Всегда тяжело давать такие новости. Вчера, 19 октября, на 59-м году жизни скончалась великая спортсменка, трёхкратная олимпийская чемпионка в лыжных гонках и биатлоне Анфиса Анатольевна Резцова.
Вечная память гениальной спортсменке и соболезнования родным и близким. Давайте вспомним историю преодоления, которую Анфиса Анатольевна рассказывала проекту «На лыжи!»
Проект «На лыжи!» - Архив 3 июня 2020
«Все свои награды в спорте я добыла огромным трудом и с божьей помощью.
К труду меня с детства приучала мама. Грибы, земляника, малина, клюква были обязаловкой. А теперь грибы вообще стали моим хобби, не могу мимо пройти. Я даже на сборах между первой и второй тренировками иногда вместо сна в лес бегала, собирала грибы, а вечером жарила с картошкой и девчонок угощала. Летом мама, которая работала бригадиром на почте, распускала штатных почтальонов в отпуска, а меня заставляла почту разносить на каникулах.
Впоследствии это мне очень помогло в спорте – я не боялась никаких нагрузок, никаких сложностей. Александр Алексеевич Грушин не даст соврать, он всегда отмечал пахарей в сборной: Елену Вяльбе и Анфису Резцову.
Бабушка Катя всегда водила меня с собой в церковь, и я верю в господа, который ведёт меня по жизни и помогает. Перед Олимпиадой 1988 года в Калгари я совершила огромный грех. В сборной СССР я была на тот момент на одном уровне с Раисой Петровной Сметаниной, рассматривалась в качестве лидера. И забеременела.
Но от меня потребовали сделать аборт, так как стране нужны были медали. Меня вызвали в Олимпийский комитет СССР и прямым текстом приказали, а родить мол, и потом успеешь. Я осталась без ребёнка, но потом всегда молила господа о прощении, и мои молитвы были услышаны.
После Олимпиады в Калгари, с которой я увезла золото и серебро, и окончания того сезона я ушла в декретный отпуск. Родила дочку Дашу, и когда ей было около восьми месяцев, отвезла её во Владимир к маме, а сама вернулась в команду. Меня уговорил Александр Алексеевич Грушин.
Он после каждого проведённого сбора приезжал ко мне, говорил, что пора возвращаться, нужно набирать форму, и в итоге уговорил. Для меня первым сбором в сезоне-1989/90 стала вкатка в Магадане. Я прилетела туда последней, все девчонки уже разбились по комнатам, и мне Грушин предложил жить одной.
Какие проблемы? Так даже лучше. Но спустя несколько дней в Магадан к Елене Каширской прилетел муж. А она жила в одном номере с Любовью Егоровой. В общем, встал вопрос – к кому подселить Егорову?
Грушин спросил у Лазутиной, Тихоновой, Вяльбе – все отказались. Ну Александр Алексеевич подселил её ко мне, хотя я предупредила, что Люба очень своеобразный человек, мы с ней ужиться не сможем. Но Грушин моё мнение не учёл. А ведь я ушла в декрет олимпийской чемпионкой, и вернулась на своё место, а не чужое занять хотела. Получается, девчонки – лидеры, а я никто? Зачем тогда вы меня уговаривали вернуться, если теперь со мной не считаетесь?
А ведь я объясняла Грушину, что очень долго не могла родить первенца, и мне важнее быть с ребёнком, чем в команде. У меня случилась настоящая истерика. Доктору команды пришлось даже успокоительное мне вкалывать. Потом Александр Алексеевич пришёл, извинился, сказал, что был не прав. Но я уже приняла решение – собрала вещи и уехала с этого сбора домой, воспитывать Дашу. Мне было чем заняться. На тот момент я бросила лыжи и завершила карьеру.
Объясню, в чём ещё была проблема, помимо того, что Грушин не посчитался с моим мнением. Как я уже сказала, Люба Егорова – очень своеобразный человек с тяжёлым характером. Она всегда чувствовала себя лидером и это показывала. А кроме того, она бесконечно болела или хотела показаться больной. Она постоянно ела чеснок, а пятки мазала дёгтем. Представляете, какая гремучая смесь?
Приведу один пример. В Давосе на этапе Кубка мира мы жили в одном номере со Светой Нагейкиной, а с Егоровой жила Алёна Сидько. Так Алёна постоянно была у нас в номере. Наш тренер Александр Иванович Воронин проверял, чтобы мы отдыхали в тихий час, и постоянно видел у нас Сидько. Он её выгонял к себе, и в итоге я не выдержала и предложила ему в номер к Любе зайти. Он зашёл и пулей вылетел. И больше не спрашивал.
К тому же Егоровой, если только она спит в тихий час, мешает любой шорох. Ни форточку ни открой, ни пошевелись. Вот такой она своеобразный человек. В общем, в Магадане я несколько дней часы отдыха провела с книжкой в коридоре, а потом плюнула на всё и уехала с сильнейшим стрессом.
Когда я вернулась домой, посидела с Дашей, мой тогдашний муж Леонид Резцов, уже завершивший карьеру в биатлоне, пригласил к нам своего тренера Геннадия Михайловича Раменского. Вдвоём они уговорили меня попробовать себя в новом виде спорта, чтобы побороться за место на Олимпиаде в Альбервилле. Терять мне всё равно было нечего, а потому я решила потренироваться с группой мужа. Туда входили только парни.
Леонид был великолепным стрелком, в сборной СССР того времени было три снайпера такого уровня – Александр Попов, Дмитрий Васильев и Резцов. Именно муж поставил мне азы стрельбы, но разве можно было в короткий срок отработать свой ритм, свой подход к рубежу и уход с него за такой короткий срок, что оставался до Олимпийских игр? Как профессионал, я считаю, что на какой-то результат в любом виде спорта можно не раньше чем через пять лет занятий.
Довольно быстро меня взяли тренироваться с женской молодёжной сборной по биатлону, которую тогда возглавлял Александр Иванович Суслов, а его помощником был Михаил Викторович Шашилов. Там я пробыла недолго, в олимпийский сезон меня включили в основную женскую сборную, с которой работал Александр Андреевич Голев. Пару сборов я с ними провела, но… Насколько слабенькими девчонки были ходом!
Я попросила тогдашних руководителей нашего биатлона Владимира Михайловича Барнашова, Александра Васильевича Привалова и Геннадия Михайловича Раменского поработать с мужской командой. К Олимпиаде-1992 я готовился с мужчинами. Конечно, это были парни высокого уровня, за которыми можно было наблюдать и многому учиться. Да и Барнашов мгновенно указывал мне на ошибки, не пытаясь вдаваться в объяснения, в отличие от Привалова.
Знаете, это действовало! Кроме того, Владимир Михайлович всегда запускал меня в паре с кем-то из ребят, чтобы я следила за их движениями на рубеже и училась. Откровенно говоря, им было сложно, потому что ходом я порой и ребят укатывала. Они даже к Барнашову подходили и просили не ставить их с Резцовой. И я их прекрасно понимаю – ход был не таким, к которому они привыкли, к рубежу подходили не в своём ритме, а нашей задачей было прийти на рубеж вместе.
Но жили мы дружно. Я ведь благодаря трём братьям выросла с пацанами. С мужской сборной было легко. Девчонки ведь такие девчонки. Мы завистливые, всегда друг про друга что-то скажем, не упустим возможности уколоть...
Мне повезло, видимо, я по жизни такая. Ведь незадолго до того, как меня уговорили перейти в биатлон, этот вид спорта перестал быть только мужским на Олимпиадах. Ну и в Альбервилле первой гонкой по расписанию стоял спринт – это моя гонка. Если бы в календаре стояла индивидуалка с четырьмя рубежами, я бы ни за что не стала первой олимпийской чемпионкой в биатлоне.
Но стала же! И потом ещё две золотых медали на Олимпиадах в эстафетах биатлонных выигрывала. Вообще, в биатлоне многое получалось, я и в общем зачёте Кубка мира дважды побеждала. Всё изменилось после второго декретного отпуска, когда я родила Кристину и вновь вернулась в биатлон.
Но прежних результатов уже не было. В общем, я решила попробовать отобраться на Олимпиаду в Нагано в лыжных гонках. И сделала это на отборочных стартах, однако Анатолий Васильевич Акентьев меня в команду не взял, заявив, что лыжники ему не нужны.
Это меня, конечно, очень сильно задело. Хотелось доказать, что я по-прежнему ещё могу соперничать с девчонками, которые уже давно в команде. Всё межсезонье я впахивала с лыжной сборной России. Правда, на централизованную подготовку меня не взяли, с командой я ездила за счёт «Динамо», за что им огромное спасибо. На летнем чемпионате России в Острове я выиграла кросс и стала второй в гонке на лыжероллерах, и лишь после этого Акентьев включил меня в команду.
На чемпионат мира 1999 года в Рамзау я уверенно отобралась. К сожалению, не получилось на своём последнем крупном турнире взять личную медаль. Хотя была близка к этому в гонке Гундерсена, но не смогла обойти украинку Ирину Тараненко. Зато в эстафете мы были первыми, и эта золотая медаль стала для меня завершающим аккордом. В следующем году я завершила спортивную карьеру.
Оглядываясь в прошлое, понимаю: я счастливый человек. Бог подарил мне четырёх умниц-дочерей, помог выиграть олимпийское золото в лыжных гонках и биатлоне, и бегала я до 36 лет. И к этой божьей милости я добавила долю своего труда».
Вечная память…