Почти к каждому новогоднему утреннику мама шила мне новое платье из марли, делала она это после работы, причитая, что совсем не умеет шить и что я слишком быстро расту, а ведь могли бы использовать прошлогоднее платье!
Прошлогоднее платье хранилось в чемодане с ёлочными игрушками, видимо, чтобы не искать по шкафам и закромам. Невесомое марлевое платьице за год в шкафу легко могло затеряться. И иногда маме везло и его можно было снова надеть на утренник.
Мама примеряла старое платье на меня, распарывала, пытаясь надставить и, когда получалось, была весьма довольна. Потом всей семьей мы украшали это платье мишурой и вырезанными из конфетных золотинок звёздами и шариками. Братья выкраивали мне кокошник из ватмана, обклеивали разными орнаментами и звёздами, луной и солнцем, в пыль измельчали разбитые ёлочные игрушки и посыпали всю эту красоту, предварительно смазав клеем. Как же я себе нравилась в этом наряде!
И как же мне нравилась эта предпраздничная обстановка в нашей семье. В такие моменты я особенно остро понимала, насколько у нас замечательная и дружная семья. Даже ремонт в доме не мог помешать нам в приготовлении праздничного наряда. Однажды пришлось положить доску на 2 табуретки и кроить, шить, украшать прямо в углу кухни на этом импровизированном верстаке.
А ещё мама обязательно обшивала марлей мои чешки и украшала их мишурой. Попутно она причитала, что приходится резать отличную мишуру, которой можно украсить ёлку или дом, но, утренник и надо быть самой красивой!
И знаете что, некоторым девочкам на утренник покупали настоящие белые шёлковые платьица или подбирали самое светлое, с бледными цветочками, мамы обшивали их мишурой и даже покупали настоящие кокошники из мишуры на проволоке. Но, отчего-то ценились именно марлевые платьица, сшитые своими руками.
Мы, маленькие девочки, приходили в детский сад, одевались в праздничные платьица, чтобы после дневного сна уже переодеться в марлевые шедевры наших мам, внимательно и придирчиво рассматривали наши наряды, чтобы вынести оценку, выбрать самое красивое платьице. Особенно ценилось мнение наших мальчиков, которые в такой день блистали в новеньких костюмчикам и белых рубашечках с батрачками вместо галстуков.
Приятно было, когда именно мой наряд бывал признан самым красивым )))
А ещё был такой прикол, готовить сани летом, то есть заранее прикупать что-то к празднику. Однажды мне купили голубые кожаные босоножки. Мама сказала, что это очень хорошо, не надо обшивать чешки, прошлогоднее платье снежинки она в обновит в синьке и открахмалит, с голубыми босоножками будет чудесно. Я ждала новогоднего утренника с замиранием сердца, я буду самая красивая. Пусть у меня не будет шелкового магазинного платья, о котором я иногда мечтала вспоминая прошлогодние утренники, но мамино платье из марлечки все равно будет самым красивым. Мама права, куда можно носить белое шёлковое платье после новогоднего утренника? Это непрактично, покупать девочке платье на один раз. Вот на выпускной в школе или на свадьбу, да, там нужно особенное платье и мне его обязательно сошьют, самое красивое и самое элегантное. А на утренник? Все нормальные мамы шьют платья из марли, если любят своих дочерей!
Я была уверена, что когда вырасту и у меня родится дочь, я так же буду шить платье снежинки и украшать его мишурой и золотинками, собирая их весь год от самых красивых конфет.
Я ещё не выросла, не вышла замуж и не родила, когда купила в аптеке 10 метров марли, зачем-то она мне была нужна, и пришла в замешательство. Как? Как её можно было раскроить и сшить? На руках или на машинке? Это реально невозможно.
Не верите мне, возьмите бинт и попробуйте его сшить, один простой шов, хоть на машинке, хоть руками, попробуйте. Я смогла только вставить нитку в иголку и все шитьё на этом закончилось. Невозможно пришить дырку к дырке. Я пыталась сложить марлю в 2 и в 3 слоя, но поняла, что и так сшить марлю невозможно. Спрошу у мамы, как это делать, решила я и закинула марлю в дальний угол.
Наступил декабрь, нам раздали роли и оказалось, что в этом году я буду не снежинкой, а хлопушкой. Это здорово, конечно, хоть какое-то разнообразие, но какой костюм должен быть у хлопушки?
Да тоже самое марлевые платье, только его надо покрасить в цвет колпака из гофрированной бумаги, которые накануне раздали родителям. Мне достался оранжевый.
Оранжевый, Карл!
Каждая уважающая себя девочка знает, что голубые босоножки не идут под оранжевое платье! Нет, нет и нет!
Я расстроилась. Я уговаривала маму попросить голубой колпак. Но его уже отдали другой девочке и её мама меняться не собиралась. Она была рада, у них уже было шёлковые платьице в голубых тонах. А воспитатели не соглашались на две голубые хлопушки. Моя мечта блеснуть в новых голубых сандаликах разбилась о суровую реальность. Я ходила расстроенная. Мама психовала. Неблагодарная дочь - горе семьи! - Мы так всегда старались! Мне придётся перекрасить твоё чудесное платье снежинки и его уже невозможно будет использовать никогда-никогда, а ты привередничаешь!
Братьям не пришлось выкраивать мне головной убор, он был уже готов и украшать его запретили. По мнению воспитателей, украсить = испортить! Ведь на следующий год этот колпак отдадут другой девочке из другой группы. Так что вернуть его надо в целости и сохранности, не измяты, не порвать и не украсить, естественно, вдруг ваше украшение не понравится следующей хлопушке? Какое волшебство может быть в обычной покраске куска марли в оранжевый цвет? Предновогодние хлопоты перестали быть волшебными и в этот раз не объединили семью. Мы все ещё ждали волшебства, но грустно слонялись по дому, подходить к плите, где кипятилось в оранжевой краске платье вместе с гольфами, мать запретила, чтобы мы не обожглись или не обварились, если вдруг кастрюля опрокинется.
Я наконец решила, что оранжевый все же сочетается с глубям и попросила маму достать из шкафа новые босоножки, чтобы примерить, они были мне немного великоваты, вдруг нога выросла. Но мама отказалась, сказала занята, не до того ей. А ещё сказала, что только безвкусные девочки носят голубое с оранжевым, ужасное сочетание. Но на утреннике на мне обязательно должно было быть что-то новое и красивое, чем можно похвастаться перед девчонками, что может вызвать у них зависть и уважение у мальчишек. Нет большего оскорбления я девочки, чем услышать «Фууу, она в прошлогоднем платье и сандали у неё старые, ещё бы в тапочках домашних пришла!» Мы жалели девочек, которые на утреннике были в старых ношеных сандалях, утешали и говорили, что это совершенно неважно, но в душе знали, что это последнее дело и мама совершенно не заботится об этой девочке. И, хотя в группе все ходили в домашних тапочках, утренники были святым делом, сандали и праздничные платья были необходимы.
Наступил самый важный день в году, с платьем наперевес мы двинули в детский сад.
- Мама, а сандали где?
- Я на утренник привезу, не волнуйся. Пока походи в старых, все так делают, видишь все девочки не переобулись в праздничное.
- Мама, попроси папу, он на машине, пусть сейчас съездит, привезёт.
- Я сама привезу. Отцу на работу надо, не до твоих сандалий ему. Большая уже девочка, нечего глупостями заниматься.
Я ждала маму весь день. Переживала. Боялась она не успеет. Кроме того, что надо быть неотразимой на утреннике, очень важно, чтобы твои родители пришли на тебя посмотреть. Лучше чтобы оба. Но даже если придёт только один, будет очень хорошо, а если он ещё и в первый ряд прорвётся, гордость распирает неимоверная. Ты танцуешь, поёшь, читаешь стихи только для родителей, чтобы они гордились тобой, хвалились перед роднёй, друзьями и сослуживцами. Сладко замирает сердце, высматриваешь маму и папу, надеешься.
До последнего надеялась и я. Придут. Привезут сандалики. Даже если опоздают, можно тихонечко переобуться уже сидя на стульчике, после того, как пройдём строем вокруг ёлки и начнётся основное действие.
Девочки в группе мне сочувствовали, жалели, что сегодня я в старых подранных на мысках, хоть и лакированных чёрных сандалях. Признавали, что сандали хорошие, лак ценился, уговаривали, что голубые под оранжевое не пойдут. И тут пришла она, моя подружка в нарядном плюшевом костюме лисички и на ней были голубые сандали. И знаете что? Голубой вполне сочетался с оранжевым, признали все в группе.
Это было невероятно расточительно, купить костюм лисички: маска с ушками, жилеточка и юбка с хвостом, все это из переливающегося плюша. Плюш был синтетическим, дешёвым. Но она была единственной девочкой в группе полностью в обновках. Её популярность взлетела до небес. А я сказала, что сегодня мы с ней будем обе в оранжевом и голубых сандалях.
Праздник начался, мы давали представление, отошли на задний план тревоги о сандалях и о том приедет ли мама или папа на утренник. Я увидела маму на скамеечке во втором ряду, почти по центру. Отчего-то она не разделась и сидела прямо в шубке и шерстяном платке и была такая вся опустошенная чтоли, грустная, уставшая, умотанная, что я сильно ей посочувствовала.
Наплевать на сандали и старое перекрашенное платье. Вот мама-то какая усталая, полночи возилась с моим нарядом, не спала, потом меня в садик везла, выслушивала мое нытьё о сандаликах. Потом поехала на работу, оттуда домой за сандалит, еле успела на утренник, даже не подошла ко мне в группе, чтобы костюм поправить, меня причесать, как делала это обычно.
Мама, мама, у меня замечательные чёрные лакированные сандали, которые ты мне купила в сентябре в расчете на все праздники, но я успела их поцарапать в группе, в этом году сказали, что больше в тапочках в группу нельзя. И платье у меня самое красивое. Мама, ты большая мастерица, только ты одна шьёшь такие замечательные платья и так стараешься для меня, все девчонки в группе мне завидуют. Не переживай, мама, ты лучше всех и я сегодня танцую и пою для тебя.
А вот и папа стоит в дверях. И у него лицо усталое, расслабленное. Он не улыбается и внимательно смотрит на представление, словно хочет все запомнить получше. А я думаю, странно, что папа не протиснулся к маме, не сел с ней рядом. В группе все друг друга знали и уступали место родителям, что в те могли сесть вместе.
Внезапно приходит осознание, что мои больше не вместе. Пришли порознь и уйдут по отдельности. Держат фасон, делают вид, что все у них нормально, дружная семья, но это только видимость, для людей.
В прошлые годы только у одного из них получалось прийти на утренник, кого-то не отпускали с работы. А тут оба пришли. Мне бы радоваться, гордиться.
Но нет, сердце ноет, нет больше нашей доброй, дружной, славной семьи.
Больше я ничего никогда у них не просила. Они делали вид, что мы вместе, и мы с братьями делали вид, что мы вместе, но тепло, взаимопонимание и любовь ушли. Почему? Потом как-нибудь расскажу.
А голубые сандалики я больше так никогда и не увидела. Мама отговаривалась, что они мне сильно велики, не рассчитала она, купила на 2 размера больше, потом, что завалились в какой-то угол в шкафу, как найдёт, так отдаст, потом, что я из них уже выросла и пора о них забыть.
Так и не призналась, что отнесла и продала их тогда маме той лисички, та для дочери никогда денег не жалела.