Уютные постисторические беседы старого большевика Фёдора Петрова (слева) и старого монархиста Василия Шульгина. 1960-е. А история-то не кончилась...
В эти октябрьские дни в 1961 году в Москве проходил XXII съезд КПСС. Одним из героев съезда стал старый революционер и большевик Фёдор Петров (1876—1973) — член партии с 1896 года (такова была принятая тогда формулировка, хотя РСДРП в 1896 году ещё не существовало — но Петров участвовал в революционном движении). За участие в солдатском восстании сидел в Шлиссельбургской крепости, потом был в ссылке вместе с В. Молотовым. С 1939 года около десятилетия возглавлял издание Большой Советской энциклопедии, а на момент съезда — продолжал там работать.
А другим участником события стал, как ни странно, старый монархист Василий Шульгин (1878—1976), приглашённый на съезд в качестве гостя. Политическая биография его очень богата, достаточно сказать, что он принимал в 1917 году отречение у царя Николая II, а потом был одним из идейных вождей Белого движения. Шульгин и фашистом себя называл, в 20-е годы выдвинул лозунг «Фашисты всех стран, соединяйтесь!», но поход Гитлера против СССР не поддержал. После войны не по своей воле оказался на родине, где отбыл тюремный срок (от расстрела его, возможно, спасла послевоенная отмена смертной казни). Затем был амнистирован и выпущен на свободу...
В документальном фильме Фридриха Эрмлера «Перед судом истории» (1965) показана встреча этих политических антиподов, старого большевика и старого монархиста, и их диалог за кулисами съезда.
Портрет Ф.Н. Петрова
О чём же они говорили? Из фильма:
«Петров: Вы, кажется, Шульгин? Не ошибаюсь я?
Шульгин: Вы не ошибаетесь. Здравствуйте (пожимает ему руку).
Петров: Сидите, сидите, пожалуйста. Я Петров Фёдор Николаевич.
Шульгин: Очень рад с вами познакомиться.
Петров: Вы меня не знаете, а я хорошо вас знаю. Может, даже встречались.
Шульгин: Где?
Петров: В Киеве.
Шульгин: Когда?
Петров: В 1905 году. Вы, кажется, были тогда военным.
Шульгин: Да. Но я был призван в армию из запаса.
Петров: А вы в это время не командовали солдатами, усмирявшими сапёрные батальоны?
Шульгин: Я служил в одном из сапёрных батальонов. Но так называемый сапёрный бунт был подавлен не сапёрами, а пехотой, именно учебной командой Миргородского полка.
Петров: Э, нет. Это был не бунт, это была революция 905-го года. А пуля Миргородского полка до сих пор вот где сидит у меня (показывает на свою грудь).
Шульгин: Сожалею. И с запозданием в полстолетия разрешите выразить вам своё сочувствие.
Петров: Благодарю вас. Вы очень добры. Я и отчима вашего знал, профессора Пихно, и лекции его слушал.
Шульгин и Петров в Кремлёвском Дворце съездов. Кадр из фильма «Перед судом истории»
Шульгин: Но я не поздравил бы его с таким учеником. Покойный Дмитрий Иванович всю свою жизнь, 25 лет, боролся с учением Карла Маркса, а вы стали марксистом, да ещё каким.
Петров: Я уже им был и тогда, и если судить по результатам, учились мы неплохо (показывает за окно).
Шульгин: Это так, слава Богу. Я верю, что нынешние руководители России стремятся к добру, то есть к миру и к творческому созиданию. Я считаю, что программа, предложенная XXII съезду, прекрасна. Людям необходимо верить в высокие идеалы. И в этом смысле она, программа, утоляет и насыщает голод сердца. И я вам говорю, Фёдор Николаевич: то, что вы, коммунисты, делаете сейчас для России, не только полезно, но и необходимо. И это должны понять все русские люди... и те, кто отрезаны от России, и даже те, что родились вдали от Родины.
Петров: Хорошо, что вы со своей стороны пришли к таким же мыслям. Ведь дело не в том, чтобы зачеркнуть нашу былую борьбу. История памятлива, но не злопамятна. Вот почему мы вас и пригласили на наш съезд, и это правильно, что вы пришли. Пора! И это правильно, что вы пришли».
Рукопожатие старого монархиста и старого большевика
Фильм Эрмлера завершается триумфом Петрова — на трибуне XXII съезда его стоя, восторженно приветствует полный зал делегатов, а сам он обращает аплодисменты к висящему за его спиной портрету Ленина. Оставшийся в полном одиночестве в огромном гулком холле Шульгин сжимает в руке свою трость и слегка опускает голову...
Фильм «Перед судом истории» (диалог Шульгина и Петрова — с 1:31:00):
Само противопоставление полного зала съезда КПСС и одинокого Шульгина, а ещё опустевшего Таврического дворца, где некогда заседала Государственная Дума и где тоже в одиночестве на своём неизменном месте в правом ряду сидит Шульгин, ясно звучит в фильме.
Кадр из фильма Эрмлера. Шульгин в Таврическом дворце, где заседала Государственная Дума
А что, кстати, говорил Петров с трибуны съезда? Одной из стержневых тем всего съезда была критика оппозиции внутри КПСС — так называемой «антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова». После съезда их исключили из партии.
Петров: «Центральный Комитет смело вскрыл язвы и гнойники, порождённые культом личности Сталина, дабы никогда больше в нашей жизни не могли возродиться нравы, за которые так рьяно цеплялась антипартийная фракционная группа. Она несёт прямую ответственность за массовые репрессии честных партийцев, и в том числе за гнусную травлю, которой подвергались многие старые большевики. (Аплодисменты)».
Петров выступил и как участник редакции БСЭ.
Из его речи: «Энциклопедии всегда были не только сводами научных знаний, но и выразителями идеологии определённых общественных классов. Знаменитая «Энциклопедия» Дидро, в которой участвовали великие французские просветители Д'Аламбер, Монтескьё, Вольтер, Жан-Жак Руссо, была и идеологическим оружием молодой и тогда ещё прогрессивной буржуазии в борьбе против феодальных устоев. Эта «Энциклопедия» служила идейной подготовке Великой французской революции... [...] С высокой трибуны съезда я хотел бы поставить вопрос о совершенно новом, невиданном в истории издании — о выпуске Всемирной Энциклопедии Коммунизма. (Аплодисменты)... Она должна показать путь развития социализма — от утопических идеалов мыслителей до социализма в жизни... путь от вождя восставших рабов Рима Спартака до мужественного вождя кубинской революции Фиделя Кастро (аплодисменты); путь от легенды об Икаре до космических полётов, впервые в мире осуществлённых советскими людьми Юрием Гагариным и Германом Титовым».
А в конце своего выступления 85-летний Петров произнёс слова, которые потом цитировала советская печать, отмечая, что они взволновали слушателей:
«И я хочу жить при коммунизме! (Бурные аплодисменты)».
Но вернёмся к Шульгину... Фильм «Перед судом истории», ставший «лебединой песней» Эрмлера, снимался трудно, съёмки шли с 1962 по 1965 год. Причина была в том, что строптивый монархист «показывал характер» и не соглашался произнести в кадре ни единого слова, с которым сам был бы не согласен. По оценке генерала КГБ Филиппа Бобкова, который курировал от ведомства создание фильма и тесно общался со всей творческой группой, «Шульгин прекрасно выглядел на экране и, что важно, всё время оставался самим собой. Он не подыгрывал своему собеседнику. Это был смирившийся с обстоятельствами, но не сломленный и не отказавшийся от своих убеждений человек. Почтенный возраст Шульгина не сказался ни на работе мысли, ни на темпераменте, не убавил и его сарказма». В ленфильмовской многотиражной газете «Кадр» была напечатана заметка «Встреча с врагом». В ней режиссёр, народный артист СССР и друг Эрмлера Александр Иванов писал: «Впечатляет появление на экране матёрого врага Советской власти. Внутренняя аристократичность этого монархиста настолько убедительна, что прислушиваешься не только к тому, что он говорит, а с напряжением следишь за тем, как он говорит… Вот он сейчас такой благопристойный, моментами жалкий и даже вроде бы симпатичный. А ведь это человек страшный. За такими шли сотни тысяч людей, которые сложили головы за их идеи».
Присутствие Шульгина в политической жизни СССР общественное мнение восприняло скорее неодобрительно. Об этом можно судить, в частности, по известному анекдоту «Что сделал и что не успел сделать Никита Хрущёв?». «Успел пригласить монархиста Шульгина гостем на XXII съезд партии. Не успел наградить Николая II и Григория Распутина посмертно орденом Октябрьской революции за создание революционной ситуации в России». То есть «политическое воскрешение» Шульгина в 60-е годы и тем более приглашение монархиста на съезд коммунистической партии в народе расценили как проявление «волюнтаризма» (попросту говоря, нелепого самодурства) Хрущёва. Однако фильм «Перед судом истории» вышел на экраны, когда Хрущёва уже не было в Кремле, да и шульгинские мемуары «Годы» появились из печати в конце 70-х.
Афиша фильма «Перед судом истории»:
Сам Никита Хрущёв в марте 1963 года в одном из выступлений возвращение Шульгина в политическую жизнь СССР оправдывал так: «Я видел людей. Возьмите, к примеру, Шульгина, товарищи. Шульгин. Монархист. Лидер монархистов. А теперь, теперь он… конечно, не коммунист, — и славу богу, что он не коммунист… (Смех в зале). Потому что он не может быть коммунистом. Но что он, так сказать, проявляет патриотизм, это… это факт. И поэтому, когда он выступил со своими статьями, — я был в Америке, и в это время там были напечатаны его статьи, — на него плевались те, кто раньше питались его соками. Так что, знаете, это такие жернова, которые перетирают в муку, знаете, гранит. Или стирают, или люди шлифуются и крепнут, и становятся в ряды хороших людей».
Но Шульгин оставался тем же, кем и был. Например, о своём собеседнике Фёдоре Петрове, которого он буквально затопил елеем похвал и комплиментов, совершенно тем самым его обезоружив, за кадром он отзывался, как и подобает классовому врагу, ехидно и презрительно: «В фильме «Перед судом истории» мне пришлось придумывать диалоги с моим оппонентом — большевиком Петровым, который оказался очень глупым».
Афиша фильма «Перед судом истории»
А на съезде... Разумеется, развернуть свою программу шире, чем он сделал в фильме, Шульгин тогда на киноэкране не мог. Но он сделал это в написанной в 1963 году работе «Неопубликованная публицистика»:
«Давайте вспомним забытого Гоголя, а именно его сочинение «Записки сумасшедшего». Мне помнится, они начинаются так: «Сегодня день великого торжества: в Испании отыскался король. Этот король — я...» Так писал бедный Поприщин, сумасшедший в мартобре неизвестного года.
Нечто подобное испытал я в месяце «октобрии» 1961 года, на XXII съезде коммунистов. Я не записал этого, но подумал: «Сегодня день великого торжества: на XXII коммунистическом съезде отыскался истинный ленинец. Это — я...»
Ленин такая великая фигура, которая до сих пор не была понята целиком ни одним мыслителем. Ленина можно уподобить многограннику с великим множеством сторон. Иначе его воспринимают его бесчисленные сторонники, чем некий Шульгин.
Для Шульгина Ленин это — Брест и НЭП. И вот откуда бредовые идеи Шульгина.
Я, т.е. новый Поприщин, полагаю, что Ленин, если бы он был жив, выбрался бы из тяжелого положения нашего времени при помощи нео-Бреста и нео-нэпа».
Тщательно замаскировавшись и Поприщиным, и Лениным, Шульгин затем ни много, ни мало, как предлагал восстановить капитализм в Восточной Европе — «дать ей свободу» и ввести в СССР новый нэп. И всё это под маркой «истинного Ленина» (фальшивой, разумеется).
О Восточной Европе: «Колонизация в направлении на Восток России всегда удавалась. Неизменно терпели крах все попытки колонизации в западном направлении. Не удалось духовно покорить Финляндию и Польшу, и как только наступили серьёзные осложнения, с ними пришлось расстаться. В отношении Финляндии с этим примирился и Советский Союз. Но Польшу Советское правительство продолжает колонизировать под видом социализма. Не думаю, чтобы польские сердца смирились искренно, думаю, что они склоняются перед силой. Во всяком случае, их психику следовало бы проверить... Вышесказанное относится и к другим сателлитам, т.е. спутникам Советского государства, иначе называемым «народными демократиями». Венгрия, Румыния, Болгария — питают ли они действительно дружелюбные чувства к Советскому Союзу, или же они так же ревнивы к своей независимости, как Югославия и Албания? Поприщин думает: надо сделать проверку. Сумасшедший думает так ещё и потому, что в отношении всех этих народов замечается некоторое брожение у советских людей. Несмотря на всяческие «импорты», приходящие к нам из этих стран, часть советских граждан твёрдо убеждена, что все сателлиты сосут русский народ, как некие пиявки. Поэтому избавиться от этих сосущих, по мнению некоторых советских граждан, совершенно не было бы деянием «гнусным и архиневыгодным».
О нео-нэпе: «Народ стал требователен и не хочет мириться с тем, с чем мирился раньше. И ещё следующее: после того как 50 лет ему обещают «рай на земле», а «рай» всё ещё не наступил, народ устал ждать. Постоянные перебои в снабжении, очереди, например, за мукой при десятимиллиардном урожае и за всяким «ширпотребом», недостаток в глухих деревнях даже в хлебе — всё это создает новую народную психику, которая по мнению Нео-Поприщина требует «новой экономической политики».
Хочется сказать: чёрт возьми, да ведь всё это именно и осуществилось, с известными последствиями! И нео-нэп, и «избавление от пиявок». И всё под соусом «истинного Ленина». Только на 25 лет позже... И само собой, уже не с подачи Василия Витальевича, но точно по тому же самому прицельному расчёту. Да. Именно так... Метко целился старый контрреволюционер Шульгин в 1963 году... Пользуясь цитатой из другого советского фильма и из английского классика: «Нервы у старого охотника по-прежнему крепки, а глаз так же верен. Выбил мне весь мозг».