Его гению было слишком тесно в этом мире. Будущий ученый еще с самого детства отличался от своих сверстников.
После перенесенной скарлатины он потерял слух и не смог учиться в обычной школе.
Это сделало его нелюдимым, слишком осторожным и даже испуганным. У него была установлена трубка, по которой он мог слышать, но слабый слух ему компенсировала отличная память.
Социофоб по натуре, на протяжении всей жизни он удивлял окружающих своими выходками, иногда обращаясь к ним через надписи, которые он устанавливал на крыше своего сарая.
Например, это могло быть: «Жители Калуги, мы разучились любоваться звездами!» или «Завтра день почитания облаков». Слабый слух был серьезным препятствием в общении.
Все эти странности были неспроста, уже после 30 у него были изменения в психике, которые выражались страхом перед людьми. К тому же в семейном анамнезе у ученого уже бывали такие случаи.
Его коллеги по школе относились к нему со снисходительностью, граничащей с пренебрежением. Он отказывался от посиделок, не пил, не принимал подарки от учеников.
Он чувствовал и осознавал свою болезнь и часто, во время обострений, когда он мучился от депрессии (особенно во время построения первых теорий) и был уверен, что небесные силы выбрали его для того чтобы привнести в этот мир новые знания, а он как назло глух, нелюдим и чудаковат.
Чудаковатость оказалась шизофренией, он постоянно желал выйти в связь с космосом, ему мерещились фигуры гуманоидов.
Предполагал, что на Земле обитают иные формы жизни, которые невидимы остальным людям, но выходят на связь с ученым, передавая ему ценные знания. Он был уверен, что люди могут переселиться на другие планеты и если бы не эта неоднозначная идея, возможно бы и не было иных открытый, сделанных в попытке доказать его главную теорию.
Психиатр, изучавший гений Циолковского однозначно утверждает, что без его мышления за пределами человеческих границ разума, гениальных открытий бы не было.
При этом у него был полный набор симптомов, характерный для шизофреника – галлюцинации, странности мышления, рождение маловероятных комбинаций и ассоциаций.
Последнее кстати характерно как для шизофреников, так и для тех, кто изобретает что-то новое.