Бух-бух-бух…
С глухим стуком комья земли падали на крышку гроба. Толпа людей тонкой струйкой потекла к воротам кладбища, покидая место скорби.
Сегодня хоронили Марию Ивановну, бессменного директора завода, женщину с железной волей, несгибаемым характером и… ее, Олину, маму.
Мама Оли по жизни была «активисткой». Комсомолка в студенческие годы, работа на заводе, продвигалась по «партийной линии». После развала союза быстро сориентировалась и нашла себе место и в новой, рыночной реальности, сохранив и завод, и должность. Про таких говорят «кремень». И на работе, и дома…
Муж Марии Ивановны, бывший однокурсник, с которым сыграли веселую комсомольскую свадьбу на втором курсе, выдержал домашнюю «диктатуру» молодой жены три с половиной года. Получение диплома и развод случились одновременно. Расстались без скандалов и выяснения отношений. Просто придя домой в один из дней, взгляд Марии Ивановны выхватил пустую полку над шкафом, на которой всегда лежал чемодан и белый прямоугольник письма на тумбочке. Так от брака, в котором успела родиться дочка Олечка, остались лишь воспоминания. Больше бывшего мужа она никогда не видела.
Говорили, что он уехал работать на север, она особенно не интересовалась. Гордость… Она работала и воспитывала дочь. Работала много, чтобы дочка ни в чем не нуждалась, и воспитывала как умела, чтобы Оля не повторила ее ошибок.
Сколько Оля себя помнила, мама все время работала. Оля росла слабенькой болезненной девочкой, в детском садике толком и не бывала. Через 2-3 дня общения со сверстниками она подхватывала какую-нибудь детскую болячку и оседала дома с бабой Глашей, старой соседкой, которой мама приплачивала за присмотр за дочкой. Старушка следила, чтобы Олечка вовремя ела, пила лекарства и кутала ее в теплый платок, чтоб не кашляла. А в остальном девочка была предоставлена сама себе.
Не сказать, что она от этого страдала. Немного фантазии, и мамина тахта превращалась в корабль, на котором Оля со своими верными друзьями – куклой Наташей и зайцем Тимкой плыла в дальнее плавание по сказочным морям. Мария Ивановка крутилась на работе как могла, в семье был достаток, все шло своим чередом.
Время шло, Оля росла, мама работала.
К третьему классу Олечка как будто окрепла, стала меньше болеть. Мама даже записала ее в музыкальную школу. Оля хотела на танцы, но мама сказала, что непременно музыка…
Баба Глаша к тому времени умерла, и Олечка играла гаммы и разучивала новые пьесы со своими верными игрушечными друзьями - Тимкой с Наташей.
Подруг у Оли как-то не случилось. Нет, она не была в классе изгоем, ее не сторонились и не дразнили. Она участвовала в жизни класса, пела в хоре на школьных концертах и общалась ровно со всеми. Но близких подруг у нее не было. Да и не стремилась Оля. Ей было комфортно и не скучно с самой собой.
Когда Мария Ивановна поняла, что у нее, такой активной, для которой общественное превыше всего, выросла дочка тихоня, начала активно ее перевоспитывать. Мария Ивановна буквально выпихивала Олю гулять с одноклассницами, постоянно требовала отчет о том, как Оля проводила свободное время, в каких школьных мероприятиях и активностях вызвалась участвовать и т.д. И Оля рассказывала, приукрашивая и преумножая. Так прошла школа, которую Оля закончила не блестяще, но хорошо. @МагдаМидлеер
Маме хватило связей и денег на поступление дочки в ВУЗ. К тому времени Мария Ивановна худо-бедно смирилась, что нет у дочки ни ее хватки, ни ее амбиций. В отца пошла, думала она. Пусть учится на экономиста. Пристрою к себе на завод, а там видно будет. Оля особенно не возражала, давно поняла всю бесполезность этого занятия. Эконом, значит эконом.
Леша... Они познакомились, когда подавали документы в приемную комиссию. Он приехал из маленького городка в двухстах километрах от их областного центра. Немного застенчивый, улыбчивый и смешной. Веснушки, волосы у него торчали во все стороны, как ни приглаживай. Они ели мороженое на набережной и болтали обо всем. Леша готовился к поступлению на экономический 3 года. Усиленно изучал математику. Его бабушка была учителем математики в школе и готовила внука к экзаменам сама.
1 сентября они встретились вновь, оказавшись в одной группе. После занятий гуляли по городу, вместе готовились к занятиям. Лешины родители очень гордились сыном, который смог сам поступить в престижный ВУЗ и помогали как могли. Наскребли денег на съемную квартирку, набили морозильник домашними варениками и котлетами, и ежемесячно высылали немного на жизнь. Так уютно было, устроившись с Лешей на диване, готовиться к семинарам. Он действительно был хорошо подготовлен, все схватывал на лету и подтягивал за собой Олю, которая звезд с неба не хватала, но старалась не отставать.
Мама, как всегда, узнала о серьезном увлечении дочери последней. Декан ВУЗа, который курировал Олино поступление и страховал во время учебы, естественно небезвозмездно, отчитался Марии Ивановне об успешно сданной ее дочерью сессией и упомянул о нежной дружбе девочки с однокурсником.
Реакция была незамедлительной. Мария Ивановна сказала Ольге немедленно привести парня знакомиться. А на «семейном обеде», на который пришел в ближайшие выходные весь такой начищенный и наблищенный Леша началась экзекуция.
За столом, не дав толком поесть, Мария Ивановна устроила парню откровенный допрос, выяснив всю родословную до седьмого колена, материальное положение и планы на жизнь.
А после, когда за молодым человеком закрылись двери, допрос ждал уже Олю. Допрос со скандалом одновременно. Впервые в жизни мама кричала так, что звенели стекла в серванте. Оказывается, Оля хочет повторить судьбу ее матери. И это проходимец сельский, без жилья и перспектив, точь-в-точь Олечкин отец. И останется ее доченька, которую растила Мария Ивановна одна, без помощи и поддержки, ради которой ночей не спала, но в люди вывела, у разбитого корыта. Также, как мама, будет дочка горькие слезы глотать, когда оставит ее этот горе кавалер одну с ребенком. Бросит и уедет в поисках лучшей жизни, и ни разу о них не вспомнит. И будет Оля локти кусать, да поздно. Знает она, на своем опыте повидала таких кавалеров и не допустит. НИКОГДА!
И первый раз в жизни тихая и покладистая Оля проявила непокорность. Она спорила с мамой, со слезами на глазах доказывая, что ее Леша не такой. Что они любят друг друга, что счастлива в жизни будет только с ним. Оля кинулась было собирать вещи, она даже достала с полки чемодан. Но дальше этого дело не зашло.
Мама схватилась за сердце, Оля за маму.
Все каникулы Оля ухаживала за мамой, которая вдруг «слегла» и даже не ездила на работу. Оставить ее одну не было никакой возможности. Выбегала только в магазин и в аптеку.
Совсем оставить завод мама не смогла, к ней приезжали какие-то сотрудники, подписывали документы, иногда ненадолго закрывались в маминой комнате обсудить рабочие вопросы.
Лешин домашний телефон не отвечал, да и не удивительно. Он собирался на каникулы к родителям. Мобильные только-только появились и были такие дорогие, что редкий студент мог себе позволить такую роскошь.
А после каникул выяснилось, что Леша забрал документы из их института и перевелся в престижный ВУЗ в Москву. Оля разревелась прямо там, на первой парте, за которой всегда сидели вместе с Лешей. Нет, это ошибка, он бы ее никогда не оставил. Но секретарь декана их факультета, дама лет пятидесяти с макияжем в стиле боевой раскраски амазонок, подтвердила, что лично готовила документы для перевода Алексей Крылова в московский ВУЗ.
Жизнь кажется остановилась. Замерла в тот момент, когда Оля в последний раз помахала Лешке на прощание. Поцеловать не смогла, мама цербером стояла рядом. Оля брела по улице, не понимая куда идет. Был стылый февраль, на ней была распахнутая дубленочка, но она совсем не замечала холода. Все кажется уже не важно.
С тех пор прошло 20 лет. Тот же стылый февраль. Бух-бух-бух. Комья мерзлой земли по крышке гроба. Могилу мамы засыпали, заложили венками и цветами. Завод организовал достойные поминки в ресторане, мамины подчиненные выражали соболезнования Оле. Она у многих вызывала симпатию.
Сначала, когда Оля только пришла работать на завод, отнеслись к директорской дочке настороженно. Досужие разговоры смолкали, когда Оля заходила в кабинет или присаживалась за общий стол в столовой. Ее сторонились, во избежании так сказать. Но со временем тихая, неконфликтная и исполнительная Оля, которая не бегала к маме в кабинет по любому поводу, а работала наравне со всеми и даже больше, прижилась в коллективе. В начальники так и не выбилась, как ни старалась ее двигать мама. Остановилась на должности старшего экономиста. Ну не было у Оли карьерных амбиций и желания лезть на вершину славы. Ей нужно было другое. А что другое, Оля и сама не знала. Или знала когда-то, но забыла.
С годами былая обида на того, кто оставил, кто предал и ничего не объяснил поугасла. Не красивая, но безусловно миловидная Оля, дочка директора завода… У нее были поклонники. Были мужчины, с которым Оля встречалась какое-то время. Она хорошо усвоила урок и научилась скрывать такие отношения от мамы.
Иногда мама сама порывалась познакомить Олю с подходящим, по ее мнению, мужчиной, но здесь дочь была непреклонна. Знакомилась, отсиживала положенное время за столом и удалялась к себе. В конце концов мама сдалась.
Выслушав последние соболезнования и заверения в желании помочь, Оля завела машину и поехала домой. В пустой квартире было темно и тихо. В воздухе чувствовался специфический запах, который бывает в домах, где есть тяжело больные люди. Это запах лекарств и отчаяния.
Ее мама ушла очень быстро. В свои 63 она была полна сил, идей и планов. На ежегодном медосмотре, который проходил на заводе, в поджелудочной железе обнаружили опухоль. Биопсия показала, что это рак. Один из самых агрессивных и скоротечных. Врачи давали три месяца, мама продержалась четыре с половиной. На силе воле продержалась, все хотела завершить все дела и устроить Олину жизнь. Переоформляла на дочь недвижимость, акции завода, давала последние распоряжения. Даже похороны свои она спланировала сама. Сильная была женщина с железной силой воли.
Мамины вещи начали разбирать с домработницей на сороковой день. Что-то собирались отнести в церковь, что-то выкинуть.
Ничего удивительного, что Оля не нашла письмо сразу. Оно лежало под стопкой маминых вещей. Написано уже неровным почерком больного человека, путаное и длинное.
В нем мама рассказывала, как 20 лет назад она разлучила Олю и Алексея. Прикидываясь больной и удерживая дочь возле себя, мама задействовала все свои связи, заплатила большую сумму и организовала перевод парня в Москву. С ним и его родителями беседовали «серьезные» люди, которые настоятельно рекомендовали оставить в покое девочку. И рекомендации были услышаны.
Писала она как испугалась за дочь, как увидела в том зеленом юноше ее отца, как пожелала Оле лучшей доли. И что не раз она спустя годы пожалела об этом, но что было делать.
И прощения, она много раз в этом письме попросила прощения у дочери. @МагдаМиллер
И как будто не было этих двадцати лет, и словно только что секретарь декана подтвердила страшную новость. Оля вышла на улицу и шла по городу в расстегнутой шубке, давясь слезами.
Оля проплакала два дня. Потом слегла с ангиной. Болела тяжело, температура зашкаливала, лекарства не сильно помогали. Забывалась тяжелым сном и видела его, своего Лешку, который варил домашние вареники и объяснял матан.
Когда через три дня температура спала и горло прошло, в голову вернулась ясность. Жизнь – она продолжается. Или в ее, Олином случае, возможно начинается.
Нет, Оля не возненавидела мать и не понеслась разыскивать свою первую любовь. Она не уволилась с завода и не пустилась во все тяжкие. Она просто отпустила ту обиду, которая жила с ней все эти годы. Эту обиду настоятельно советовал отпустить авторитетный психолог, к которому пару лет назад ходила Ольга. Советовал, но не мог объяснить как. А вот теперь отпустило. И свободно как-то стало. Хотя грусть по тому, как могло быть… Да что уж теперь. Теперь нужно жить дальше и смотреть только вперед. Сколько еще ей той жизни осталось, в которой можно любить и быть любимой?
Ей уже 43. Или всего 43. Женщины сейчас и позже рожают. А замуж и вовсе пенсионерки бегают и ничего, никто не осуждает. И ее время пришло. Время быть счастливой. Решено, ей ВСЕГО 43 и у нее все впереди!