Когда читал фронтовые воспоминания дважды Героя Советского Союза К.А. Евстигнеева, обратил внимание на сухое, а порой и недоброжелательное отношение к штурману полка капитану Б.Д. Яманову. Казалось бы, в чем причина: опытный летчик, такой же инструктор авиационной школы, как и Евстигнеев, имел сбитые вражеские самолеты? В книге «Крылатая гвардия» Яманову отведено всего три эпизода. Если в первых двух отношение вполне терпимо, хотя это только мое мнение, то в последнем эпизоде резко отрицательное! Судите сами, вот эти три эпизода из книги Евстигнеева.
Эпизод первый:
«…Удрученные, возвращаемся на аэродром. Здесь метеоусловия гораздо лучше. После посадки я сразу же докладываю командиру полка о результатах разведки погоды. На командном пункте весь стол накрывает полетная карта. Замечаю, что мое появление прервало какой-то особенно важный оживленный разговор. И Сергей Иванович, как я понял, к моему докладу отнесся с недоверием. Обидно, конечно... Однако долг превыше всего и, зная горячность Подорожного, зову на несколько минут "по личному вопросу" Николая Парфентьевича Сумина и неофициально, по-дружески прошу:
— Если командир надумает лететь на разведку — не пускай. Может кончиться плохо!
Сумин смотрит на меня с удивлением:
— Он же командир! Вряд ли это в моих силах. Я настаиваю, советуя воспрепятствовать полету командира полка.
— Пусть не меня, другого комэска пошлет. Наконец, скажи механику, договорись: мол, машина неисправна, лететь нельзя...
Уходил я с КП с плохим предчувствием, на душе лежала тяжесть.
И вот минут через сорок послышался рев моторов. Может, техники проверяют работу моторов? Кажется, нет: кто-то порулил. Выскакиваю из землянки и вижу, как пара "лавочкиных", взлетев и не сделав обычного круга над аэродромом, с набором высоты пошла на запад. Звоню на командный пункт, спрашиваю:
— Кто?
— Командир с Ямановым,— ответил начальник штаба.
II потянулись для меня мучительно долгие минуты.
Только через полтора часа вернулся Борис Яманов, расстроенный и измученный. Чувствовалось, что летчик очень взволнован, возбужден. И тут мы узнаем подробности случившегося. В паре с Подорожным подошли они к Псёлу. Там стоял сплошной туман, видимость нулевая, и вскоре штурман потерял из виду машину ведущего. Встав в круг, Яманов запрашивает командира полка — ответа нет. И так несколько раз кряду. Полагая, что Сергей Иванович уже вернулся домой, штурман спешит на аэродром — горючего в обрез...
Наступил вечер. Предчувствуя недоброе, пилоты притихли. Говорили только о служебных делах, да и то — негромко: нервы в такие минуты напряжены до предела. И странное дело, летчики — народ не робкого десятка, храбрый, мужественный, ни в бога, ни в черта не верят, но многие, как в войну, так и после нее, верили в приметы. Что это, отголоски язычества, не до конца угасшие инстинкты суеверных предков? А может, все это — нежелание поставить перед собой острый вопрос и ответить на него? Животная боязнь тяжелого, трагического, так же как выхолащивание, стандартизация мыслей и чувств, слов и дел, мне думается, обедняет душу и разум человека.
...Утром, после бессонной, томительной ночи, в полку стало известно: командир полка Сергей Иванович Подорожный разбился, погиб... Пробивая облачность — не вверх, а вниз, — он столкнулся с землей у села Омельник, рядом с местом предстоящего базирования нашей части».
Эпизод второй:
«Ранним утром 7 января двенадцать экипажей, возглавляемых новым командиром полка Н. И. Ольховским, взяли курс на Березовку. Предстояло сопровождать транспортный самолет. На его борту — заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков и командующий ВВС А. А. Новиков. Из Березовки взлет произвели вместе с представителями Ставки. Они — на "Дугласе", четверка командира — справа, моя — слева, звено Яманова, как прикрывающая группа, — сзади, с небольшим превышением над транспортным самолетом.
Маршрут протяженностью до трехсот километров, да еще с "Дугласом", который в сравнении с истребителями имел значительно меньшую скорость, предполагал, по расчетам, полную выработку топлива на наших машинах. Учитывая это, на последнем отрезке маршрута нас должны были сменить "яки".
Во второй половине пути стало ясно, что горючего хватит, чтобы закончить полет на киевском аэродроме Жуляны вместе с "Дугласом". Принимается решение: наряд истребителей сопровождения не менять. Пролетели точку базирования "Яковлевых". Облачность, вначале незначительная, перешла в сплошную с нижним краем 300-400 метров. Когда попадаем в снежные заряды, видимость почти нулевая. В кабине сумеречно, уныло и скучно. Я не оговорился — скучно от однообразия, от непогоды: конечно, после жарких схваток в небе этот полет кажется дремотным. Хотя и не холодно, я зябко поеживаюсь — все от той же убаюкивающей плавности работы рулями управления. Ведомый почти вплотную прилип ко мне и повторяет малейшее изменение положения моей машины.
Наконец "Дуглас" снизился и пошел под облаками. Наша четверка настолько приблизилась к транспортному самолету, что отчетливо просматривались заклепки на фюзеляже. По радио просим экипаж увеличить скорость до максимальной — иначе растеряемся в этой пурге.
Летчики, замыкавшие четверки группы сопровождения, потом рассказывали, что они часто теряли из виду не только сам "Дуглас", но и машину ведущего звена. Любоваться панорамой Киева было некогда. Все внимание на "Дугласе". И парами, вместе с ним, садимся.
Восемь летчиков в сборе. Где остальные четверо — звено Яманова?
Кто-то высказал предположение:
— Наверное, они сели на аэродроме "Яковлевых"...
Так оно и произошло на самом деле. Четверка Яманова не пошла дальше, а вернулась и произвела посадку там, где мы предполагали».
Эпизод третий:
«Из сбивчивых рассказов летчиков понял, что Амуров вылетел на разведку в паре с Ямановым. После выполнения задания, при подходе к линии фронта, их перехватила пара Ме-109. Яманов решил за счет снижения увеличить скорость и если не оторваться от "сто девятых", то хотя бы выйти на свою территорию до начала боя. "Шмитты" шли с высоты на большой скорости, сближаясь с нашей парой. Дальнейший полет по прямой — смерти подобен! Нужно применять какой-то маневр. И Амуров, не привыкший к пассивному ожиданию, резко разворачивается в сторону "мессершмиттов", вступает с ними в бой и перед самой линией фронта гибнет...
Из профилактория я в тот же день ушел несмотря на протесты врача. Осуждая мое бегство, командир полка укоризненно качал головой:
— Ну что мне с тобой делать? Боевых заданий пока не имеем. Приказано набираться сил, а ты — ни отдыхать, ни лечиться... Подключайся тогда к группе по подготовке молодежи.
— Согласен: это уже не профилакторий. К тому же с молодыми не соскучишься.
На командном пункте полка появился Яманов. Увидев его, я весь внутри закипел:
— Вы лучше штурмана отправьте на отдых! Но сперва пусть расскажет, как мог он, опытный летчик, поставить под гибельный удар молодого?!
Командир полка твердым официальным голосом осаживает меня:
— Товарищ Евстигнеев! Амурова жаль не только вам... Вы не вправе упрекать Яманова. Бой не всегда заканчивается так, как бы нам хотелось. Причинами неудач бывают ошибки, но не умышленные. Так что прошу быть осмотрительнее в своих выражениях.
Предупреждение командира справедливое, но, несмотря на это, крупный разговор с Ямановым состоялся... наши ранее натянутые отношения окончательно испортились. Совместные полеты со штурманом летчиков эскадрильи, которой я командовал, прекратились, хотя и негласно. Все знали почему и деликатно помалкивали».
Боевые вылеты Борис Дмитриевич Яманов выполнял с марта 1943 года по июль 1944 года, сначала командиром эскадрильи, а затем штурманом 240 иап. В июле 1944 года направлен в Высшую офицерскую школу штурманов в г. Краснодаре. Позднее был на штабной работе в 149 и 177 гиап и на боевые задания не летал.
После окончания Великой Отечественной войны продолжил службу в рядах Вооруженных Сил СССР и закончил генерал-майором авиации.
Родился Борис Дмитриевич 26 марта 1915 года в г. Ярославль. После окончания средней школы, поступил и окончил московский аэроклуб. Как мне кажется был инструктором в этом аэроклубе. В ряды РККА призван Красногвардейским РВК, г. Москва, 01.04.1940. В этом же месяце 1940 года поступил в Остафьевскую ВАШП, которую закончил в январе 1941 году. После окончания ВАШП направлен летчиком-инструктором в Армавирскую ВАШП, где прошел путь от летчика-инструктора до командира звена. В декабре 1942 года назначен в прибывший на переформировку 240 иап командиром звена. В марте 1943 года становится командиром эскадрильи. 13 марта Борис Дмитриевич сбивает свой первый самолет врага, истребитель Ме-109. В апреле 1943 года награждается первым орденом Красного Знамени.
Летает смело, уверенно. Командир полка капитан Сергей Иванович Подорожный отмечает это в наградном документе. Спустя три месяца новое представление на Бориса Дмитриевича.
В августе 1943 года назначается штурманом 240 иап. Как он себя проявил в должности штурмана полка не известно, но Кирилл Евстигнеев в своей книге «Крылатая гвардия» о его штурманских способностях высказывается не особенно лестно. Это видно из первых двух эпизодов: в первом в сложных метеоусловиях потерял командира полка, во втором при сопровождении транспортного самолета с представителем ставки его четверка села на промежуточном аэродроме. В июле 1944 года направлен в Высшую офицерскую школу штурманов в г. Краснодаре ,где проучился по март 1945 года. В свой полк уже не вернулся, с марта по май 1945 года был исполняющим обязанности заместителя начальника штаба 149 гиап, потом помощником командира 177 гиап по ВСС до ноября 1945 года.
За годы Великой Отечественной войны выполнил 131 боевой вылет, в ходе которых сбил лично 5 самолетов врага( 4 будучи командиром эскадрильи и 1 - штурманом полка).
В мирное время с ноября 1945 года по октябрь 1946 года был на должности начальника ВСС в 179 гиап и еще один месяц в 150 гиап.
В течении двух лет, по декабрь 1949 года, был заместителем командира 927-го иап — инспектором по технике пилотирования и теории полета. Затем командовал 116-м иап по июнь 1950 в 330-й иад 76-й ВА ЛВО. С июня 1950 года по февраль 1952 года был откомандирован в распоряжении Второго (разведывательного) Главного управления Генштаба ВС . С февраля 1952 по август 1953 года - заместитель командиpa 108-й иад по летной подготовке 76-й ВА ЛВО . В октябре 1956 года назначается командиром 150-й иад ВВС ВМФ, затем в августе 1960 года назначается командиром 216-й иад, которой командует по август 1961 года. В мае 1959 года становится генерал-майором авиации. На этом его служба в строевых частях заканчивается Далее переходит на преподавательскую работу: старший преподаватель оперативного искусства ( с августа 1961 по август 1967), начальник к офицерских курсов (с августа1967 по январь 1968), начальник факультета слушателей иностранных армий (с января 1968 по октябрь 1971) Военной командной академии ПВО им. маршала Г. К. Жукова (г. Калинин).
С 10 октября 1971 в запасе. Продолжил работу заведующим подготовительным отделением Калининского государственного университета.
Умер 16 августа 1980 года. Похоронен на Дмитрово-Черкасском кладбище города Калинин.
Награжден орденом Ленина( наградного листа не нашел), 3-мя орденами Красного Знамени , 2-мя орденами Красной Звезды, медалями.
При написании статьи использованы материалы:
К.А. Евстигнеев «Крылатая гвардия»
https://sovpilots.ru/cards/55_ja/yamanov_boris_dmitrievich.html
https://litmir.club/br/?b=236710&p=255
http://allaces.ru/sssr/struct/p/iap240.php
https://poisk.re/awards/17031062