В 1820-х годах американцы знали о шале из таких сборников эскизов, но они редко использовали этот стиль до Гражданской войны. Леопольд Эйдлиц был самым известным архитектором довоенных шале, хотя самый известный пример американского шале, построенного в 1866-67 годах для миссис Колфорд Джонс в Ньюпорте, Р.И., приписывается теперь не ему, а Ричарду Моррису Ханту. Но популярность швейцарского народного стиля выросла после Гражданской войны с ростом роскошных водных курортов, таких как Ньюпорт и Лонг Бранч, Нью-Джерси. Прибрежный ландшафт этих курортов был далек от альпийского, но деревенское качество шале казалось подходящим для атмосферы отдыха. Самое главное, открытая конструкция шале послужила моделью для архитекторов, работавших в Stick Style, таких как Хант, которые искали лексикон, более выразительный в отношении свойств материала.
История распространения бунгало в США должна быть хорошо известна: ее происхождение под названием бенгальский крестьянский дом; его принятие в восемнадцатом веке европейцами, проживающими в Индии, и последующая их модификация в символ английской колониальной державы; его распространение в конце девятнадцатого века, сначала в Англии, затем в Соединенных Штатах; его развитие в этих странах как простого загородного дома; а также, наконец, в первые годы двадцатого века, ее отождествление с пригородной экспансией в Южной Калифорнии».
В своем последнем воплощении бунгало приобрело статус постоянного места жительства, обладающего определенными отличительными особенностями. Строго говоря, «бунгало» было низкорасположенным одноэтажным домом, построенным из дерева и покрытым выдающейся крышей. Но это может быть искусно и эффективно спроектировано с неформальным проектом планировки, современной кухней и встроенной мебелью. И с помощью защищенных вернад и террас, его также можно было бы сделать, чтобы способствовать близким отношениям с природой - или, по крайней мере, к саду, окружающему дом. В этой форме бунгало распространилось как жилье среднего класса не только в Южной Калифорнии, но и во всех Соединенных Штатах.
Основными средствами, с помощью которых идея бунгало была распространена среди общей аудитории, были печатные СМИ: популярные журналы, такие как Ремесленник, Ladies Home Journal и House Beautiful; таких как Американский архитектор, Западный архитектор и Калифорнийский архитектор и инженер, а также местных газет. Кроме того, промоутеры бунгало произвели огромное количество рекламной литературы. Эти «книги бунгало» включали небольшое количество предписывающих текстов, в которых читателям давались советы о правильном использовании и правильном дизайне, а также о значительно большем числе каталогов продаж, опубликованных дизайнерами и разработчиками.
В дополнение к этим влияниям журнал "Дом и сад" опубликовал две статьи о американских шале. Один описывает дом Пасадены, разработанный Чарльзом и Генри Грин для вдовы убитого американского президента Джеймса А. Гарфилда - факт, демонстрирующий, насколько братья Грин были известны в свое время как строители шале. Другая часть серии, посвященная «проблеме выбора архитектурного стиля для американской страны или пригородного дома», сделала большой аргумент в пользу строительства шале в Соединенных Штатах. Этот аргумент содержал два основных принципа, которые бы привлекали потенциальных строителей бунгало. Первой была живописная природа шале.
В некотором роде, напоминающем комментарий Рескина в «Поэзии архитектуры», автор статьи в журнале «Дом и сад» напоминает читателям ассоциации шале с простой, добродетельной жизнью швейцарского крестьянина: «В швейцарском шале есть суровая честная живописность, простая, откровенная сила, которую я не нахожу ни в каком другом типе жилья. Кажется типичным - так же ясно, как дом может когда-либо надеяться представлять человека - выносливого, бесстрашного простого горца, чья жизнь проходит среди высот и широких перспектив и кто живет простой скромной, счастливой, искренней жизнью».
Таким образом, шале было предложено как чувствительное дополнение к ландшафту, а старый миф о швейцарском крестьяне был расширен, чтобы включить не только его моральный характер, но и его отношение к природе: «Человек не может надеяться конкурировать с Богом как садовником или архитектором. Швейцарский горец чувствовал это, даже если он этого не знал. Он не пытался террасировать вечные холмы, создавать ложные и искусственные плато, на которых можно было построить стандартное жилище. Он стал партнером Природы и работал к их взаимной выгоде. Из этого вышла архитектура, которая, если и была примитивной, была большой, гармоничной и удивительно полезной».
Были и другие источники, защищающие форму шале. Одним из них был, пожалуй, самый важный текст, посвященный бунгало, "Бунгало" Генриха Сэйлора 1911 года. Было примечательно, что на лицевой стороне этой книги показан дом С.В. Робертсона в Нордхоффе, штат Калифорния, шале, спроектированное Майром Хантом и Элмером Грей, двумя архитекторами из Южной Калифорнии. В книге Сейлор иллюстрирует другие шале и подробно описывает строительство бунгало. Он также предлагает типологию бунгало, которая включает в себя шале: характеристики, возможно, слишком хорошо известны, чтобы их упоминать - чрезвычайно широкий навес плоской двускатной крыши, часто встречающийся балкон на торцах здания "что-то на чердаке" и использование выпиленных проемов между смежными досками в качестве средства украшения. Шале, открытое в Швейцарии, никоим образом не ограничивается одним этажом, так что неудивительно обнаружить американское развитие этого типа строений, где чердак больше, чем в истинном типе бунгало.
Это наблюдение, конечно же, относится к стилю в его обычном истолковании, т. е. стилю как этической категории, накладываемой историком на предмет материальной культуры. Такое понятие стиля достаточно информативно применительно к традиционной культуре, в которой формы развиваются с некоторой стабильностью. Но это становится бессмысленным в такую эпоху, как наша, когда самим понятием стиля сознательно манипулируют. Но как насчет стиля как этической категории? Следует ли игнорировать классификационную схему, созданную историческими дисциплинами? Нет, если мы хотим понять исторические артефакты тем способом, которым они рассматривались этими дисциплинами.
