Письма от Веры приходили сначала часто, Федор тут же отвечал, потом стали появляться реже, и оставшийся в одиночестве узник запереживал, даже занервничал. В письмах Вера писала о занятости на работе, что устает и пока на свидание не приедет. Рассказала и о том, как случайно встретилась со своей теткой, которую не видела с раннего детства, познакомилась с ее сыном, своим двоюродным братом. Родственники пустили Веру в старую квартиру тетки, жить там было лучше, чем в общежитии.
И наконец в очередном письме иносказательно указывалось, что началась работа над картиной. Федор обрадовался этой новости, все же задуманное похищение сдвинулось с места, началась подготовка к краже ценной картины. С этого момента письма и стали приходить реже, и Федор ощутил некий холодок. Вера теперь писала мало и больше только по делу. А изготовление иконы, или картины, как следовало из следующих писем, оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось, и требовало больше времени.
Федор вообще не поверил в такие объяснения, но сделать ничего не мог. Ответил конечно, торопил, да и только. А тут в его положении произошли изменения не в лучшую сторону - перевели в общий цех, где опять посадили на самую простую работу и отменили свидания. Федор знал, шахматы продолжали делать, но кто теперь занимается тонкой работой, оставалось секретом. Да и что толку, если бы даже узнал, ничего бы это не изменило.
Все же очередное письмо порадовало, Вера написала, что картина наконец-то готова, пришлось помучиться, но теперь можно ехать в Колучино и поменять картины. - Федор от такого известия места себе не находил, не работал, халтурил, даже нарвался на окрик надзирателя, пригрозившего ШИЗО, но так, больше для острастки. За такое в камеру не сажали. - Из письма следовало, что так просто, как казалось вначале, икону не поменяешь. Вера переоценила себя и теперь не знала, как выйти из трудного положения. Спрашивала совета.
Федор ответил, написал, что подумает, просил не торопиться и понял, - выход один, бежать и работать картину в Колучино самому. Тем более Верку надо было поприжать, - завиляла баба хвостом, - чувствовалось даже на расстоянии. Только устроить побег надо было основательно, не с бухты барахты, и Федор смог разыскать прежнего дружка, делавшего ему когда-то документы о месте работы и прописке. Насколько Федор знал, хорошую ксиву он тоже мог изготовить, к тому же хранил фотографии своих клиентов на всякий случай. Тот согласился и цену запросил по своему справедливому прейскуранту.
Вовка Пряник откидывался через месяц и согласился помочь Федору. Был этот парнишка не то чтобы из воров, скорее приблатненый, мелкий мошенник, топтал зону недолго по мелочам, а на воле жил тем, что оказывал разные услуги братве, конечно за бабки. Брал немного, смотря конечно по каким меркам, не шустрил, иначе и нельзя было, авторитет дорого стоил. Кличка Пряник сама за себя говорила.
Бабок у Федьки не было, у Верки он конечно попросить не мог, даже в счет будущего дела. Поэтому договорился с Вовкой заехать к Говоровой, за которой должок имелся, так Разбойник считал. По понятиям оно и справедливо было. Прежняя жена Меньшикова должна была оплатить услуги Пряника, дать деньги на изготовление новых документов, и чтобы подняться после зоны. Вовка работал на доверии, да в воровском мире договоренности на бумаге и не оформлялись, все равно не спрятаться в случае чего. Но тут вдруг попросил Федьку написать малявку непонятно с какого перепуга.
- Говорова Любка, артельщица, должок имеется. Скажешь, Федот прислал. Заартачится - мочи. - Федька черкнул записочку, вырвав страничку из тетрадки в клеточку. Про "мочи" попросил написать Вовка, чтоб проще было разговаривать. "Ему виднее," - подумал о Прянике Федька и приписал.
Месяца через три пришли вести от Пряника, передали на словах, - дело сделано, ксива и бабки в условном месте, которое обговорили заранее. Федька оживился и начал продвигать план, придуманный заранее. Закашлял, но не то, что заболел, а невмоготу стало работать в столярке, надышался деревянной пыли. Был выход из такого положения, который проходил плохо - попроситься в больничку на обследование по сколиозу.
Федька поступил иначе - перешел работать на делянку, все свежий воздух. В отряде такие случаи бывали, правда нечасто. На лесоповале оно всегда тяжелее, чем в тепле строгать табуретки. И на работу в цех очередь стояла, а с пилой и топором корячиться работяг всегда не хватало. Травматизм кстати случался как от инструмента, так и елка могла задавить вплоть до того самого последнего. По таким фактам проводились конечно расследования, но умысла никогда не подтверждалось. Не выгодно было ни той, ни другой стороне.
План побега Разбойник придумал оригинальный, если так его можно было назвать, конечно опасный, такого раньше не случалось. О всех удачных побегах по зонам ходили легенды, они обрастали подробностями, которых и не могло быть. А подорвавшие становились героями. Как без этого.
В то время во всю использовался молевой сплав леса, плоты не вязали, леса было в избытке. А то, что реки загаживались топляком, становились несудоходными, тогда еще никого не волновало. Случавшиеся заломы подрывали даже взрывчаткой.
Бригада, в которую определили Федора, заготавливала лес на крутом берегу реки. Бревна накапливались наверху в штабелях, а потом сталкивались трелёвщиком вниз в реку, и плыли по течению самостоятельно. Склон был предварительно очищен, но и на нем случались заторы, тут уж кому как повезет при разборе. И сколько песен написано про этот адский труд.
Так вот, Федор на этом крутом склоне, когда его только расчищали от поросли, подкопал естественную выемку под оставшимися корнями спиленной елки, там можно было спрятаться. Шанс остаться живым при свалке леса был, но не такой и большой. Только задумавшему побег все же хотелось думать, что повезет. Федор отстал от бригадников, поднимался последним и юркнул под корни.
Отсутсвие одного зэка наверху не заметили. Оставаться на склоне никому и в голову бы не пришло. Бригадир махнул рукой, и трелевщик столкнул вниз один штабель бревен, потом второй, и дальше. Лес летел вниз с глухим грохотом, бревна сталкивались, разлетались, подминая оставшиеся пни, ломая мелкую оставшуюся поросль, падали в реку, вздымая волны, брызги и плыли дальше в водяной пене.
Дело было уже к вечеру, и бригада отправилась во временный барак. Жили тут же, недалеко, до зоны было километров десять. Каждый день топать туда и обратно отнимало бы много времени. Конвой жил в отдельном домике и был достаточно расслабленным. Бежать с лесосеки было некуда, да и работяги не хотели, характеризовались положительно.
Старший конвоя пересчитал зэков и сначала подумал, что ошибся, одного не хватало. Мужики тоже начали переглядываться, работали вместе давно, и тут же определили, - нету новенького, Федьки. Никто не подумал, что он мог подорвать, знали, чалиться ему оставалось недолго. И испугались другого, побежали к месту, где валили лес. Облазили весь склон и нашли бушлат Федьки, в поломанных ветках.
- Снял он его, видел, - заметил зэк, работавший с пропавшим. - Днем жарко было, солнце пригрело... Прилег он, задремал наверное.
- Так ты чего?! - Бригадир замахнулся, правда для вида.
- Да тут и косточек не найдешь, - заметил седой дедок, не вылезавший на волю, не хотел там жить, привык на всем готовом и вступился за напарника Федьки. - Он то что? С тебя спрос, ты старшой!
- По берегу пройдем, - скомандовал примирительно старший конвоя, - может вылез где, жив еще. - Получалось так, что и зеки, и конвоиры были теперь заодно. Никому не хотелось отвечать.
Прошли и вдоль берега, ничего не нашли, лес давно уплыл, лишь несколько бревен зацепились за прибрежные кусты ниже по течению.
- По тому берегу пройти бы, - предложил один из молодых конвоиров.
- Плыви! Пройди! - Рявкнул старший.
- Так вода холодная!
- Не болтай тогда. - Старший задумался. - Собаку бы по хорошему надо. А так что толку... Отбой, до завтра оставляем, темно уже... Все равно идти докладывать.
На следующий день конечно доложили о происшествии, приехали с оперчасти, даже замначальник колонии. Еще раз все обыскали, на тот берег на резиновой лодке переправлялись, собаку туда возили. По обоим берегам прошли и вверх, и вниз, там где можно было. Река была очень заросшей. Собака лаяла и драла Федькин бушлат, бегала по склону, принюхивалась. Да что толку - Федькины следы везде были. Он несколько дней по склону с другими зэками ползал.
В общем заключение сделали обтекаемое, пoгиб человек при валке леса, упал в реку, где и пропал, в омут затянуло. Спасти его не удалось, хотя и пытались. Свидетели попытки спасения конечно показания дали. Никакой речи о том, что были нарушены правила при валке леса не было. Тем более, что старший конвоя не выполнил своих прямых обязанностей, не пересчитал вовремя охраняемых зэков.
Новый начальник ИТК с таким заключением согласился и доложил по команде. Понял, что не просто руководить вверенным ему учреждением и действовать только по писанному. Оказывается успешные карьеры делаются не совсем так.
А Федора Меньшикова признали быстро пoгибшим, даже не пропавшим без вести. Конечно ни о каком объявлении в розыск и речи не было.
1 глава, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 59
________________________
