У нас у каждого была в походе своя роль. Начнем, так сказать, с верхов:
Миша — руководитель.
Если бы меня попросили описать, какой Миша руководитель, я б сказала: «Любит упороться». «Упороться» включает в себя (1) пройти как можно больше, (2) залезть как можно выше, (3) не дай бог дольше, чем нужно, задержаться рядом с цивилизацией.
При этом лишний раз Миша не рискует, нагрузку дает адекватную, доводит группу до приятного полуобморочного состояния (шутка) и вовремя дает отмашку на отдых.
Однажды мы записались на курсы по оказанию первой помощи. Решили совместить это с проверкой снаряжения, вышли накануне, протопали по жаре 20+ километров и переночевали в палатках. Утром на курсах нас кто-то спросил:
— А вы на машине или на электричке?
— Мы пешком.
— Как это?
— Ну, мы вчера вышли.
— Ээээ…. Вы Мишины что ли?
— Ага!
— Понятно тогда…
Мне это нравилось. Ходить я люблю (это вам не бегать), в меру упарываться тоже люблю. После нескольких тренировок мне стало понятно, Миша — хороший руководитель. Он терпеливо и спокойно снова и снова рассказывал и показывал, как вязать узлы, как обращаться с автоклавом (нежно!), как прицепить ледоруб к рюкзаку и еще тысячу и одну мелочь, с которой мы были пока незнакомы.
Есть люди, которые думают, что раз они что-то знают, то и все это знают. А Миша не такой, он не ленился отвечать на наши многочисленные вопросы (о, их было много, поверьте, мы у Миши душнилы любознательные), следил за тем, как мы обращаемся со снаряжением, обреченно висел на скале по 40(!) минут, выполняя роль пострадавшего, пока мы пытались распутать мотню на полиспасте. В общем, повезло нам с ним.
Но повезло нам не только с Мишей, но и с Юлей.
Юля — помощник руководителя.
Она тоже когда-то ходила в единичку под руководством Миши, потом в двойку, тройку, четверку… а теперь вот замещала Мишу и проводила с нами тренировки, если он не мог.
С Юлей очень удобно тренироваться: она безупречно знает условия Кросс-похода, строго на тебя смотрит, если ты не замуфтовал карабин, и лучше всех учит вязать носилки. Юлю мы (особенно те, кто выполнял на выходах роль завхоза или снаряженца) дергали даже чаще, чем Мишу. Она всегда была на связи, всегда четко и спокойно на все отвечала.
Кстати, спокойствие — это еще одна черта, которая делает Юлю Юлей. Вот ползем мы в походе вверх по склону. Под ногами камни едут вниз, сверху тоже что-то падает, рюкзак тянет назад, привал сделать негде, я смотрю наверх — туда идти и идти, смотрю вниз — туда падать и падать. Тяжело. А когда на пару секунд теряешь равновесие и балансируешь на скользком камешке — еще и страшно.
Юля идет в конце, она замыкающий, любит ходить по склонам в своем неспешном темпе, восстанавливая пульс маленькими передышками. Я иду перед ней. Ну, как иду, выбираю места, которые едут вниз чуть меньше, чем остальные, каким-то чудом их проскакиваю, подтягивая себя палками, и каждый раз большими глазами смотрю вниз: «Так, отсюда, наверное, тоже лучше не падать».
— Ну что, нравится? — слышу сзади задорный Юлин голос.
Я смотрю на нее: спокойная, веселая, сосредоточенная.
— Юль, как ты можешь быть такой спокойной? Мы же еле идем, все сыпется, склон 35 градусов!
— Ну, не 35, а 30, я б сказала. И это еще ерунда, вот когда эти камни мокрые от дождя, вот тогда веселее. И вообще, у нас в единичке…
Надо сказать, что каждый раз, когда я пыталась найти подтверждения тому, что наша единичка сложная, серьезная, и вообще мы лоси, которые могут пройти великие трудности, Юля усмехалась и говорила:
— Не, у нас сейчас поход несложный, вот когда я ходила в единичку… — и дальше рассказывала какую-нибудь страшную историю про сложный рельеф, ужасную погоду или тяжелый перевал.
Идем по отвесному склону, определяем на глаз градусов 35. Ура, мы крутые, такие склоны сложно проходить. Не оскудела еще силушка богатырская! Но тут сзади слышится спокойный Юлин голос:
— Нет, тут градусов 25-30, нормальный склон. Не сложный.
Ладно, подожду, может дождь пойдет, склон станет мокрым, мы все попадаем вниз, и Юля согласится, что он сложный, а мы крутые.
Вот кто не сомневался в том, что мы крутые, так это Ева. Она ходила в прошлом году вместе с Сашей К. в поход на Архыз, тоже в горную единичку, которая, по их словам, была легче, чем наша. Когда мне хотелось поддержать себя, я с надеждой в голосе спрашивала у Евы (но так, чтобы Юля не услышала):
— Ева, как думаешь, у нас сложная единичка?
— По факту, — Ева часто так говорила — «по факту», четко и уверенно. — Мы вообще крутые.
Фух, отлегло. Так даже идти легче. Хыть 💪
Ева — штурман намбер уан.
Она шла впереди с gps-трекером, с серьезным видом периодически в него поглядывала и следила, чтоб мы шли туда, куда нужно (и мы действительно почти всегда шли в это самое нужно).
Я часто оказывалась рядом с Евой. Мы как-то совпали по темпу ходьбы и песенному репертуару: бежали за Мишей и, когда было настроение и силы, пытались напевать что-то типа «Но ты человек… ффффффф…… ты сильный и смелый….фуууууууууух…», *минутная одышка и попытки догнать Мишу*, «своими руками………уффффффф……судьбу свою……..Миша, привал сделай!».
С Евой было хорошо и интересно. С ней легко получалось быть самой собой. Поэтому мы не пытались доказать, что богатырская силушка в нас еще не оскудела, и иногда с удовольствием друг другу жаловались:
— Ксюш, ну как тебе идется?
— Тяжело, дыхалка не справляется. А тебе?
— Тоже. Коленки болят.
— Уфффффф...
— Уфффффф...
— Ну че, споем?
— Давай.
— Если с другом вышел в пууууть….
— Веселеееей…….пфффф……дооооорога….
А иногда, если подъем был особенно тяжелым, Ева просто останавливалась и доверительно говорила мне хриплым голосом:
— Ааааааааааа.
Я тоже останавливалась и соглашалась:
— Агааааааааа.
А потом нас догоняла Юля и говорила:
— Это еще что, вот у нас в единичке….
Ваня — штурман намбер ту.
Когда я говорила, что мы у Миши душнилы любознательные, я в первую очередь имела в виду, конечно, Ваню. Потому что Ваня привык досконально разбираться во всем, чем занимается. И когда я говорю «досконально», я имею в виду ДОСКОНАЛЬНО.
Я была с Ваней в одной команде на Кросс-походе (мы заняли первое место, вдруг вы забыли), у нас для каждого этапа была разработана тактика, каждый из нас знал, что делать и за что быть ответственным. Ваня расписал все по шагам, встречался с нами по вечерам на Воробьевых горах и отрабатывал все этапы снова и снова.
У Вани все было под контролем и это ужасно раздражало. Все-то он знал, все помнил, одет был с иголочки, ночевал в своей личной палатке (пока на нее не свалился Юра с дерева и не сломал дугу, хе-хе), выбирал для себя сухие тропинки, чтоб не дай бог ноги не намочить, время зря не тратил и облегчал себе жизнь там, где это было возможно. Безобразие, да?
А потом я поняла, что с Ваней на самом деле спокойно, хорошо и надежно. Он и пошутит, и поможет, и выслушает, и расскажет что-нибудь интересное. Нет, он не перестал ходить в новеньких флисках и выбирать сухие тропинки, но в конце концов я решила, что ради дружбы это можно и потерпеть.
Саша К. — гитарист.
Саша присоединилась к нашей группе позже всех, но это не помешало ей влиться в компанию быстро и решительно. Саша — это тот человек, который знает, чего хочет, и не боится это озвучивать.
Надо ей, чтоб руки в походе были чистыми? Берет с собой мыло и влажные салфетки, не обращая внимания на недовольно лицо Миши, который, его бы воля, запретил пользоваться всем жителям Земли одноразовыми стаканчиками и влажными салфетками.
Надо Саше, чтоб рюкзак был легкий и удобный? Снимет с него все неудобное. Гитару, например. Надо поесть как следует? Попросит добавку. И потом еще раз попросит добавку. Тяжело идти в Мишином темпе? Саша не будет молчать, скажет об этом прямо, четко и примерно на каждом привале.
Надо сказать, возмущения были не то чтобы неоправданные. Я была хронометристом и объявляла время начала и окончания привала.
— Две минуты до выхо…. — начинала я, а Миша, довольный, что привал заканчивается, уже весело уходил в заоблачную даль с рюкзаком на плечах.
— Ну е-маааае! — мрачно говорила Саша К. и начинала медленно собираться. У нее, как у нормального человека, было еще две минуты до выхода, и она не собиралась ими, как говорят у нас в деревне, манкировать.
В итоге группа поделилась на две ворчащие части. Одна часть ворчала, что хвост отстает, другая часть ворчала, что голова не ждет. Примирение происходило, только когда из-за плохой видимости нельзя было сильно разделяться, и мы шли вместе по какому-нибудь сложному склону, стараясь не сыпать друг на друга камни.
Камни то и дело все равно сыпались, конечно. Один как-то пролетел в десяти сантиметрах от головы Иры М. (я видела это со стороны и испугалась сильнее Иры, которая вообще этот камень не заметила), другой ударился об Евину палку и отлетел мне в рюкзак (тут уже Ева испугалась сильнее, потому что она камень видела, а я подумала, что кто-то сзади просто устал идти и уткнулся мне каской в спину).
А однажды мы услышали грохот на соседних скалах и увидели стадо горных козлов, которые были не такие аккуратные, как мы (ха, потому что они не готовились к Кросс-походу и не тренировались в Полушкино), и скидывали вниз кучу камней.
Саша П. — выполняла одну из самых важных задач в походе.
Она напоминала Мише, когда пора обедать. Сначала Миша не ограничивал ее полномочия, и вопросы про обед начинались часов с девяти утра. Потом он попросил ее начинать не раньше одиннадцати. Все было хорошо, пока у Саши не появился навязчивый образ «мороженки». Когда не надо было спрашивать про обед, она спрашивала:
— А когда уже будет мороженка? — и тут у Миши уже не получилось поместить эти вопрошания в определенные временные рамки. Он терпел.
Про Сашу П. интересно рассказывать, потому что в ней много противоречивых черт, которые удивительным образом друг с другом сочетаются. Судите сами: правильные красивые черты лица, недоверчивый взгляд исподлобья, нелюдимость, веселый громкий смех, сильные руки, забавная женская капризность и плотность мата в речи 2/1 по международной шкале в единице измерения мат/слово.
Нельзя говорить про Сашу П. и не сказать про Лизу. Потому что они ходили исключительно парой.
Лиза — реммастер. Не менее удивительный человек по сочетанию несочетаемого: сильное тело, очень милая смущенная улыбка, бритые виски и натуральные дреды, мягкие движения, тихий приятный смех, богатый жизненный опыт, невозмутимое спокойствие и умение быстро выполнять любую работу (в том числе завязывать Саше П. шнурки).
Саша с Лизой — скалолазы. Они сильные и выносливые. Настолько выносливые, что шли почти весь поход впереди всех. Саше не мешала даже травмированная рука на перевязи. Она шла, часто падала на крутых склонах (попробуйте походить с рюкзаком, с одной рукой и одной палкой по осыпающемуся склону в 35 градусов и вы поймете, почему Саша падала часто), поцарапала руку и перегрузила одну коленку. Нам засчитают горную единичку, а ей, надеюсь, горную единичку со звездочкой, потому что это было мощно.
Когда мы приходили на привалы или ставились на ночевку, все лежали, сидели или медленно-медленно двигались, стараясь сильно не напрягаться и лишний раз не разговаривать. А Саша с Лизой начинали отжиматься (Саша на одной руке, на минуточку!!) или подтягиваться, если было на чем. Это они так себя развлекали.
Им вообще трудно было долго сидеть без дела. Если приходилось ждать отстающих, а потом еще и сидеть положенные десять минут привала, девочки изнемогали. Они сначала съедали все свое карманное питание, а потом начинали кидаться друг в друга камешками, или пытались сбить камень побольше со склона, или придумывали другую игру, в условиях которой есть компонент «кидать камешки».
Мы поднимались все выше и выше, высота начала ощущаться. У кого-то голова кружилась, у кого-то что-то болело, у кого-то чувствовалась слабость, а Саша с Лизой все так же шли первыми, все так же отжимались на привалах и все также не выдерживали долгого отдыха. Я подозрительно на них поглядывала и спрашивала:
— Девочки, вам хорошо?
— Да.
— Точно?
— А чего ты спрашиваешь?
— Ничего не болит?
— Нет. А что?
— Ну, мы как бы на высоте 3800, должно же быть хоть что-то!!
— Не знаю, нам как-то нормально, — смеялась Лиза.
— Хм. Ну ладно. Если что-то изменится, вы мне, пожалуйста, скажите. А то странно это…
Саша Кл. — медик, самая младшая наша участница. Об этом она радостно сообщила мне в первую же встречу:
— Привет, а сколько тебе лет? А мне 18, я самая младшая тут. Учусь на первом курсе медицинского.
До Саши я была уверена, что первый курс медицинского несовместим ни с чем, а тем более с турклубом. Но Саша доказывала обратное. Она еще успевала ходить на скалодром, слушать какие-то лекции про медведей и рассказывать про этих медведей нам.
В походе у Саши открылась суперспособность, даже две: первая — в самых неподходящих местах у нее начинала кружиться голова; вторая — в любых обстоятельствах Саша выглядела так хорошо, что, казалось, она готовилась не к страданию и набору высоты, а к фотосессии.
Кстати, фотосессии (даже в платьях!) у нас были. Спасибо Жене.
Женя — фотограф.
Я насмотрелась за поход, как Женя бегал от первых к последним, от последних к первым, фоткал нас сзади, спереди, сбоку, отставал, обгонял… и решила, что никогда не буду в походе фотографом. Все эти трюки Женя выполнял с рюкзаком 25+ кг, который никак не становился легче, потому что всегда было чем разгрузить ближнего своего.
На привалах вместо того, чтобы, как полагается, лежать пластом, тяжело дышать и страдать, Женя караулил Лизу, которая часто задумчиво сидела на больших камнях, и пополнял нашу отдельную рубрику «Лиза на камнях». Время от времени он смиренно отзывался на чей-нибудь оклик.
— Женя, Женя, а смотри как красиво!
— Ага, я уже сфотографировал.
Женя очень воспитанный и внимательный. Мне сначала даже не всегда было понятно: он так увлеченно слушает и старательно отвечает на вопросы, потому что ему интересно или потому что он не хочет меня обидеть? К середине разговора я переставала об этом думать, потому что мне самой становилось слишком интересно.
С Женей можно было и о высоких материях поговорить, и обсудить шикарный торс проходящего мимо деда, и пожаловаться на Тиндер, и просто спеть вместе какую-нибудь песню. Женя здорово играл на гитаре и пел про баню, мужиков и трактор (увлекательнейший сюжет).
Костя — газовик.
Самый немногословный человек из всей группы. Скромный, умный, работящий Костя что-то рассказывает, только если его об этом спросить. При этом у Кости громкий смех и зычный голос, и у него лучше всех получалось кричать «веррревкааааа» со склона и «миски к бою!» во время дежурства. Уже после похода, когда мы с ним и с Сашей К. гуляли по Пятигорску, я у него спросила:
— Костя, ты такой неразговорчивый, потому что тебе неинтересно говорить о том, о чем мы говорим, или ты всегда такой?
Костя подумал и, как всегда, очень честно и спокойно ответил:
— Не интересно.
Я, конечно, сама виновата, такие прямые вопросы задавать, но такой честности даже я не ожидала. Саша К. уточнила:
— Тебе, наверное, не нравится, когда мы кого-то обсуждаем?
— Вообще не нравится.
«А о чем же тогда разговаривать?» — с ужасом подумала я.
Зато Костя часто подходил ко мне после привала и спрашивал:
— Ксюш, помочь рюкзак надеть?
Или помогал дежурным принести воды, или просто вовремя делал что-нибудь полезное. Да, с Костей особо не посплетничаешь, но кашу, как говорится, сваришь (даже если это пшенка).
У Иры Г. была особая задача, она следила за тем, чтоб мы всегда были начеку и не расслаблялись.
Началось это еще на тренировках в Полушкино. Мы учились дюльферять (спускаться по веревке) с преодолением перегиба. Было страшно, но безопасно: мы были в касках и на верхней страховке. Когда подошла очередь Иры, мы уже расслабились. Пятеро спустились благополучно, чего бояться.
Ира поняла, что нас надо взбодрить и в самый ответственный момент выпустила из рук веревку, повисла на страховке, перевернулась вниз головой и чуть не стукнулась об стенку головой, на которой — о ужас!! — не было каски. Она вообще-то была, но лежала где-то с остальными вещами, Ире в ней было неудобно, поэтому она ее сняла. Мы смотрели на висящую вверх ногами Иру и понимали: лучше бдить.
В походе, когда мы уже третий день бодренько набирали высоту и, казалось, ничего не предвещало, Ира, чтоб мы не забывали, что мир полон опасностей, подвернула ногу. Я никогда не видела голеностоп такого цвета, как был у Иры уже через пару часов, — сине-черного. Но удивительнее всего было то, что она пошла дальше, несмотря на, могу поспорить, адскую боль. Она и слышать не хотела о сходе с маршрута, вооружилась волшебной мазью [здесь могла быть ваша реклама] и самоотверженно пошла вперед.
Если б я так подвернула ногу среди пустынных гор, камней и снега, я б, наверное, села и потребовала вертолет, МЧС, скорую помощь и все существующие спасательные службы мира. А Ира просто пошла дальше.
Ира М. — завхоз.
Ире М. досталась самая сложная роль — быть завхозом. Мало того, что ты до похода сто лет составляешь раскладку, делаешь таблицу приемов пищи по дням и следишь за покупкой и упаковкой продуктов, так еще и во время похода тебя каждый день минимум четыре раза дергают и спрашивают, что готовить и где какие продукты лежат. Уф.
Ира стойко выдержала свою участь, отвечала на все вопросы, ходила по лагерю, вопрошая: «У кого пшенка?», подсказывала, помогала, поддерживала и не потеряла самообладание, даже когда половина группы заявила, что отказывается есть мясную кашу с молоком, которая была запланирована по раскладке. Слава завхозу!
Мы с Ирой добирались до Минеральных Вод вдвоем на поезде, ехали 30 с лишним часов, познакомились с Тиграном, Марго и Серегой с большим пузом, который водит экскурсии в горах. Шесть раз поспали, пятнадцать раз поели и добрались наконец до ребят, которые уже прилетели туда на самолете.
Впереди нас ждал поход.