Я сделал редакцию писем своего далекого предка (двоюродного пять-прадеда), приблизив к современному русскому языку
- На современном русском языке
Письма пешехода Василия Григорьевича Барского
(1723–1746)
В настоящее время Барский почти совсем забыт; но он ждет своего биографа: между ревнителями просвещения первой половины прошлого века он должен занять свое место. Двадцать четыре года Барский странствовал по чужим землям с единственною целью – учиться; он сам говорит: потому что где учение, там просвещение ума, а где просвещение ума, там познание истины. Отправляясь от этого убеждения, Барский всю жизнь искал истины. В конце прошлого века, издано было его «Путешествие» и приобрело обширный круг читателей, судя по числу изданий этой книги. При малом развитии любви к чтению в тогдашнем обществе, такое явление заслуживает внимания и объяснения. Кажется, что «Путешествие» Барского известностью своею главным образом обязано искренности рассказа, увлекавшего читателей.
Кроме записок о своем паломничестве, Барский оставил еще печатаемые здесь письма к родным, обнимающие двадцать четыре года его странствий. Письма эти сохранились подлинниками в библиотеке графа А. С. Уварова (№ 381), куда поступили с другими рукописями от известного собирателя И. Н. Царского.
Барский родился в 1701 году, в Kиeве, где получил и школьное образованиe. О сем последнем он говорит: «хотя и не силен в науке был, однако прошел малую школу даже до риторики и начал философских. В учение же это поступил я сам, без позволения отца моего и без помощи домашнего учителя. Ведь отец мой был образован только в русской грамоте и церковном пении. Был он человек благоговейный, но нравом прост. Видя в ученых излишние страсть к спорам, гордость, упрямство, славолюбие, зависть и прочие обыкновенные их пороки и думая, что это у них от науки, а не от собственной склонности, он старался всячески воспрепятствовать моему намерению, но не смог, потому что меня поддерживала мать. Много раз и потом старался уговорить меня и советовал оставить эту ненужную науку, а упражняться в церковном песнопении и чтении, но видя во мне непреоборимую естественную склонность и охоту к науке, оставил меня в покое».
Двадцати двух лет Барский отправился в свое странствие, а вернулся на родину сорокашестилетним монахом и, прожив здесь немного более месяца, умер 7 Октября 1747 года[1].
Александр Лазаревский.
1.
[Письмо надписано: «моему премилосердному добродетелю милейшему родителю, пану Григорию, мещанину Киевскому почтетельнейше да вручится»]
Мой милейший родитель!
Не было мне, сыну, отеческого благословения, ни Вашей родительской милости, чтобы отважиться отправиться в такую дальнюю дорогу, но порядок был нарушен ради исполнения необходимого.
Теперь же, при случайной оказии, сыновнее мое к вашей родительской милости посылаю письмо, в котором мира, здравия и всяческой удачи и успехов желаю, чтобы всемогущий небесный Владыка сыновних ради моих недостойных молитв, если не на очень долгое, то столь долгое, как пожелаете, время, честное и благоугодное ваше, родителей моих, продолжил житие, до тех пор, пока Он, по милости Своей к роду христианскому, не причислит вас со всем Богом данным потомством к гражданам Небесного Града. Тут же прошу о прощении, что, не имея вашей родительской милости, уехал; простите и благословите, а не кляните меня грешного, дабы мы, по благословению Божию и вашему отеческому, во всех замыслах и поступках благополучны были.
Написал бы вам, где буду находиться, но и сам совсем не знаю; если буду на определенном месте, то сообщу. Теперь же извещаю, по воле Божией, я здоров и благополучно ехал вплоть до самого Почаева. Не знаю, как Господь Бог позволит дальше. Одна беда была, что не взял какой-нибудь свиты или кобеняка [2], потому что рубашку как-то испортил у воза возясь, и до сих пор не менял и не буду, пока не стану на определенном месте. А другая беда, что укрываться в дороге было нечем, потому что байбарака [3] жалею по pocе мочить; достаточно того, что и так почему-то помялся.
Так же извещаю, что иду во Львов, а о дальнейшем не извещаю, где буду; Бог весть: может еще и дальше пойду. А шнур не продал, потому что купец не попался; разве Бог (даст) продать в Львове. Еще же прошу покорно поклониться от меня госпоже Цотусе, и панне сестре Афанасии, и всем домашним, и всем кровным, и всем знакомым моим: пану Яну Цедровскому, бывшему дидаскалу [4] соборному Киевскому, господину Андрею теразнейшему[5] дидаскалу, пану Емелияну, благодетелю моему, пану Левицкому и всем панам, остающимся в школе соборной.
На последок прошу о прощении, что так не изящно писал, потому что и перо от солнцепека засхло, и инкауст [6] с вощевой перемешался водой, и руки, испачканные дегтем, не могли достаточно сделать. Не пишу каждому отдельно, ибо и времени, и места, и всего нужного для писания нет; когда буду на подходящем месте, тогда каждому отдельно (буду?) кланяться, а теперь прежде Господу Богу, а потом вашим родительским милостям поручаю себя, и остаюсь навсегда вашим родительским милостям нижайший слуга и подножок [7] , благожелательный сын Василий Григорьевич Барский.
С Почаева, года 1723, месяца Августа 13 числа.
Не пишу о Демьяне; сами ведае(те), как за ним смотреть; не спрашиваю, заплачено ли, потому что не знаете куда послать ответ; как буду на определенном месте, тогда и спрошу; а теперь, если с дороги приехал, а не заплатил, дайте ему это маленькое в письме послание. За сим вас всех Господу Богу поручаю.
[1] Замечательно, что путешествие Барскаго, ознакомившее Русских людей с Tурецкими землями, было издано по желанию и на издержки князя Потемкина (см. первое издание 1778 года), для котораго так называемый Греческий проэкт не был политическою утопиею, а делом живым и общенародным. П. Б.
[2] Свита, кобеняк - кафтан, верхняя одежда. А. П.
[3] Байберек - шелковая накидка. А. П.
[4] Дидаскал - учитель. А. П.
[5] Теразнейшему (с польск.) - нынешнему. А. П.
[6] Инкауст - вид чернил. А. П.
[7] Подножок - подставка для ног. А. П.