Послезавтра д/р у звезды "Турецкого гамбита" ОЛЬГИ КРАСЬКО. Из нашей с ней беседы (фото в студии – Никита Симонов).
Вы только родились в Харькове или росли тоже там же?
- Первый класс я там даже отучилась.
А потом уехали? Почему? Это связано с работой родителей?
- Это связано было только с тем, что в Москве жила папина мама. Она осталась одна, и в общем, они там все дружно решили, что, наверное, нам надо в Москву.
А гитара, известная ваша гитара, про которую все рассказывают, что она была размером с девочку, которая на ней музицировала? Она появилась откуда? Это чей-то подарок?
- Да, приезжал родственник, был проездом откуда-то в Ростов и заезжал в Москву. И буквально мы с ним виделись, я не знаю, может быть, раз или два в жизни. И вот я, сидя у него на коленках, чего-то так к нему прижалась, и он говорит: "Оленька, а чего ты хочешь в подарок? Что мне тебе подарить на память?" Я говорю: "Хочу гитару!" Не знаю, почему я хотела гитару. И он мне прислал из Ростова, с дырочкой в боку, она была там как-то залеплена…
И потом к старшей пионервожатой в школе я привязалась: "Научите меня играть на гитаре!" И так как-то всё понеслось… И эта старшая пионервожатая стала основателем "Большой гитарной школы" в Москве, это мой педагог, друг, теперь это мой аккомпаниатор.
Вам нравится петь? Я видел несколько ваших творческих встреч… Создаётся впечатление, что, если бы у была возможность, вы бы лучше здесь сидели с гитарой, чем отвечали на вопросы.
- Ну, вообще я люблю… Я не знаю, честно говоря, как сказать… Такой момент для меня всегда, опять же, скользкий… Как только я пришла в школу-студию МХАТ, я поняла, что я петь не умею, и лучше бы мне не петь. У меня за всё были "десятки", кроме вокала. За вокал у меня была "девятка".
Для меня это было неожиданностью, потому что я какие-то конкурсы авторской песни выигрывала, а тут как-то мне говорят, что я не умею петь. Я прямо растерялась, честно говоря. А так я пела всё время и везде. В детстве я пела в трамвае, я пела в метро, причём, знаете, громко… Вагон, он же разгоняется в какой-то момент, и я пела громче всего, свободней всего… Я тогда занималась художественной гимнастикой, и бабушка меня частенько возила в трамвае… И это вот всё - колёса стучат, я пою, а бабушка говорит: "Не пой, на тебя смотрят люди! Не пой!" И она отсаживалась от меня, представляете? (Смеётся)
Ну, я не знаю, почему, но мне это очень нравилось… Причём у меня не было ощущения, что на меня все смотрят, особенно когда громко шумит транспорт, меня уж точно, скорее всего, никто не слышит, и я прямо вот пела во всё своё горло. И потом, конечно, как-то вот, одно за другое, с гитарой, и, честно говоря, мои первые выходы на сцену были просто чудовищные, потому что я так волновалась, что у меня пересыхало всё во рту, и я могла недопеть до конца песню, и Дима - педагог мой, страшно расстраивался, потому что он знал, что я могу, но на сцене не получалось. Вот уже мы выходим в конкурс, и я прямо всё это позорно проваливаю.
И я, честно говоря, не помню, с какого момента… Наверно, постепенно я, как сказать, пришла в большой такой, интересный коллектив творческий, в отряд "Надежда", и там быть, вот, как сказать, "и чтец, и жнец, и на дуде игрец", было нормой. Мы пели, танцевали, играли какие-то сценки, читали стихи… То есть, это не какой-то театральный кружок, а это коллектив, очень разносторонний, возникший когда-то из пионерского штаба. И мы давали иногда по три концерта в день, в воинских частях каких-то, в овощехранилищах, в домах престарелых, вот просто везде, где угодно. И, видимо, постепенно вот этот страх перед сценой, он прошёл сам собой, потому что некогда было думать, некогда было бояться, нужно было спеть и переодеться на следующий номер. Я помню, в какой-то воинской части я сделала какое-то "па" ногой, и у меня порвались брюки, и я как-то пыталась уйти так, чтобы не испортить номер. И как-то, в общем, постепенно, этот страх, он куда-то ушёл незаметно.
Вот этот самый отряд "Надежда"… Вы когда рассказывали как-то про него, употребляли слово "разновозрастной". Что это значит?
- Ну, в пионерских лагерях обычно делят отряды по возрасту. А здесь нарочно сделано так, что всегда всё перемешано.
Ну, какая амплитуда, какая там максимальная разница была?
- Вы знаете, опять же, официально это с 11-ти лет до выпускника школы.
Но иногда получалось, что и младше были детки. Ну, то есть, вот эти семь лет - всё-таки такая приличная разница, с 10-ти до 17-ти лет.
Ты можешь быть командиром звена, это даёт уже какую-то другую ответственность, другую уверенность, когда с тобой на равных взрослые ребята, которые тебя поддерживают, помогают там, где они сильны, и в то же время они тебя слышат, а не воспринимают, как вот, малявку. Позиция, что ты никогда не воспринимаешь себя ребёнком, ты всё время в концерте, в каком-то общем деле, в каком-то "хулиганстве", в каком-то вот… Ты всё время чувствуешь свою важность и нужность. И мне кажется, поэтому практически все наши ребята достигают в разных профессиях очень больших высот. Вот, собственно, этой весной было 60 лет отряду. То есть, представляете, я даже боюсь сосчитать, сколько прошло уже поколений людей.