а поэтому при любой возможности старался вернуться к привычным командирским обязанностям — постоянно ездил в командировки на удалённые посты, на усиление — одним словом, пропадал на границе.
Служба на Памире всегда была особенно трудной. В горах побеждает тот, кто выше. Поэтому пограничные посты выставлялись на господствующих высотах. Снабжались они без применения вертолётов. Пограничники на «своих двоих» поднимали на посты абсолютно всё: уголь, воду, продовольствие, боеприпасы. Идёт подразделение — каждый что-то несёт: кто бревно, кто миномётные мины, а кто мешок с крупой. Порой подъём занимал пять-шесть часов!
Долгое время в районе Хорога было относительно мало представителей вооружённой таджикской оппозиции. Зато там пышным цветом расцвела наркомафия. Заправлял всем этим бандит по кличке Лёша Горбун, контролировавший контрабанду героина из Афганистана в Бадахшан. У наркобарона была хорошо вооружённая и многочисленная группировка боевиков.
Несмотря на проблемы, Хорогский пограничный отряд выполнял задачи по прикрытию государственного рубежа. Пограничники регулярно пресекали переправы контрабандистов через реку Пяндж, задерживали грузы и их самих. В ответ местные бандиты мстили, нападали на военнослужащих, брали в заложники. Чтобы освободить пленных, руководству отряда однажды пришлось вести долгие переговоры, завершившиеся, впрочем, успешно.
1994 год в Бадахшане был переломным. Все стороны готовились воевать друг против друга, но открыто никто не нападал. Было известно, что зарубежные спонсоры давили на таджикскую оппозицию, окопавшуюся в Припамирье, подталкивая к ведению активных боевых действий против российских пограничников, требовали «отработать» вложенные средства. Но памирцы не спешили воевать. Понимали, что пограничники, несмотря на сложное положение, оставались мощной силой. Кроме того, у каждой оппозиционной группировки был свой бизнес, связанный с границей, — контрабанда различных товаров, оружия и боеприпасов, переправка мигрантов и так далее.
Ключевая позиция
К 1995 году ситуация на Памире начала ухудшаться. Причиной стало появление на афганской стороне отрядов ДИВТ (Движения исламского возрождения Таджикистана), разгромленных в предыдущем году в равнинной части Таджикистана. Пользуясь немногочисленностью российских пограничников и сил МОРТ (министерства обороны Таджикистана), один из главарей вооружённой оппозиции Хаким «Банги» решил продемонстрировать своё рвение спонсорам из Саудовской Аравии и Пакистана.
В Бадахшан двинулся и другой бандглаварь — известный отморозок Ризвон. Его подручные были хорошо подготовлены, вооружены, мотивированы. К тому же большинство уже «обстреляны» в реальных боях. Прыти добавляло и то, что Ризвон без колебаний расправлялся со своими соратниками, осмелившимися не выполнить какой-либо приказ.
Особо активно пришлые банды действовали в районе Калайи-Хумба. Здесь то и дело происходили нападения, обстрелы постов, подрывы транспорта на дорогах.
В ответ на активизацию боевиков руководство Таджикистана отправило на участок границы в район Горного Бадахшана подразделения таджикских вооружённых сил. Ещё начиная с августа 1994 года один за другим на Памире стали появляться посты МОРТ, по большей части состоявшие из уроженцев равнинной части страны — Куляба, Ленинабада и так далее. При этом площадки для таджикских военнослужащих готовили российские пограничники. Душанбинская десантно-штурмовая манёвренная группа и ряд других подразделений очистили от постов оппозиционных группировок участок до Язгулёма. Почти везде обошлось без столкновений и крови.
К российским пограничникам местные традиционно относились нейтрально — «зелёные фуражки» должны охранять границу, и это нормально. Однако после того как рядом появились посты МОРТ, ситуация резко изменилась. Для местного населения это было сродни взрыву бомбы! Памирцы могли смириться с пребыванием российских пограничников, но терпеть кулябцев на своей земле они не желали. К пограничникам зачастили ходоки из числа старейшин и лидеры боевиков с требованием немедленно убрать правительственные войска! Но приказ есть приказ.
В конце марта очередной пост МОРТ был выставлен на участке заставы «Ванч», в районе кишлака Язгулём. Здесь находилось стратегически важное Язгулёмское ущелье, по которому можно попасть из глубины Горного Бадахшана к пограничной реке Пяндж. На выходе из ущелья располагалось лысое плато, покрытое камнями и пылью. Из достопримечательностей — лишь пара заброшенных глинобитных строений. Слева и справа от плато возвышались высокие скалистые стены ущелья.
21 марта российские пограничники согнали отсюда небольшую группу боевиков и выставили пост «Дашти Язгулём». В его состав вошли Хорогская мотоманёвренная и Душанбинская десантно-штурмовая группы. Таким образом, ущелье было перекрыто, а находившаяся в тылу, на таджикской территории, мощная группировка бандглаваря Зайнитдина лишилась коридора через государственный рубеж.
В начале апреля подполковника Игоря Комарова назначили на должность заместителя начальника Хорогского пограничного отряда по общим вопросам. Или, как тогда говорили, «зама по войне», и отправили в район Калайи-Хумба, где росла напряжённость в связи с выставлением постов МОРТ. 4 апреля он прибыл на пограничный пост «Язгулём», где сменил заместителя начальника Оперативно-войскового отдела «Хорог» полковника Г. В подчинении Комарова оказалась Хорогская ММГ и Душанбинская ДШМГ.
Место с точки зрения обороны было хорошее. Позиция находилась на плато, которое закрывало выход из ущелья перед рекой Пяндж. Вдоль реки тянулась рокадная дорога. Направо она уходила к кишлаку Хихик, налево — к населённому пункту Колот. И там, и там — многочисленные банды и отряды ДИВТ.
На посту «Язгулём» было около 300 военнослужащих, в том числе 50 десантников Душанбинской ДШМГ. На плато разместился опорный пункт мотоманёвренной группы с техникой и миномётной батареей. Вокруг нависали горы, что было тактически невыгодно, поэтому Игорь Комаров выставил там выносные посты. С левой стороны ущелья на них находились десантники, с правой — таджики-мортовцы.
Первым делом он приказал окопаться, оборудовать блиндажи. Предстояло долбить скалы. Но оказалось, такое решение спасло не одну жизнь. Помимо боевых позиций в опорном пункте построили всё, что необходимо для длительного автономного пребывания: кухню, склад и даже баню, которую разместили на берегу реки. Все подходы к опорному пункту заминировали.
Беглый огонь
Война в Бадахшане началась 7 апреля. Бандиты прекрасно знали, что в это время года погода нелётная — плотные облака и туман серой пеленой опускаются до самого Пянджа. А значит, вертолёты на помощь не придут. Бандиты атаковали колонну Казахстанского миротворческого батальона. В районе Пшихарвского ущелья, где дорога делает длинный плавный поворот, они устроили засаду. Под ударами из гранатомётов одна за другой взрывались машины, падали, сражённые пулями, бойцы, тёк по выжженной земле пылающий бензин… Бой у Пшихарва продолжался 5 часов. Был убит 21 казахстанский и российский военнослужащий. Свыше 50 получили ранения.
8 апреля бандиты ударили по Язгулёму. С утра всё было тихо. Лишь дул порывистый ветер да шумел мутный, грязно-жёлтый Пяндж. Во второй половине дня, ближе к вечеру, к Игорю Комарову подошёл начман: «Товарищ подполковник, предлагаю попариться в бане». После того случая Комаров перестал ходить в баню перед каким-либо важным событием. А тогда, попарившись, разместился в кунге командно-штабной машины на базе ГАЗ-66 и слегка прикорнул.
Примерно в 16.00 сквозь дремоту офицер услышал протяжный свист, за которым последовал громкий взрыв. Спросонья, вскочив на ноги, накричал на подчинённых: «Кто там что взрывает?!» Тут же последовал второй взрыв, ещё один — и понеслось! На позиции мотомангруппы обрушился дождь из снарядов, мин и эрэсов. Его дополняли очереди из крупнокалиберных пулемётов. При этом противник бил как с тыла, с таджикской стороны, так и из Афганистана. Одновременно с налётом противник попытался захватить позиции на высоте, над ущельем, но находившиеся там пятеро бойцов ДШМГ сумели отбить нападение.
Первым же залпом «духи» накрыли блиндаж с миномётчиками. Одновременно погибло четверо наших бойцов. Также был уничтожен грузовик ГАЗ-66. «Кашээмка», где находился Комаров, стояла замаскированная, под прикрытием деревьев, противник её не видел. Однако осколки долетали и до неё. Позже в кунге насчитали 36 пробоин.
Доложив начальнику Хорогского пограничного отряда — полковнику Александру Олейникову о происходящем, Комаров поспешил на командный пункт, который был оборудован под нависавшим уступом скалы, в точке с хорошим обзором. Игорь надеялся, что скала прикроет от обстрелов, но ошибся. В какой-то момент он увидел в воздухе светящуюся точку, которая стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах. Всё происходило, как в замедленном кино. Мозг быстро осознал, что это реактивный снаряд, летевший прямо на КП. Тогда даже подумалось: «Это мой снаряд!» В следующую секунду раздался взрыв…
В последний миг подполковник увидел, как к нему бежит посыльный с донесением, после чего потерял сознание. Очнулся от того, что его откачивали. Голова вся в крови, перед глазами круги. Видимо, бог смилостивился, и ракета взорвалась, угодив в уступ. Тот обрушился на Комарова. К тому же ударной волной его сильно контузило. В отключке был минут десять. Позже десантники с поста ДШМГ рассказывали: увидев, как офицера завалило, решили: конец нашему командиру. Но тут же кинулись его откапывать. Достали из-под завала, перебинтовали, сделали укол.
Придя в себя, Комаров сразу же оценил обстановку. Бой продолжался, противник осыпал позиции снарядами и минами. На каждого пограничника пришлось несколько килограммов смертоносного металла. Всё вокруг было затянуто клубами пыли и дымом, пропитано удушливой гарью сгоревшего тротила.
Страх, одолевавший в первый час боя, к тому времени прошёл окончательно. Следующие трое суток Игорь Комаров постоянно находился на командном пункте, несмотря на контузию, тошноту, звон в ушах. Лишь иногда под огнём он перебегал в КШМ, докладывал по радиостанции командованию отряда обстановку и снова на КП — управлять боем.
В окружении
Первые сутки пограничники держались вполне уверенно. Выручало групповое оружие: два бронетранспортёра, две боевые машины пехоты, миномёты, зенитная установка, крупнокалиберный пулемёт «Утёс». Они в основном били по афганскому берегу — подавляли вражеские огневые точки на той стороне Пянджа.
«Духи» поняли, что одним лишь артогнём пограничников не сковырнуть, и в полночь пошли в атаку. Не таясь, в полный рост, как в фильме «Чапаев» — в психическую атаку. Пёрли и пёрли, волна за волной. Секрет «храбрости» выяснился после боя, когда осматривали трупы. Почти все погибшие были обколоты наркотиками.
В воздухе стало тесно от множества трассирующих пуль, разрезающих темноту. То тут то там безостановочно вспыхивали разрывы. Если поначалу бандиты уносили своих погибших, то затем стали бросать тела на поле боя. Впоследствии выяснилось, что погибшие боевики представляли собой подлинный террористический интернационал. Среди них были не только таджики, но и афганцы, арабы, чеченцы. Был даже один гражданин Франции. Впрочем, судя по документам, он долго жил в Саудовской Аравии, где ему промывали мозги агрессивной идеологией фундаментализма…
За вторые сутки было отражено 18 атак! Четыре раза дело доходило до рукопашной. «Духи» врывались на позиции ДШМГ, где их встречали десантники. Если бы им удалось захватить этот пост, господствовавший над ущельем, исход боя был бы не в пользу пограничников — оттуда простреливалась вся позиция мангруппы.
Таджикские военные-мортовцы, сидевшие по другую сторону ущелья всего в полутора километрах, в бою не участвовали совсем! С их стороны в сторону нападавших не прозвучало ни одного выстрела, хотя там стояла полноценная рота с полным комплектом боеприпасов! Позже Игорь Комаров высказал мортовцам всё, что думал по этому поводу...
— Бились мы безостановочно трое суток, в полном окружении. Обложили нас — мама не горюй! — вспоминает офицер. — Снарядов противник не жалел, буквально заливал нас свинцом. При этом мне казалось, что все вражеские автоматы, пулемёты и миномёты целятся конкретно в меня. Было довольно жутко, но, как командиру мне нельзя было показывать слабину. Напротив, я периодически бегал по траншеям, успокаивал подчинённых: «Ребята, держитесь! Помощь идёт».
9 апреля на выручку посту «Язгулём» из Хорогского пограничного отряда выдвинулся резерв первой очереди, которым командовал подполковник Игорь Кокунов. Следом шёл резерв второй очереди под руководством майора Андрея Сергеева. Противник ожидал такого развития событий. В 16.20 у кишлака Пастухоф колонна остановилась — путь преградил заминированный завал, прикрытый засадой боевиков. Пограничники умело уничтожили её и продолжили движение. Однако следующим утром у кишлака Колот колонна вновь попала в засаду. Противник подорвал скальный массив, вызвав мощный камнепад, перегородивший единственную дорогу. Туда же боевики согнали местное население — женщин и детей, создав из них живой щит. Завязался бой, в ходе которого один пограничник погиб, восемь были ранены.
На посту «Язгулём» огненный шторм не затихал ни на час. На третьи сутки у пограничников стали заканчиваться боеприпасы. Кроме того, вышла из строя почти вся техника. Ещё в начале боя одна БМП была потеряна — ей оторвало башню. Затем были подбиты оба БТРа. Из автомобильной техники целой оставалось только КШМка. «Духи» заметили, что интенсивность огня оборонявшихся снизилась, и постоянно усиливали давление. Хотя погибших среди пограничников было мало, число раненых постоянно росло и их невозможно было эвакуировать. Не оставалось и продовольствия — в обед повар принёс Комарову вместо чая стакан кипячёной воды.
Оценив ситуацию, начальник поста собрал офицеров на импровизированное совещание:
— Боеприпасов у нас осталось на час активного боя. Поэтому готовим к подрыву всё, что можно уничтожить. Раненых и убитых распределяем среди личного состава и будем концентрированным ударом вдоль берега Пянджа прорываться к своим. Если сможем пробиться — хорошо. Нет — значит, поляжем геройски. Сдаваться не будем!
«Борты» прилетели
Ключевым моментом того затяжного боя стало неожиданное прибытие помощи. Сквозь шум в ушах — от контузии — Комаров вдруг услышал характерный рокот вертолётных лопастей. «Борты»! И точно — по ущелью, со стороны Калайи-Хумба, шли две «вертушки». Лётчики Душанбинского авиаполка, пробившись через низкие плотные облака, спешили на помощь сражавшимся на земле.
Выйдя на связь с бортами, Комаров спросил:
— Что привезли?
— Боеприпасы!
Это было лучшее, что Игорь слышал за последние три дня!
Вздымая клубы рыжей пыли, пятнистые туши вертолётов поочерёдно зависли над позициями мангруппы на высоте одного метра, сбросили груз, приняли раненых и убитых. Затем ведущий звена спросил:
— Командир, куда стрелять?
Комаров дал цели на территории Афганистана и в Язгулёмском ущелье. Борты поднялись и, уйдя за речку, точно отработали неуправляемыми авиационными ракетами по огневым точкам противника. Затем развернулись и легли на боевой курс уже на таджикской стороне. Но тут всё вышло не так ладно. Может быть, лётчики приняли позиции пограничников за вражеские, может, противник дал им ложное целеуказание.
— Я успел это заметить и вовремя крикнул подчинённым: «Ложись!», — рассказывает Игорь Комаров. — Едва укрылись, как прилетели ракеты. Попали не только по нам, но и по таджикскому подразделению. У нас всё обошлось, но у мортовцев один солдат был ранен.
Связавшись с пилотами, офицер обругал их. В ответ те извинились и улетели в сторону Калайи-Хумба. Вскоре прибыло ещё одно звено вертолётов. Сбросив припасы, они запросили обозначить цели на местности. Подполковник пустил цветные ракеты. Борты ушли на афганский берег, где подавили огонь «духов», затем развернулись и зашли для нанесения удара на таджикском берегу. И… вновь выложили остаток боекомплекта по позициям мотоманёвренной группы.
— Мне ничего не оставалось, кроме как отчихвостить летунов по радиостанции за такую неточность! — вспоминает Игорь Комаров. — Но несмотря на досадные ошибки, помощь вертолётчиков трудно переоценить!
Доставленные боеприпасы тут же пустили в дело. Динамика боя сразу изменилась. Увидев, что обороняющиеся снова ведут плотный огонь, «духи» психологически «сдулись». Атаки прекратились, пограничники же, напротив, стали обстреливать каждую подозрительную точку. А к вечеру третьего дня к посту «Язгулём» пробилась колонна, шедшая из Хорога, — мотомангруппа с техникой.
— У меня к тому времени из-за контузии всё было словно в тумане, хотя старался обстановки не терять, — вспоминает Игорь Комаров. — Донимала тошнота, правда, было непонятно — то ли от контузии, то ли от голода. Был у контузии и побочный эффект — истерический смех. Наши приехали — а я веселюсь, как дурачок.
Впрочем, после того затяжного боя многие пограничники были словно не в себе. Трое суток под жесточайшим огнём, почти без еды, в условиях боевого стресса — мало кто выдержит без последствий. Некоторые излишне много говорили, другие долго и не мигая смотрели перед собой.
С прибытием помощи бой фактически завершился. Бандиты окончательно прекратили атаковать и отошли. Настало время подсчитывать потери. Всего погибло пятеро пограничников. Четверо миномётчиков были убиты в самом начале, при попадании мины в блиндаж. Ещё один скончался от ран чуть позже. Было много раненых, но в целом при столь интенсивном обстреле и атаках, потери оказались относительно невелики. Позже бандиты не осмеливались начинать масштабные боевые действия на этом участке границы.
— Сам я после боя чувствовал себя плохо — стали сказываться последствия контузии, — вспоминает Игорь Комаров. — За мной пришёл «борт», который пилотировал сам начальник авиаотдела пограничной группы генерал-майор Фарит Шагалеев. Он вывез меня в Хорог. Там я побыл один день, привёл себя в порядок и отправился в Душанбе — в госпиталь.
В 1996 году Игоря Комарова комиссовали — здоровье было подорвано. Он ушёл в запас в звании подполковника. Каждую весну бывшие сослуживцы встречаются, поминают погибших, вспоминают службу на Памире. За тот бой у Язгулёма Игорь удостоился ордена «За личное мужество». Но главной наградой для него стали жизни подчинённых, боевых товарищей, которые он сохранил в той ожесточённой огненной схватке.
Фото из личного архива автора.