Красавица – это Бона Савойская, а чудовище – её супруг Галеаццо Мария Сфорца, герцог Милана. Даже в ХV веке, когда было немало жестоких правителей, своими зверствами он выделялся на общем фоне. Враги Галеаццо утверждали, что он насиловал родных сестёр и закапывал людей живыми в землю. Что же из этого было правдой, а что – выдумкой?
Замок Авильяна является одним из старейших замков в Пьемонте (Италия). Он расположен на горе Пеццулано. Из окон открывается вид на озеро Авильяна, холм Риволи и знаменитое аббатство Святого Михаила. Именно в этой унылой гористой местности 10 августа 1449 года родилась Бона Савойская. Семейка у неё была очень интересная. Дедушка по отцу, Амадей VIII, герцог Савойский, после смерти горячо любимой жены ударился в религию, построил на берегу Женевского озера замок-монастырь и поселился там с пятью верными рыцарями, образовавшими орден Святого Маврикия. В 1440 году он был избран папой под именем Феликса V.
Таким образом, ему пришлось отказаться от Савойского герцогства в пользу своего старшего сына Людовика I, прозванного Великодушным. Большую часть времени тот проводил на войне, что, впрочем, не вызывало никаких нареканий у его жены, Анны де Лузиньян, дочери кипрского короля и наследницы прав на иерусалимскую корону. Она вела расточительный образ жизни и окружила себя фаворитами, которых привезла с Кипра. А ещё любила музыку и танцы. При этом Анна была очень набожна и выменяла на замок Варамбон знаменитую Туринскую плащаницу (с отпечатком лика Христа), которая хранилась в часовне герцогов Савойских в Шамбори. Она рожала девятнадцать раз и Бона была четырнадцатым ребёнком в семье. Всех детей Людовик Iвеликодушно признал своими, и, благодаря их бракам, кровь Лузиньянов, потомков крестоносцев и византийских императоров, потекла в жилах правителей Западной Европы.
Будучи по матери француженкой, Анна де Лузиньян поддерживала тесные связи с Францией. А её три дочери вышли замуж за трёх представителей высшей французской аристократии: будущего короля Людовика ХI, коннетабля Сен-Поля и графа де Лонгвиля. В 1462 году, после смерти матери, воспитание тринадцатилетней Боны было доверено её старшей сестре королеве Шарлотте. Увы, Людовик ХI пренебрегал своей добродетельной женой, которая, как отмечал современник, «не была человеком, от которого мужчина мог бы получить сколько-нибудь большое удовольствие». Чтобы Шарлотта не мелькала у него перед глазами, король приказал ей уединиться в замке Амбуаз. Таким образом, Бона, привыкшая к весёлому окружению своей матери, попала в скучную и чопорную атмосферу французского двора. Целые дни девушка проводила уже не с галантными кавалерами, а со своими сёстрами и придворными дамами, играя в шахматы и в мяч, слушая игру на лютне, занимаясь рукоделием и вознося молитвы Богу. Ещё Шарлотта интересовалась литературой и оставила после своей смерти около ста рукописей, ставших основой Национальной библиотеки Франции.
Людовик ХI начал было переговоры о браке своей свояченицы с Эдуардом IV, королём Англии. Но вскоре стало известно, что тот тайно женат на своей любовнице Елизавете Вудвилл. В 1465 году отец Боны, умер. После этого к французскому королю обратился Франческо IСфорца, герцог Милана, который попросил руку девушки для своего наследника Галеаццо Марии. Однако начавшиеся переговоры затянулись отчасти из-за смерти Франческо I, отчасти из-за враждебных отношений между Миланом и Савойей. И только под давлением французского короля Амадей IХ, новый герцог Савойский, нехотя согласился на брак сестры с сыном своего смертельного врага. Жених же принял окончательное решение лишь после того, как увидел портрет невесты, написанный по его заказу Дзанетто Бугатто. По свидетельству современников, Бона Савойская была одной из самых красивых принцесс своего времени. Брат Галеаццо по имени Тристан, который должен был вступить с Бонной в брак «по доверенности», так описал невесту: «Прежде всего, у неё, на мой взгляд, прекрасная фигура, отлично подходящая для материнства. Лицо не длинное и не широкое, красивые глаза, хотя они могли бы быть и потемнее. Нос и рот хорошей формы, прелестная шея, отличные зубы и изящные руки, но самое главное, у неё приятные манеры». А ещё говорили, что у Боны добрый характер.
Венчание произошло в Амбуазе в мае 1468 года, где начались свадебные торжества, завершившиеся в июле того же года в Милане. В приданое за невестой было дано сто тысяч скудо, в обмен на которое муж выделил ей ежегодное содержание в размере пятнадцати тысяч дукатов, ювелирные изделия на сумму в пятьдесят тысяч дукатов и замок Аббьятеграссо. Молодого герцога Милана (он был всего лишь на пять лет старше Боны) современники тоже считали красавцем. К тому же, он получил прекрасное образование. Император Фридрих III говорил, что одна из самых замечательных речей, которые ему довелось слышать в Италии, была произнесена на латыни восьмилетним Галеаццо. Папа римский Пий II тоже был в восторге от юного Сфорца: «Его манеры, его красноречие, его талант и его энергия были таковы, что он демонстрировал нечто большее, нежели просто человеческая мудрость; выражение его лица и жесты свидетельствовали о суровом благородстве мужчины; в своей обычной речи он говорил так, как кто-нибудь иной едва ли смог сказать бы после долгого размышления. Во всех его действиях не было ничего детского, ничего легкомысленного. Удивительно было слушать из уст юноши зрелую мудрость, обычно приобретаемую с возрастом». Правда, Франческо Сфорца считал, что у его наследника слишком властный и вспыльчивый характер. Галеаццо удался в Висконти, своих предков по материнской линии, многие из которых страдали психическим расстройством из-за кровнородственных браков. И со временем эта болезнь прогрессировала. Но Бона, сразу влюбившись в мужа, надеялась, что её брак будет счастливым.
Приехав в Милан, молодые поселились в домике рядом с курятником на острове в парке, в то время как строители и декораторы спешили привести замок Сфорца в надлежащий вид. После смерти Франческо Сфорца герцогством Миланским, по сути, управляла его вдова Бьянка Мария Висконти. Но это не понравилось Боне, которая считала, что в Милане должна быть одна герцогиня. Недаром пословица гласит, что ночная кукушка всегда перекукует дневную. Впрочем, самому молодому герцогу тоже надоела опека матери. Он стал угрожать тем придворным, которые остались верны ей, перехватывал её письма и, наконец, прямо приказал ей покинуть столицу. Бьянка выехала из Милана вместе со старшей дочерью, Ипполитой Марией Сфорца, которая направлялась к своему жениху, герцогу Калабрийскому, в Неаполь. Однако, добравшись до Меленьяно, вдовствующая герцогиня слегла с высокой температурой и проболела весь август и сентябрь. 19 октября в Меленьяно явился «убитый горем» Галеаццо, который заявил, что не намерен брать на себя долги и обязательства матери. А 28 октября она умерла, упокоившись в Миланском соборе рядом со своим мужем. Кое-кто из современников утверждал, что Бьянка была отравлена по приказу сына. Впрочем, такие же слухи ходили по поводу кончины Доротеи Гонзага, первой жены Галеаццо, с которой он прожил не больше года. На мой же взгляд, тут нужно придерживаться принципа презумпции невиновности или, попросту говоря, не пойман – не вор. Ведь доказательств виновности Галеаццо не сохранилось.
Милан был центром оружейного ремесла, торговли тканями и ювелирного искусства, поэтому казна герцога была полна (в том числе, и благодаря приданому Боны). Переехав с женой в только что отстроенный замок Сфорца, Галеаццо дал волю своей тяге к роскоши. В частности, у него была пара съёмных рукавов с более чем 3000 жемчужин и 40 рубинами. Бону он тоже разодел, как куклу, и приучил к своему любимому занятию – охоте. Но к власти её не допускал, считая, что его жена должна украшать собой его двор и заботиться об их детях. Молодая герцогиня оправдала надежды мужа и, спустя год после свадьбы, родила первенца Джан Галеаццо Сфорца. Всего же в этом браке родилось двое сыновей и две дочери. Большую часть времени супруги проводили не в Милане, а в Павии, самой любимой резиденции герцога, на которую он не жалел денег: «Приказ, согласно которому наш самый прославленный господин желает, чтобы комнаты в замке Павии были покрашены и перекрашены: …в маленькой комнате, где дамы едят, (должны быть изображены) её светлость (Бона), светлейшая донна Елизавета (младшая сестра Галеаццо), играющая в мяч…, а также придворный шут Вирхилио, дон Биазио и Зохане Антонио (послы), а женщина-карлик должна приносить собранные грибы герцогине…» В замке Павии также сохранились фрески, изображающие свадьбу герцога с Боной и его торжественный въезд в важнейшие города.
Галеаццо значительно пополнил отцовскую библиотеку и способствовал развитию книгопечатания в Милане. Очень любил музыку и пение, вывез из Фландрии певцов с лучшими в Европе голосами. При дворе был создан большой оркестр и хор, и своим музыкантам герцог разрешал пить вволю, за исключением дней концертных выступлений. Многие современники считали, что у Галеаццо был самый роскошный двор во всей Европе. В 1471 году, когда герцог Миланский отправился во Флоренцию к своему союзнику, тамошнему правителю Лоренцо Медичи (Великолепному), то взял с собой и Бону, желая похвастаться красавицей-женой. Явился он туда в сопровождении 2 000 всадников. Главным придворным чиновникам были выданы золотые и серебряные одеяния, а их домочадцы надели лучшие из своих платьев. Члены семьи самого герцога сияли бархатом и шелками. Двадцать из них получили золотые цепи стоимостью не менее ста дукатов. Даже кухонная прислуга была наряжена в бархат и шёлк. С ним находились 50 лошадей, сёдла которых были покрыты золотой тканью, стремена обёрнуты шелком, а металлические части вызолочены. Хотя жители Флоренции привыкли к роскошным шествиям и декорациям, они были по-настоящему потрясены – такого эффект Галеаццо и добивался.
По случаю этого визита был написан портрет Галеаццо. Его автор – флорентийский художник Пьеро дель Поллайоло, представляющий герцога в том виде, в котором он появился во Флоренции. Одеяние Галеаццо украшено французскими лилиями, подчеркивающими его недавно заключённый брак и союз с Францией. Тем не менее, он постоянно изменял Боне. Говорят, что Галеаццо брал силой жён и дочерей миланских дворян, а когда они ему надоедали, передавал их своим фаворитам. Но сиятельный герцог интересовался не только женщинами. У него была особая свита из молодых дворян, на содержание и наряды которых выделялись немалые средства. Причём, их рекрутировали не только в Милане, но и за его пределами, в частности, в Неаполе. К ним предъявлялись особые требования. Они должны были обладать привлекательной внешностью, исключительными манерами и сопровождать Галеаццо на выездах, на охотах, в придворных увеселениях, на дипломатических приемах и, разумеется, в его приватных апартаментах, где они ночевали.
Впрочем, у него были и официальные фаворитки. Например, Лукреция Ландриани, супруга графа Джан Пьеро Ландриани, который был близким другом герцога. Судя по её портрету кисти Доменико Венециано, она была восхитительной блондинкой с голубыми глазами. Лукреция стала любовницей Галеаццо, когда ему было шестнадцать лет, и родила ему, по крайней мере, четырёх детей, в том числе, знаменитую Катерину Сфорца, будущую графиню Имолы и Форли. Но самой любимой фавориткой Галеаццо уже в последний период его жизни была Лючия Марлиани. Кареглазая, с бронзовыми волосами и длинной шеей, она считалась первой красавицей Милана. «Чем больше мы размышляем о врождённых добродетелях, целомудрии и превосходной красоте Лючии Марлиани, - писал герцог, - тем более мы склонны любить только её… К этому нам следует присовокупить её необыкновенную преданность нам и ту огненную страсть, которая с каждым днём делает её для нас всё более желанной». Как и Лукреция, она была замужней дамой, и герцог, по сути, купил её у супруга, графа Амброджо Раверти, который взамен дал обещание не спать с женой. Сохранилось множество распоряжений о подарках и землях для неё и тут же есть забавные приписки о том, чтобы «сиятельнейшая герцогиня ничего не узнала об этом». Впрочем, Бона всё равно узнала, так как от связи её мужа с Лючией родилось ещё двое бастардов, которых, как и отпрысков Лукреции, она безропотно воспитывала вместе с собственными детьми.
Одни из служащих Галеаццо, Бернардино Корио, написал «Историю города Милана», в которой утверждал: «Сфорца, жесточайший тиран, любил развлекаться тем, что зарывал людей живыми в землю». Но, вероятно, у этого хрониста был зуб на Галеаццо, потому что он значительно преувеличивал. Известен только один случай, когда прогневавшего герцога человека живым заколотили в гробу и похоронили. Какие же ещё жестокости, по свидетельству Корио, совершил Галеаццо? Например, крестьянина, который поймал зайца в парке Павии, герцог заставил съесть свою добычу целиком, после чего несчастный браконьер скончался. Ещё, разозлившись на придворного брадобрея за неловкость, Галеаццо лично отхлестал его плетью по рукам. Увидев однажды мужчину, слишком любезно разговаривавшего с одной из его любовниц, супруг Боны обвинил того в подлоге письма и приказал отрубить «преступнику» руки. Также под страхом смерти нельзя было танцевать в доме герцога после часа ночи. А когда он вдруг возжелал расписать стены одной из комнат, то приказал приглашённому художнику сделать это за одну ночь, если тот не желает распрощаться с жизнью. Что же касается насилия над родными сестрами, то здесь не всё ясно. Правда, когда однажды Ипполита Сфорца приехала к брату в гости, тот стал приставать к ней, из-за чего ей пришлось сократить свой визит. Корио также сообщает о некоем красивом юноше, который отказал герцогу и был лишён за это одного яичка. Таким образом, Галеаццо вошёл в историю как чудовище, вроде змея на его гербе. Но, по сравнению с некоторыми другими правителями своего времени, он, скорее, напоминает младенца. По крайней мере, при нём не было массовых казней, а в изгнание отправился только кондотьер Тривульцио, бывший друг герцога, и то по доброй воле: хотел быть подальше от Галеаццо. В конце концов, Бона тоже стала бояться мужа и незадолго до его гибели написала Лоренцо Великолепному, что опасается за свою жизнь и жизнь своих детей.
Когда один священник предсказал, что правление Галеаццо продлится не более 11 лет, тот приказал заточить его в тюрьму и уморить голодом. После этого герцог заявил, что раз этот человек не смог предсказать собственную смерть, то на его предсказания не стоит обращать внимания. Тогда он ещё не знал, как ошибался… Спустя десять лет, в 1476 году, трое миланских дворян решили убить Галеаццо. Первого звали Джованни Лампуньяни, и по милости Сфорца он лишился доходов от одного из монастырей, второго – Карло Висконти, и он решил отомстить герцогу за свою изнасилованную сестру, третий же, Джироламо Ольджатти, искренне был увлечён идеей свержения тирана и провозглашения республики. Перед Рождеством Галеаццо возвращался в Милан и его мучили мрачные предчувствия. Во-первых, накануне он увидел комету, что сулило несчастье. Во-вторых, дорогу ему перелетели один за другим три ворона. В-третьих, в его комнате перед отъездом вспыхнул пожар. Из-за мрачных мыслей он нарядил свой хор в траурную одежду и приказал во время рождественской мессы исполнять песнопения из заупокойной службы. Так что Рождество в замке Сфорца встретили весело. «Ночью Боне приснился кошмар, в котором она видела, как в базилике зарезали человека», - сообщает Бернардино Корио. - Несмотря на мольбы Боны и попытки отговорить его со стороны придворных, Галеаццо решил отправиться в город». 26 декабря 1476 года во время торжественной мессы в соборе Святого Стефана герцога закололи заговорщики. Воспользовавшись замешательством, они бросились к выходу. Но Лампуньяни, запутавшись шпорами в юбках коленопреклонённых женщин, упал, и придворные тут же прикончили его. Висконти схватили уже у самого выхода, и он подвергся той же участи. Одному Ольджиати удалось убежать, но несколько дней спустя он был схвачен и подвергнут перед казнью ужасным пыткам.
Бона очень тревожилась о спасении души своего мужа. Посоветовавшись с некоторыми известными богословами в Милане, она обратилась к папе с просьбой получить для Галеаццо посмертное отпущение грехов. Герцогиня заявила, что любила мужа больше всего на свете, кроме самого Бога, но он был вовлечён во многие греховные дела. После смерти отца семилетнего Джан Галеаццо провозгласили герцогом Миланским, а его мать – регентом. Это вызвало недовольство со стороны трёх братьев Галеаццо: Сфорца Марии, Оттавиано и Лодовико, по прозвищу Моро (Мавр). В мае 1477 года они попытались забрать у Боны регентство, но своевременные действия Франческо (Чико) Симонетты, секретаря герцогской канцелярии, предотвратили попытку переворота, и братья Сфорца были изгнаны из герцогства. Будучи женщиной слабой, вернее, мягкой и доброжелательной («небольшого ума», по выражению Филиппа де Коммина, советника короля Франции), Бона всецело полагалась на Чико, который стал её соправителем. В последние годы, влюбившись в Лючию Марлиани, Галеаццо пренебрегал достоинствами жены. Возможно, не без умысла, он назначил Антонио Тассино, пригожего паренька из незнатной феррарской семьи, камердинером герцогини. По другим сведениям, Тассино был благородного происхождения и обладал изысканными манерами, хотя мнения о его внешности расходятся. Тем не менее, Бона была верна своему мужу и только после его кончины утешилась в объятиях Тассино, хотя Симонетта этого не одобрял, и сколько мог, старался ослабить его влияние на герцогиню. Ведь, благодаря связи с Боной, феррарец был в курсе всех государственных дел. Увы, по совету фаворита герцогиня вернула в Милан братьев Сфорца, давших клятвенное обещание, что не причинят вреда секретарю. Узнав об этом, Чико сказал ей: «Ты приняла решение, которое у меня отнимет жизнь, а тебя лишит государства». Так вскоре и случилось. На третий день секретаря схватили и заточили (по другим сведениям, спустили с горы в бочке, утыканной изнутри гвоздями, обезглавили и пр.).
Потеряв верного друга и советчика, Бона поначалу не ощутила горечи утраты и в письме во Францию даже радовалась отставке Симонетты. Дела правления утомляли эту нежную женщину. Прежние враги оказывали ей великие почести и всячески угождали. Они не препятствовали её связи с молодым человеком, разрешали богато одаривать Тассино, который получил комнаты возле покоев герцогини, возил её по городу на крупе своей лошади, и вообще у них полгода были сплошные праздники да танцы. Влияние Тассино на Бону было столь велико, что ему удалось назначить своих ставленников на все возможные посты. Наглость его становилась невыносимой. Через посредника Лодовико Моро предложил ему покинуть Милан. Помня о судьбе Чико, тот, прихватив драгоценности любовницы на очень приличную сумму, немедленно уехал в Феррару. Бона же пришла в отчаяние и, совершенно позабыв о своём достоинстве, твердила о своём желании следовать за Тассино. Тем временем у неё отобрали обоих её сыновей, захватили казну, которая была самой большой во всём христианском мире, и велели герцогине дать отчет в её расходовании. Во все страны, особенно во Францию, были разосланы письма, обличавшие несчастную вдовствующую герцогиню как безнравственную женщину. А 7 октября 1480 года, под предлогом защиты жизни своего племянника от любовника его матери, Лодовико Моро принудил Джан Галеаццо подписать официальный документ, назначивший его регентом вместо Боны Савойской (Оттавиано и Сфорца Мария к тому времени были мертвы).
Захватив власть, Лодовико начал строить тайные планы, как самому стать герцогом Милана. Однако вольно или невольно Бона могла помешать ему. Поэтому онподвергал несчастную вдову дальнейшим унижениям, принуждая её отказываться от всё больших привилегий и прав. Несмотря на то, что Джан Галеаццо исполнилось только двенадцать лет, он был объявлен дееспособным и, разумеется, мог подписать любой документ, какой заблагорассудится его дяде. Таким образом, был упразднён даже двор герцогини, поскольку она постоянно жаловалась своим дамам на плохое обхождение с ней. В результате Бона объявила о своём желании немедленно покинуть Милан. Она намеревалась отправиться на родину, в Пьемонт. Однако Лодовико не разрешил ей вернуться туда, опасаясь, что герцог Савойский, её племянник, и король Франции используют её против него. Возмущённые родственники вдовствующей герцогини требовали предоставить ей свободу передвижения.Проехав не далее Аббъятеграссо, Бона провела в этом замке пятнадцать лет под присмотром шпионов Моро. Представляется весьма вероятным, что вскоре после этого она участвовала в заговоре против деверя (кто станет обвинять её в этом?), и потребовалось всё влияние французского двора, чтобы замять скандал.
Ещё оставались дети Боны, такие же красивые и добрые (и глупые), как мать. И не без странностей, как их отец. Однако Моро не взял на себя грех лишения жизни племянников и решил устранить их со своего пути иначе. Юного герцога Джан Галеаццо, полюбившего дядю всей душой, он приучил к любовным играм с пажами в надежде, что тот не оставит потомства. И только тогда женил его на Изабелле Арагонской, дочери короля Неаполя. Поначалу надежды Лодовико оправдались. Феррарский посол Тротти писал, что Джан Галеаццо любил супругу, но не смел на неё смотреть. Моро же не упускал случая выставить его в смешном виде в глазах жены и всего двора. Джан Галеаццо слушал его безмолвно, слезы готовы были выступить на его глазах, и, продолжает Тротти: «Мне на самом деле было очень жаль его; нет человека более милого и послушного; он не без способностей и очень хорош собой». Тем не менее, надежды Лодовико оправдались лишь частично: Изабелла Арагонская всё-таки ухитрилась родить мужу трёх детей, в том числе, сына Франческо Марию Сфорца, хотя последний так и не стал герцогом Милана и не оставил потомства. Что же касается Эрмеса Сфорца, младшего брата Джан Галеаццо, то, вероятно, его воспитывали в том же духе, потому что он никогда не был женат и не имел детей. Их сестру Анну Сфорца выдали замуж за Альфонсо д’Эсте, наследника герцога Феррары. Однако та любила переодеваться в мужской костюм и делила ложе с чернокожей рабыней. Наконец, она забеременела и умерла после родов, а её единственный сын скончался молодым, не успев жениться. Её же сестра Бьянка Мария, став супругой императора Максимилиана I, не оставила прежней привычки есть, сидя на полу. Муж не любил её и говорил, что она так же прекрасна, как его первая жена, Мария Бургундская, но уступает этой принцессе в мудрости и здравом смысле. Дети были только у дочери Джан Галеаццо, знаменитой Боны Сфорца, названой в честь бабушки, которая стала королевой Польши.
Со временем Боне позволили вернуться в Милан. Вдовствующая герцогиня сильно располнела и теперь вряд ли кто смог бы узнать в ней прежнюю красавицу. Она присутствовала на свадьбах сына и дочерей, и была рядом с Джан Галеаццо в замке в Павии, когда он умер 21 сентября 1494 года. В том же году, воспользовавшись вторжением на Апеннинский полуостров армии французского короля Карла VIII, Бона бежала из Милана в Амбуаз, где в то время находился двор королевы Анны Бретонской. Вдова опасалась мести со стороны деверя, который стал новым герцогом Милана. Её племянник Филиберт II, герцог Савойи, позволил ей вернуться на родину. Он даровал тётке поместье в Фоссано, в котором она прожила до самой смерти. Бона Савойская умерла 17 ноября 1503 года и была похоронена в церкви Святого Юлиана в Фоссано. На этом историю о глупой красавице и чудовище можно было бы закончить, если бы не две загадки, связанные с Боной. Некоторые историки считали, что она упокоилась не в Фоссано, а в другом месте. В связи с этим возник миф о так называемом «призраке принцессы», который беспокойно бродил по ночам в тёмных подворотнях замка в поисках своей могилы. Однако в 2009 году во время раскопок самой старой части церкви Святого Юлиана был обнаружен женский скелет со скрещёнными на груди руками. Оказывается, так до ХVIII века хоронили женщин из Савойского дома. Однако скелет был без головы, что сделало невозможным восстановление лица по черепу. По обычаю того времени, чтобы доказать смерть, привозили забальзамированную голову заинтересованным лицам (в нашем случае родственникам из Савойи или герцогу Лодовико Моро?) Таким образом, то, что найденный скелет принадлежит Боне, считается практически доказанным и есть надежда, что «призрак», наконец, успокоится.
Вторая загадка: куда делись пропавшие сокровища Боны, которые она привезла в Фоссано? В основном, это было её приданое, включавшее 170 предметов из золота и серебра: ожерелья, браслеты, застёжки, кольца, серьги, кресты и отдельные драгоценные камни — сапфиры, рубины, алмазы, бирюза, изумруды, янтарь, топазы, кораллы и т. п. Целые мешки жемчуга, пятьдесят пять бус и ожерелий, а также другие предметы из благородных металлов, украшенные драгоценными камнями, как, например, подсвечники, потиры, кубки, ладанки, табернакли (реликварии), чаши, блюда, фруктовые корзинки, тарелки, фляжки, столовые приборы… Общая же сумма стоимости драгоценностей — 207 000 миланских дукатов. По мнению исследователей, такое состояние не могло раствориться в воздухе, а герцогиня, привыкшая к пышному великолепию миланского двора, не могла растратить его, даже если бы приложила к этому все свои усилия. Когда она умерла, о сокровищах никто не упоминал, по крайней мере, насколько известно из документов того времени. Но через двадцать лет два оруженосца Боны, сопровождавшие её в Фоссано, Антонио и Себастьяно Бава, были арестованы. На них написали донос, поскольку уровень их жизни после смерти герцогини вырос в десятки раз, то возникло подозрение, что источник их богатства – сокровища, принадлежавшие Боне. Но 20 января 1524 года её внучатый племянник, Карл II, герцог Савойский, оправдал их и освободил после уплаты крупного штрафа. Так что вопрос о сокровищах остаётся открытым. #ОльгаКраева
Читайте также бесплатно на https://litmarket.ru, Литрес (https://www.litres.ru/70924576/, https://www.litres.ru/70920682/, https://www.litres.ru/70920673/, https://www.litres.ru/70916680/) или на litnet.com мои романы: Ева Арк «Лоренца – дочь Великолепного», Ева Арк «Тайна короля», Ева Арк «Роза из Лотарингии», Ева Арк «Бургундская монахиня», Ева Арк «Кузина Екатерины Медичи», Ева Арк «Мальтийский рыцарь», Ева Арк «Марина и цыган», Ева Арк «Примадонны Ренессанса», Ева Арк «Лучшая принцесса своего времени», Ева Арк «Весна братьев Медичи», Ева Арк «Принцесса-гувернантка»