Это было их общее решение, продать дом в деревне. Тяжело стало ходить за огородом, траву на лужайке косить, урожай осенью убирать. Дров вот тоже на зиму заготовить нужно. Да и сам дом, и постройки во дворе то и дело ремонта требовали, а здоровье уже не то. И ноги еле ходят, и в спину вступает бесперечь. Зимой вроде как полегче, но это пока снегу не навалит и пурга не нанесёт сугробы до самых окон. Можно было конечно просто тропинки натоптать, как Петровна, соседка делает, да не привычные к такому. И весной опять же, когда снег в кашу превратится, придётся выше колена по этой хляби ходить. Вот и кидал дед Кузьма в такие дни снег, пока руки дюжили. Потом отдохнёт, и снова кидает, еле живой домой заползает.
Продать дом Таисию с Кузьмой уговорил сын. Он уже давно для родителей прикупил квартирку, небольшую, но уютную. А главное, на первом этаже, чтоб старикам привычней было.
Осенью, после уборки урожая, Никита выставил дом родителей на продажу, а Кузьма с Таисией стали понемногу собирать вещи. Правда очень понемногу, потому что переезд планировали только к зиме, покидать дом, где прошла большая часть жизни, ой как не хотелось. Да и покупатель вряд ли быстро найдется, далековато от цивилизации.
Но покупатель появился уже к концу сентября. Мужчина, чуть постарше их сына, сразу пошёл осматривать сад и землю, где старики сажали огород. По виду, остался доволен. Особенно озерцом, что был позади участка.
— С удочкой отдохнуть можно.— произнес мечтательно и оглянулся на дом — А эту халабуду мы снесём.
Кузьма аж поперхнулся.
— То есть как это, "снесём"?
Дом, который он ставил сам, своими руками, ещё с покойным отцом. Где знакомы каждый гвоздь, каждая дощечка.
— А тебе, отец, не всё равно теперь? — мужик, усмехаясь, похлопал Кузьму по плечу — Ты своё отжил, как и твоя рухлядь.
И добавил:
— Завтра с деньгами приеду, договор подписывать будем.
Кузьма покраснел, потом побледнел, глаза налились кровью, а дыхание участилось так, что казалось пар из ноздрей вот вот пойдет.
— Никакой я тебе не отец! — рявкнул на мужика — И договор мы с тобой подписывать не будем!
— Так а...— покупатель опешил — Вы что ли продавать передумали?
—Передумали! — Кузьма ещё повысил тон.
Потом сплюнул, развернулся и вошёл в дом, с силой захлопнув за собой дверь. Таисия открыла было рот, чтобы что-то сказать покупателю, но так ничего и не придумав, махнула рукой и побежала вслед за мужем.
На другой день к родителям приехал Никита.
— Ты чего чудишь, батя? Решили же всё.
— А я перерешил! — отрезал категорично Кузьма — Пока ноги носят, да руки двигаются, из своего дома не съеду!
Никита вопросительно глянул на мать.
— Правда сынок, — виновато улыбнулась Таисия— ты уж не обижайся, но мы тут, на земле доживать будем. С самой женитьбы в этом доме. Ты тут родился, первые шаги по этому самому полу делал. Столько всего было здесь хорошего. Ты не переживай за нас, мы ещё крепкие.
— Да делайте, что хотите. — Никита вроде как обиделся немного, но через минуту улыбнулся — Ладно, что-нибудь придумаем.
И ведь придумал. Через день к дому прибыла бригада рабочих с техникой. За день выкопали у забора яму и зарыли туда какую-то бочку. А ещё через два дня мужики показывали Кузьме, как пользоваться газовым отоплением.
— Ох и красота. — умилялась Таисия, любуясь синими языками пламени — И тепло, и готовить хоть весь день можно.
А к зиме Никита привёз отцу машинку, которая сама снег чистит. И кидает так далеко, что Кузьма и представить не мог. И спину гнуть не надо. И так Кузьме понравилась эта ерундовина, что он даже у Петровны весь двор от снега очистил. Гордый ходил, радостный. Да ещё и жена каждое утро блинами потчевала, до того ей понравилось их на газовой плите печь.
— Вот так то, мать. — довольно улыбался Кузьма, стряхивая с шапки снег — А то: отжил, рухлядь, сносить пора. Поживёт ещё наш дом. Как и мы с тобой, поживём.