Мы с Митькой никогда не хулиганили. Мы вообще были очень послушными и покладистыми детьми. А все наши приключения - это просто стечение обстоятельств. Честное слово, никакие мы не хулиганы.
Нашей с Митькой несбыточной мечтой был аквариум. Большой, с разноцветными рыбками. Но суровая реальность могла нам предложить только выпрошенную у бабушки литровую банку. Трехлитровые были в вечном дефиците. Но в таком объеме было тесно даже самому маленькому карасику, а мелкая серебристая баскля уже к вечеру плавала кверху брюхом.
Тогда Митька предложил завести в этой банке улиток. Мы насыпали на дно песка и камешков, надёргали пушистых веточек роголистника и элодеи и зачерпнули прудовой воды вместе с толстым ковром ряски.
К моему счастью нам даже попалось несколько черных грациозных катушек. Но Митька смотрел на банку скептически.
- Это ерунда. Нам надо больших улиток поймать.
- Зачем больших? Им тоже тесно будет.
- Не будет. И вообще... - Митя задумчиво глянул на заросли осоки и рогоза у другого берега, - я знаю где водятся серебряные улитки.
- Чего? - округлила я глаза, - не бывает таких!
- Ещё как бывают! Я тебе сейчас докажу! - и друг мой рванул к дому.
Я присела на корточки, рассматривая содержимое банки. Помимо улиток нам попалась куча всякой мелкой живности, что активно перебирала ножками, щупальцами, усиками, извивалась, дергалась и дрыгалась.
Минут через пять тяжело топая, Митька подбежал к берегу в больших резиновых сапогах.
- У папы взял, - выдохнул он, - в них как раз доберусь до болотины.
- А если утонешь?
- Ага, щаз, - самонадеянно хмыкнул друг.
Митька обошел пруд и с треском и чавканьем начал пробираться к болотистому участку. Я стояла на берегу, сложив руки на груди и искренне переживая, как бы ему не увязнуть в этой трясине.
Митька отважно продирался вперёд, чавканье становилось всё громче, отцовские сапоги всё глубже увязали в коричневой грязи и вытаскивать их становилось всё труднее.
- Требуется доказать, как я буду вылезать, - со вздохом пробормотал Митька одну из своих коронных фраз.
- Мить, может ну их, этих серебряных улиток? Хватит и обычных, - я так и не верила, что они действительно существуют, а вот за сапоги Митькиного папы уже переживала больше чем за самого Митьку. Хотя, если пропадут сапоги, то и самому Митьке несдобровать.
- Не ссы лягуха, болото будет наше... Ай, блин!!!
- Митя!!!
Всё-таки я обладала даром предвидения, а может способностью накаркать неприятности. Как я и предполагала, один из сапогов засосало настолько сильно, что он остался в болоте, а Митька вытащил лишь только одну босую ногу. Пока мы оба стояли и в замешательстве таращились друг на друга, засосался и второй, да так, что туда внутрь уже начала затекать болотная жижа.
Морщась и кривясь, Митька босиком выбрался из грязи, попытался достать сапоги, но ничего не получилось, они сидели слишком крепко. Перемазанный, воняющий болотом и к тому же босой, Митька побрёл домой, повесив голову. Я уныло поплелась следом.
Родители Митькины, что на тот момент как раз приехали из города, встретили сына очень радостно. Даже неизвестно кому было радостнее: маме ли, которой предстояла теперь внеплановая стирка, или папе, что по понятным причинам лишился вечерней рыбалки, ибо сапоги ушли рыбачить без него.
Митьку за ухо увели домой. Отец пошёл доставать сапоги, пообещав вернуться и поговорить ремнём по голой... Ой. Я сначала испугалась, домой сбежала, а минут через десять не утерпела, села на лавочку у Митькиного дома и стала прислушиваться.
Интересно, до какого возраста мальчишкам разрешается плакать от ремня?
Но дома у Митьки стояла гробовая тишина.
Ещё минут через десять друг вышел на улицу, сияя ярче солнца. В новой чистой футболке и шортах.
- Ты как?
- Фигня! - глубокомысленно изрёк он, - поругали чуть-чуть и всё.
На заборе сушились спасённые из болота отцовские сапоги.
- Только сказали, чтобы от дома дальше чем на десять метров не отходил.
- Понятненько...
Мы с Митькой оглядели положенные нам десять метров от дома. На глаза нам попалась куча песка, что привезли совсем недавно. Не сговариваясь, мы сели от неё по разные стороны и принялись копать. Копать туннель в огромной куче песка, конечно так себе занятие, но если никуда больше нельзя, что поделать?
Через некоторое время мы докопались друг до друга. Песок был плотный, сыроватый и хорошо держал форму, так что у нас получился сквозной туннель толщиной в руку, и можно было пожать друг другу пальцы прямо под землёй, то есть под песком.
- Прикольно! - воскликнули мы разом и тут же принялись копать следующий.
Благодаря нашему энтузиазму куча песка совсем скоро стала напоминать муравейник со множеством ходов.
- Интересно... - Митька заглянул в самый широкий ход, - а если посветить вот сюда, на другом конце будет свет?
- Не знаю... Надо проверить.
Фонарик висел у бабушки на стене, на кухне. Серебристый такой, красивый с красной кнопочкой. Бабушка берегла его как зеницу ока и конечно не разрешала брать. Ведь если отключат свет, то без фонарика будет очень плохо. Со свечкой коз не подоить, да и вообще не удобно.
Но мы же не просто так, мы только проверить. Быстренько посветим и тут же обратно повесим.
- Ну как? Видно? - спрашивал Митька.
- Нет, не видно! - отвечала я.
- А так?
- И так!
- Ну посвети ты, я посмотрю.
Мы по очереди светили фонариком во все ходы, совали его глубже и глубже, пока в результате какого-то неосторожного движения весь наш песчаный муравейник не рухнул. Фонарик в этот момент был у меня в ладони, но испугавшись обрушения, я выдернула руку, бросив его на произвол судьбы.
Снова мы на пару секунд уставились друг на друга, соображая, что будет мне грозить за потерю фонарика. А потом с остервенением принялись копать. Точнее расшвыривать песок, чем дальше, тем лучше. Песок шуршал по траве и по широким листьям лопухов, но фонарик нам так и не попадался.
- Это чего это вы делаете?!! - выглянула из окошка моя бабушка, - зачем песок раскидываете?
Тут и Митькины родители выглянули.
- Ну что это за ребенок?! Наказание сплошное! Ну никак на месте не сидит. Обязательно набедокурит!
- Да мы просто так, - испуганно бормочу я, - мы просто фонарик ищем.
- Какой такой фонарик?!!
Митькины родители и моя бабушка конечно почти сразу нашли в песке фонарик, только туда внутрь попали песчинки и работать он перестал. Бабушка запричитала, заохала, но Митькин папа её успокоил, заверив, что почистит и всё заработает, лучше нового.
- А кто это вам брать его разрешил? - строго посмотрела на меня бабушка.
Тут уж мне пришлось идти домой наказанной. Не знаю, сидел ли, слушал ли под окнами Митька, но я мужественно терпела. Терпела, пока меня строго отчитывали и ставили в угол. Даже не плакала совсем, но искренне раскаивалась.
Пришёл Митькин папа, принес починённый фонарик. Бабушка на радостях меня простила и выпустила погулять.
- Только от дома не дальше, чем на десять метров!
Ну не дальше, так не дальше. Мы так-то вообще можем от дома не отходить. Вот прямо тут на лавочке и сидеть.
Нам даже совсем не скучно будет, ну вот ни капельки.
Нам всегда есть о чем поговорить. Что мы, хулиганы, что ли,какие? Мы много разных игр знаем, тихих, спокойных. Крестики-нолики, например...
Ну и что, что бумажки нет, есть же замечательная лавочка, а у Митьки всегда в кармане ножик складной. Он конечно не очень острый, но деревяшки царапает просто отлично.
Я успела три раза выиграть и шесть раз проиграть, пока не приехали из города и мои родители. Увидев новую лавочку расцарапанную кривыми квадратиками с крестиками и ноликами, они на несколько секунд потеряли дар речи. Мама только руками взмахивала, а папа сурово губы поджимал.
А тут и бабушка с крыльца спустилась и Митькины родители, как назло, тут как тут...
- Наказаны!!! Оба!!! - сказали бедные наши взрослые хором.
Ну мы их пожалели, до вечера уж покорно по домам сидели. Мы правда не хулиганы же...