Не знаю, как именно снимал стресс Камергер Двора Его Императорского Величества действительный статский советник Николай Иосафович Суковкин, смоленский губернатор «по совместительству», но думается мне под конец 1905-го закрывался он где-нибудь в кабинете с бутылкой французского коньяка, и наслаждался тишиной и покоем. Мнение моё, не факт, что правильное, возможно клевещу я на записного трезвенника, но я бы так и сделал. Ведь год выжался «не приведи Бог». В ноябре месяце помимо рэволюционеров, крестьян и прочих просителей на бедолажную губернаторскую голову обрушился ещё и преосвященный Пётр епископ Смоленский и дорогобужский. И его просьбой манкировать было никак нельзя. 30 ноября епископат уведомил канцелярию губернатора, что в селе Рыбках Дорогобужского уезда находится упразднённый деревянный храм постройки 1713 года. По ветхости крайней строения причт и церковный староста предполагали оный разобрать, благо в селе построена новая каменная церковь. Однако Императорское Московское Археологическое общество просило оставить старое здание нетронутым, как имеющее большое археологическое значение. В Рыбках взвыли воймя, указывая Духовной Консистории на большие расходы по содержанию в благопристойном виде нового каменного храма. На запрос смоленских священников из Москвы ответили, что по закону поддержание древних церквей находится в ведении губернатора. О чём епископ Пётр без задержки сообщил Суковкину.
Знакомое нынче всем и каждому выражение «денег нет, но вы держитесь», в те времена в моду ещё не вошло, и камергер Двора по размышлению своему убить двух зайцев разом. Хочет Московское Археологическое общество сохранить старую деревянную развалюху в Рыбках, так пускай за то и заплатит. Естественно на страницах обращения от смоленского губернатора к председательше общества графине Прасковье Сергеевне Уваровой лился елей и высыпались тонны розовых лепестков, но посыл был крайне простой. Не найдёт ли возможным Императорское общество оказать помощь по сохранению деревянного храма в Рыбках, желательно деньгами. Графиня Уварова сей запрос высокомерно проигнорировала. На нет и суда нет, решил губернатор и забыл про дорогобужское село. В сентябре уже 1907 года епископ Пётр Николаю Иоасафовичу про Рыбки напомнил, мол, хотелось бы какое-никакое вспомоществование на содержание объекта старины получить. Ответ смоленского губернатора был кратким и чётким, графиня Уварова отказалась финансировать старый храм, и в распоряжении губернатора никаких средств на поддержание археологического памятника не имеется. (ГАСО, фонд 1, опись 6, дело 113, листы 19-22)
Весной 1907-го года в канцелярию губернатора летели рапорты не только об удачно проходящей посевной, но и о выпаханных на полях Дорогобужского и Духовщинского уездов кладах старинного серебра. У деревни Быково Красно-Болотовской волости Дорогобужского уезда некто Денис Иванович Холопенков распахал на своём поле горшок с древней монетой (1 и 7/8 фунта чистого веса). Один фунт десять лотов и полтора золотника мелкой монетой сдал в закрома родины, простите в Духовщинское полицейское управление крестьянин деревни Фёдорово Зимицкой волости Трофим Ильич Якушев. Буквально через пару дней в Каменке Тяполовской волости местный мальчишка нашёл горшочек с серебром. А в самом начале лета приставу 2-го стана Рославльского уезда некто Виктор Андреевич Селивёрстов из села Рогнедино принёс кусок «золотой» руды. Эдакой жёлтой субстанции, как утверждал мужичок у него в «анбаре» собрано до 3 пудов весом. И ежели по проверке выясниться, что это золото, то находчик готов передать руду государству за соответствующее вознаграждение. Канцелярия губернатора направила образец окружному инженеру горного округа в Калугу, откуда в конце июля пришёл ответ, что сие есть серный колчедан, продаётся который в Москве по 20 копеек за пуд. Духовщинские клады с Императорской Археологической комиссии были признаны не имеющими нумизматической ценности и возвращены находчикам, однако за передачу кладов властям Холопенков был поощрён суммой в 1 рубль 50 копеек, Якушеву вместе с кладом выдали ещё 2-50, а вот Николаю Евсееву из Каменки сверх найденного горшочка серебра пришёл всего полтинник.
В погоне за старым серебром не отставали от людей и твари дикие бессловесные. Не верите? А зря. 27 июля 1907 года крестьянин Ильинской волости деревни Пнёво Тихон Лазарев грёб сено на арендованном лугу в пустоши Холтомино Щучейской волости. И там на лугу на нарытой кротом земле, а вы не верили, обнаружил большую старую серебряную монету по виду не русскую. Находкой Тихон похвастался перед проходившим мимо Фёдором Тихоновым, и вскоре ушёл с покоса домой. Тихонов же рыскучим волком побежал к владельцу луга Максиму Ефимову. Ты, мол, Максимка на печи спишь-сопишь, а на лугу твоём арендатор серебро на ровном месте подымает. И Федька с Максимкой побежали на пустошь. На следующий день Тихон Лазарев нашёл арендуемый луг во многих местах прекопанным, да благо сено было уже скошено. Крестьяне оне, конечно, землицу рыть умеют, но не археологи. Ещё парочку монет разглядел глазастый Тихон на поле. Но деревня, олна и есть деревня, слух пошёл, и вскоре щучейский урядник Касаткин отобрал у всех кладоискателей их находки. На круг вышло 21 штука больших серебряных монет, каковые и были отправлены в Смоленск. И больше об этом кладе в документах смоленского губернатора никаких упоминаний нет. (ГАСО, фонд 1, опись 6, дело 73, листы 1-
50)