Фотограф, скорее даже – фотохудожник, и здесь это звание более чем уместно, - Паоло Роверси. Нынешнее поколение российских успешных коммерческих портретных фотографов и фотографов моды просто «ушиблено» этим автором.
Да и всемироно известные фотографы, такие как Елизавета Порордина, явно вдохновлены работами Роверси. Поэтому в качестве праздничного материала нами выбрана эта тема.
Также интересно разобраться в творчестве Роверси потому, что оно находится как бы на противоположном полюсе той фотографии, которая много лет интересна нам. То есть – противоположность документалистике и репортажу. Посмотрим, в чём суть этого явления современной культуры.
Мой любимый и основной жанр - портретная фотография. Даже ню-съёмки я осмысляю как портреты
- утверждает Паоло Роверси.
Хоть он начинал свою карьеру в качестве фоторепортёра, но сделала знаменитым его съёмка весьма специфических портретов.
Как можно легко догадаться по имени, Паоло Роверси – итальянец. Родился в Равенне 25 сентября 1947 года. То есть принадлежит к поколению бунтарей, чуть было не сделавших социалистическую революцию в конце 1960-х, благодаря борьбе которых Европа и сейчас является одной из наиболее экономически благополучных для широких слоёв населения частей света.
Чем Паоло Роверси так привлекает и зрителей, и других фотографов?
В каком-то смысле он даже – фотограф для фотографов, то есть для восприятия его работ необходима некоторая подготовленность.
Комментаторы работ этого автора отмечают, что его портреты затягивают, их можно рассматривать часами, они похожи на живопись. Фотографы, подражающие Роверси, говорят о таких метафизических понятиях, как «философия автора», «душа портрета», «сновидческая атмосфера», «мрачная эстетика» и пр. Но эти словосочетания слишком абстрактны и эмоциональны, они ничего не определяют и не объясняют в сути работ Роверси. Сам автор не добавляет ясности, он подыгрывает общественности, создавая вокруг своей персоны ореол загадочности:
Стиль, в котором я работаю, сложно назвать рациональным. Моя студия - место, где главную скрипку играют воображение и мечта. Я стараюсь, чтобы эти силы преобладали в моем творчестве
- цитируют Паоло Роверси специализированные издания.
То есть Роверси – не тот автор, который сам разложит собственное творчество по полочкам. Здесь стоит отметить первый урок, который мы можем извлечь из творческого пути итальянского фотографа: ваша биография может быть неотъемлемой частью вашего творчества. В данном вопросе рекомендую обратить внимание на деятелей Серебряного века русской культуры или – на авангардистов. Они зачастую делали собственную биографию главным творческим высказыванием своей жизни, без которого понимание отдельных работ будет неполным или неверным.
Как происходило становление Паоло Роверси?
Детство Паоло пришлось на послевоенное восстановление Европы. В Старом Свете тогда стало очевидно, что экономический центр капиталистического мира сместился в США, что повлекло за собой и переманивание наиболее талантливых и амбициозных деятелей культуры. А политические центры после Второй мировой оказались в той же Америке – с одной стороны, и в СССР - с другой. Но Советский союз настолько пострадал от войны, что лишних средств на конкуренцию в сфере культуры не было: стояли задачи восстановления и подготовки к отражению новой, уже – ядерной агрессии.
Родной город Роверси – Равенна – живописнейшее место с богатой и древней историей. Плотность произведений искусства мирового значения на квадратный метр в этой части Италии – просто зашкаливающая. Особенно богато в городе представлено античное и романское наследие.
Это чувство духовности, которое, вероятно, пришло из моего детства, когда я верил в своего ангела-хранителя, который сидел у меня на плече. И маленький дьявол всегда висел на другом плече. Это очень по-итальянски, этот постоянный разговор между добром и злом!
- рассказывал о своих детских впечатлениях Паоло Роверси.
В этом, как нам видится, - один из фундаментальных камней становления Роверси. Если для человека с самого раннего детства нормой, даже обыденностью, является подобное окружение, то выработка хорошего вкуса и тонкого понимания искусства – более вероятны, чем у того, кто вырастет в бетонных человейниках.
Как регулярно отмечают в интервью с Роверси, фотографией тот увлёкся в 1964 году во время семейного отдыха в Испании. Но в то время это было больше вопросом техническим, нежели сегодня: фотография требовала больших точных знаний и времени для освоения, чем сейчас. Семья Паоло явно не бедствовала, поэтому он с приятелем – Батистой Мингуцци - смог оборудовать фотолабораторию в подвале своего дома. Роверси много учился всю жизнь: начальные познания в фотографии он получил в местной фотолаборатории у Невио Натали.
В интервью Роверси признавался, что его вдохновляют:
- поэзия романтика 19 века Джакомо Леопарди и средневекового гуманиста Франческо Петрарки,
- произведения Людвига ван Бетховена и Моцарта, «чья музыка является лучшей терапией»,
- живопись, особенно – итальянского авангардиста первой половины XX века Джорджо Моранди.
Терпение - это концепция, которая меня трогает; копать глубже, царапать поверхность, достигать скрытого уровня и выкапывать что-то уникальное, но не экстравагантное. Моранди всю свою жизнь рисовал только бутылки, разные композиции из одних и тех же бутылок, которые являются очень обыденными предметами. Тем не менее, в его картинах есть эта духовность, чистота, архетипическое качество, вечное, бесконечное.
- рассказывает Роверси о подходе, заимствованном у живописца.
От себя добавим, что в снимках Роверси чувствуется также влияние фотографа Сары Мун: её нерезкие, модернистские, мимолётные женские образы.
А также, конечно, влияние классической портретной фотографии XIX века: использование крупных светочувствительных поверхностей, неподвижная техника с мехами для оптики, длинные выдержки. Всё это – характерные черты съёмок таких авторов, как, например, Надар. Роверси снимал целые рекламные компании в манере, неотличимой от съёмок этого французского фотографа XIX.
Отсюда можно извлечь ещё один полезный урок: всегда стоит искать новые знания, обогащать себя опытом профессионалов своего дела, осваивать новые компетенции.
Как писал Бернар Шартрский:
Мы подобны карликам, усевшимся на плечах великанов; мы видим больше и дальше, чем они, не потому, что обладаем лучшим зрением, и не потому, что выше их, но потому, что они нас подняли и увеличили наш рост собственным величием.
Итак, пока Паоло Роверси делал первые шаги в фотографии, окружающая реальность резко менялась. В конце 1960-х старые правительства в странах Европы, пришедшие к власти по результатам Второй мировой войны, исчерпали авторитет прежних заслуг. В интересах крупного капитала вчерашние борцы с фашизмом сами стали на путь «закручивания гаек». Но прогрессивно настроенная молодёжь в союзе с рабочими дала отпор правому консерватизму. Часть общества в развитых европейских странах удовлетворилась полученными подачками капитала, но наиболее радикальные борцы за прогресс вынуждены были уйти в подполье и начать городскую партизанскую войну. В Италии их организации получили название "Brigate Rosse" – "Красные бригады". И 1970-е в Италии – неспокойное время.
И Паоло Роверси не остаётся в стороне от остроты эпохи: он работает фоторепортёром Associated Press. В частности – в 1972 году снимает репортаж с похорон известного американского поэта и фашистского коллаборациониста Эзры Паунда в Венеции.
А в 1973 году по приглашению арт-директора журнала Elle Питера Кнаппа переезжает из провинциальной Равенны в культурный центр Европы – Париж. Ещё с равеннского подвальчика Паоло тянет к студийной фотосъёмке. И, как нам видится, недостаток света в первой студии Роверси заложил некоторое основы будущего узнаваемого стиля автора.
Из чего мы можем извлечь очередной урок: используйте в съёмках то помещение и то оборудование, которое вам доступно, учитесь преобразовывать недостатки в особенности вашей фотографии.
В Париже Паоло Роверси всё больше и больше работает в сфере фотографии моды.
Почему эта сфера экономики и культуры аккумулирует в себе столько действительно талантливых профессионалов? Дело в том, что мода формирует облик мира, непосредственно окружающего человека, на ближайшие десятилетия. Поэтому практически все товары и услуги, на которых капиталисты зарабатывают, должны получить привлекательную форму, которую определяет мода. Она же заставляет колесо потребления крутиться, не останавливаясь. Это с одной стороны требует постоянной новизны: творчество должно будоражить, удивлять, когда обывателя уже сложно чем-то зацепить. Поэтому капитализм нуждается в творцах. С другой стороны – только у крупных собственников есть средства, чтобы наладить постоянную генерацию новых идей. И идеи эти будут работать в интересах укрепления власти этих собственников через возрастающее экономическое неравенство. Но в этом и диалектически связанная с данным положением дел опасность для капитализма: в постоянном потоке поиска новизны рано или поздно модными становятся идеи разрушения существующей системы. И капитализм вынужден оплачивать продвижение в том числе и опасных для собственного существования идей, так как они действительно неплохо продают товары и услуги.
Как бы то ни было, в 1970-х маятник моды качнулся от тем космоса и прогресса в сторону ретро-стиля 1930-х годов. Но общее благолепие нарушали работы таких провокаторов, как Хельмут Ньютон или Ги Бурден. Это оказало немалое влияние на молодого Роверси. Как и работы Ричарда Аведона или Ирвина Пенна.
Я пытался стать ассистентом Хельмута, но он сказал, что мои снимки слишком хороши и я слишком квалифицирован для этой работы! Ги Бурдену не нравился тот факт, что я - весы; он не нанимал помощников-весов, потому что считал, что весы - это знак, который приносит ему несчастье!
- вспоминает в интервью Паоло Роверси.
В это время Роверси обучается мастерству у британского фотографа Лоуренса Сэккманна, работая ассистентом у него. Он снимает для модных журналов: Elle, Depeche Mode и Marie Claire.
С Сакманном было очень сложно. Большинство помощников продержались всего неделю, прежде чем сбежали. Но он научил меня всему, что мне нужно было знать, чтобы стать профессиональным фотографом. Сакманн научил меня творчеству. Он всегда пробовал что-то новое, даже если всегда использовал одну и ту же камеру, и вспышку. Он был похож на военных в своём подходе к подготовке к съемкам. Но он всегда говорил: «Штатив и камера должны быть хорошо закреплены, но глаза и разум должны быть свободны»
- вспоминал Паоло Роверси.
Звёздный час Паоло Роверси
Действительно интересной эпохой для Паоло Роверси становятся 1980-е: оригинальность, размах, эклектика – снова в моде.
У меня было много друзей, которые работали в этой индустрии. Мода очаровала меня. Я стал фотографом моды неосознанно. Моя звезда привела меня к этому
- вспоминает в интервью Роверси.
В это время начинается сотрудничество фотографа с Dior, которое продолжится следующие 40 лет. Именно работа с Dior становится поворотным моментом в карьере Паоло, после которого о нём заговорили, как о мировом фотографе, а на его творчество стали ориентироваться.
А в 2018 вышла даже целая книга Dior с фотографиями Роверси. Свои первые работы он осмелился снимать на Polaroid, а современные образы намерено смешивал с образами прошлого. Странная цветопередача Polaroid с не встречающимися в природе оттенками, полутонами и переходами – стала визитной карточкой Роверси. Паоло утверждал, что скупил все плёнки Polaroid 8x10, которые смог найти, до снятия их с производства, так они ему полюбились.
Вообще мир моды – это постоянная генерация идей. И нельзя заранее предвидеть, что взлетит, а что канет в Лету. Известными миру становятся истории успеха, а те тысячи - или десятки тысяч не ставших знаменитыми идей - просто «питают» индустрию, удобряя неудавшимися карьерами почву прославленным единицам.
Мода была революционной, и изображения должны были быть такими же революционными - утверждает Роверси.
В 1980-е различные бренды выпускали тематические печатные каталоги. Для их наполнения привлекали талантливых фотографов. Это позволяло создавать очень разнообразные и необычные работы. Паоло Роверси также находит себя в сотрудничестве с диковинными для западного зрителя японскими брендами: Comme des Garcons, Yohji Yamamoto.
За прошедшие 30 лет фотографии Роверси стали востребованными самыми популярными у модников журналами (Vogue, ID, New York Times Magazine, W Magazine), и это - помимо почти ежегодных, а иногда – и несколько раз в год – съёмок рекламных компаний именитых домов моды и брендов одежды.
В 1997 году результатом многолетнего сотрудничества с японским дизайнером Рей Кавакубо стала серия для коллекции “Body Meets Dress—Dress Meets Body” (тело встречает платье - платье встречает тело).
Рей Кавакубо создала коллекцию, вдохновлённую идеей “переосмысления тела” – сделала выпуклости в тех местах, в которых обыкновенно женщины не хотят быть выпуклыми. Коллекция была воспринята неоднозначно и вызвала полемику, но расценивалась как одно из самых ярких событий мира моды в 1997 году. Авангардную одежду не менее авангардно снял Паоло Роверси.
Паоло Роверси сотрудничает с одними и теми же моделями долгое время. Практически с самого начала своей карьеры он делает снимки обнаженных женщин. В 1999 выпускает книгу «Nudi» со знаменитыми моделями своего времени, включая - Наталью Водянову.
Я никогда не стремлюсь к ярким, показным эффектам. Я ненавижу вульгарность и поверхностную, легкую чувственность. Даже в моих обнаженных работах всегда есть чистота, определенная сдержанность; к ним относятся с деликатностью, с изяществом.
- комментирует автор свои съёмки.
Полароид с портретом Водяновой из серии «Nudi», не опубликованный в журнале, был продан на аукционе «Sotheby's» как произведение искусства. Принты на бумаге с автографом Роверси продавались на eBay по 13500$. Наталью Водянову Роверси снимает много лет. Можно сказать, его фотографии сделали эту модель знаменитой.
Также он снимает известных актрис и певиц, таких как Кристен Стюарт и Рианна.
В 2020 году Роверси становится первым в истории итальянцем, который снимает для календаря Pirelli. Серия называется «В поисках Джульетты».
Здесь нет Ромео, есть только Джульетты, которые приходят на кастинг, отвечают на вопросы и раскрывают собственную версию персонажа, прежде чем прочитать отрывок из трагедии, нарядившись в костюм.
- объясняет автор свой замысел.
Съёмки прошли в Париже и Вероне. Каждой из моделей предложили дать свою интерпретацию этого литературного персонажа. Роверси специально выбрал город, в котором разворачивались действия трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта», а также подобрал костюмы, отсылающие к Средневековью.
Творческий метод Паоло Роверси
Почти все съёмки Роверси проводит в собственной студии в Париже.
Паоло Роверси вносит в свои работы элементы спонтанности, случайности. Он использует плёнки Polaroid, которые дают не всегда предсказуемый результат. До Роверси, такие камеры применяли в фотосъёмке моды, в основном, для тестовых снимков. Возможно, во время предварительной работы Роверси и обратил внимание на порой интересные кадры, получаемые таким образом. Также он пользуется и другими нестандартными носителями изображения: углеродными, хромогенными и пигментными отпечатками, снимает на нестандартные, крупноформатные камеры, пользуется мануальной оптикой с «мягкой» картинкой.
Чтобы сделать результат ещё менее предсказуемым, Паоло Роверси использует очень длинные выдержки, а изображение создаёт не хорошими студийными источниками, а световой кистью – узконаправленным фонариком, постепенно выделяющим из тьмы отдельные кусочки изображения. Ну и в качестве финального аккорда – съёмка отражений в зеркалах, использование цветных отражателей и подсветки.
Такой подход требует большого терпения и огромного опыта. Зачастую, когда человек говорит об интуиции, о том, что он «творит», не задумываясь о конкретных технических действиях, это является результатом многих лет предварительной работы. То есть мастерство, доведённое до автоматизма, перестаёт жёстко контролироваться сознанием и работает практически на рефлексах.
Поэтому, повторение, как говорится, - мать учения: чтобы производить «спонтанные шедевры», для начала стоит отточить отдельные навыки и наполнить себя немалым количеством знаний, из которых фантазия будет черпать образы.
Важно отметить в творчестве Роверси, что он не увлекается исключительно технической стороной съёмки. Все приёмы у него работают на раскрытие авторского замысла. В сети есть немало снимков, на которых, например, светопись – используется как самоцель. Создаются эффекты ради эффектов. И сначала это впечатляет неподготовленного зрителя, но эти снимки не заставляют всматриваться, они не рождают эмоциональный отклик. А со временем – быстро надоедают, когда приём становится понятным.
Паоло Роверси, в свою очередь, не пытается постоянно воспроизводить полученный однажды эффект. Он относится к съёмке исследовательски.
Моя студия — не просто мастерская, но - театр воображения, обсерватория, в которой я сквозь линзы объектива наблюдаю за Вселенной.
- рассказывал фотограф в интервью.
В статьях о Роверси отмечают, что он очень тщательно подходил к отбору моделей для своих съёмок. Бывали случаи, что после многочасовых кастингов фотограф мог никого не выбрать. Также тщательно Паоло относится и к одежде, к подбору аксессуаров, макияжа, антуража.
Именно эта огромная подготовительная работа, эта маниакальная дотошность, позволяют автору работать на площадке исследовательски и спонтанно.
Общим местом в рассуждениях о портретах Роверси стали утверждения, что фотограф демонстрирует какую-то там индивидуальность, душу и т.п. Но и тщательный отбор моделей для съёмок, и само упорное следование своему замыслу, говорят совсем о другом.
Моя фотография — это скорее вычитание, чем сложение. Я всегда стараюсь убирать разные вещи. У всех нас есть своего рода маски. Ты прощаешься, ты улыбаешься, ты пугаешься. Я стараюсь убрать все эти маски и постепенно вычитать, пока не останется что-то чистое. Какая-то заброшенность, какое-то отсутствие. Это выглядит как отсутствие, но на самом деле, когда есть такая пустота, я думаю - внутренняя, себя проявляет внутренняя красота. В этом моя техника.
- объясняет Роверси.
Очевидно, у Паоло Роверси всегда есть некий идеал, замысел - образ прекрасной дамы, например, Джульетты – как было в съёмке для календаря Pirelli. А модели должны как можно лучше воплотить этот идеал.
В этом смысле работы Паоло Роверси идейно близки аристократической готике позднего средневековья. Статуи, иллюстрации, витражи и фрески этой эпохи никогда не были портретами конкретных людей.
Это всегда были идеальные образы, например, изображающие благодетели или пороки. Куртуазная культура Средневековья во многом следовала Альбигойской ереси. Утверждалось, что материальный мир создал злой бог-демиург, чтобы заковать в нём душу вселенной - Софию – создательницу высшего мира без зла и страданий. Отсюда и почитание рыцарями некой прекрасной дамы, которая всегда должна была оставаться на расстоянии, быть недоступной, идеальной.
Мы же помним, где и как прошло детство Паоло Роверси. Равенна богата средневековыми храмами – хоть и не готическими, но дальнейшее развитие фотографа привело его к похожей именно на средневековую готику концепции. Единственное серьёзное отличие в том, что средневековые авторы ещё не знали приёма Sfumato – отказа от чётких линий - размытого, плывущего изображения.
Его сделает популярным только Леонардо да Винчи. Но в фотографии, чтобы уйти от натуралистической конкретности, чтобы создавать предельно идеализированный образ, оторванный от личности модели, - размытие, необычные цвета, неравномерное освещение – просто необходимы. И, вооружившись знаниями, накопленными последующими эпохами, искусством модерна, авангарда, которые деконструировали художественные приёмы, Паоло Роверси, на наш взгляд, создаёт что-то идейно очень близкое именно позднесредневековой аристократической готике. И его цвета, его пятна света на фотографиях – это что-то очень похожее на игру света цветных витражей, которые в детстве вполне мог видеть Роверси.
Его модели одеты в вычурные наряды, они принимают странные позы. Что это, как не Серпентина, то есть – доведённый до предела античный принцип изгиба тела.
Античный Хиазм – это изображение человеческой фигуры в естественной позе, когда вес тела перенесён на одну из ног, а плечи уравновешивают линию таза, также находясь не на одном уровне. Серпентина – это дальнейшее развитие Хиазма, когда тело изгибается S-образно, принимая изящные очертания.
Зачастую в реальной жизни такие позы люди не принимают. Но у Роверси модели не только находятся в неудобных, хотя и изящных позах, но и сами выглядят готически-аристократично: у них длинные конечности, тонкие лица, светлая кожа.
И в съёмке одежды, и в съёмке обнажённой натуры Паоло выделяет прежде всего свой идеальный образ. Ключом к этому сам автор считает взгляд.
В каждом портрете очень важны глаза. Не могу объяснить технически, почему объект съёмки выглядит глубже, трогательнее, человечнее, если фотограф использует длинную выдержку, но это так. Портреты получаются гораздо более глубокими.
– объяснял Паоло Роверси.
Итак, что можно вынести из опыта съёмок Роверси, как можно попытаться повторить его технику:
1. Выберите и изучите близкие Вам произведения классического изобразительного искусства.
2. Подберите место, модель, одежду и аксессуары, которые будут похожи на те, что Вам нравятся в выбранном произведении.
3. Подготовьте модель: сделайте макияж и причёску, соответствующее выбранному произведению; беседуйте с этим человеком, объясняйте ему замысел, делитесь образцами желаемых изображений.
4. Закрепите Вашу камеру на штативе. Используйте оптику с ручным фокусом – подойдут старые, нерезкие объективы или их современные китайские аналоги. Попробуйте использовать нормальные фокусные расстояния или теле-диапазон.
5. Подготовьте фонари с узким световым пучком: можно сделать конические насадки и добавить цветные фильтры.
6. Уберите все лишние источники света: Вам понадобится максимально затемнённое помещение.
7. Снимайте неподвижную модель с длиной выдержкой, буквально прорисовывая её из тени лучом фонарика.
8. Поэкспериментируйте: добавляйте движение, отражатели, зеркала, меняйте баланс белого и пр.
9. Делитесь результатом в социальных сетях. Можете прислать в комментарии под ссылкой на видео о Паоло Роверси – в наш телеграм «Fotografism».
Попробуем собрать галерею.