Начало
(Наброски)
Улица Ветеринарная в городе Бузулуке, где проходило мое детство, начинается от завода имени Кирова и заканчивается, упираясь в горы угля городского топливного склада. В промежутке между заводом и гор топом, находятся ещё две достопримечательности – это ветеринарная клиника и лесоторговая база. Вся улица – это частный сектор.
Здесь же на своей улице первый раз в своей жизни я увидел вертолёт так близко. Я знал, что не так далеко где-то там за нашей улицей есть аэродром. И вертолёты я тоже видел, но они были высоко и никакого страха во мне не вызывали. Однажды тихим летним вечером мне было скучно и тоскливо. Я ждал маму с работы, а чтобы время прошло быстрее, я выдвинулся ей навстречу на перекрёсток Ветеринарной и Пионерской улиц. Так я стоял и ждал, прислонившись к деревянному наспех сколоченному из не обрезных досок забору лесоторговой базы. По краям этих досок торчала высохшая кора. Я ждал маму и отковыривал от нечего делать кору, которая почему-то пахла хвоей как новогодняя ёлка. Улица Пионерская, в отличие от нашей, была асфальтирована. По ней, подпрыгивая на кочках и гремя всем, что только может греметь проползали редкие грузовики. Они оставляли за собой облака пыли, сквозь них плохо проглядывался следующий перекрёсток, откуда и должна была появиться мама. Туда, так далеко мне ходить запрещалось. Вдоль забора в высокой пыльной траве трещали кузнечики. Мне было интересно, чем это они так трещат? Меж высоких лопухов с колючими бутончиками на стеблях, я осторожно пробирался прислушиваясь к стрекотанию. Интересно же было рассмотреть, как они это делают? Дальше были заросли крапивы, а рядом ещё не высохшая лужа от вылитых кем-то помоев. Это было привычным делом выливать из ведра на дорогу. По слуху я определил, что кузнечик где-то рядом. Пришлось просунуть голову дальше в заросли крапивы. Наконец, я увидел его. Он был большим, зелёным и толстеньким как в мультике. По бокам виднелись прозрачные в сеточку с сиреневым оттенком крылышки. Задние его лапки были такими большими и коленки их почему-то были в другую сторону. До этого я не обращал никакого внимания на это обстоятельство. Теперь же оно меня чрезвычайно заинтересовало, наверное, потому, что кузнечик был большой, и все части его тела можно было без труда рассмотреть. Он сидел на ветке и смотрел на меня, как будто изучал. Я продолжал стоять, согнувшись пополам, стараясь не шевелиться. Кузнечик успокоился, понял, что я не опасен и наконец застрекотал. Да так красиво, так громко и мелодично. Оказывается, он делает это задними лапками, перемещая их вдоль тела вверх и вниз как смычком от скрипки. Так я стоял какое-то время, забыв обо всём не шевелясь, чтобы не спугнуть исполнителя. Вдруг откуда-то появился не понятный шум. Он приближался с нарастающим грохотом. Вверху ничего не было видно, но он был уже везде. Он отражался од деревянных домов на противоположной стороне улицы, от забора, рядом с которым находились и мы с кузнечиком, от столбов с проводами стоящими посередине дороги. Мне стало так страшно, что захотелось на горшок. А тем временем рёв всё нарастал. Я присел на корточки прямо в крапиву и смотрел почему-то вверх. Мне казалось, что это страшное должно появиться именно оттуда. Так оно и произошло. Грохот достиг своей максимальной отметки. Мне казалось, что всё вокруг затряслось, и… в этот момент оно вывалилось прямо с крыш домов прямо надо мной только чуть левее. Это было большое грязно-зелёное чудовище с крутящимися крыльями как у стрекозы и хвостом, как одна разогнутая лапа кузнеца коленкой назад, только в другую сторону. А на конце неправильно согнутой лапы стрекочущие крылья. Из живота чудища торчали еще четыре лапы с колесиками на концах. Еще больший страх вызывали овальные черные ноздри на его широкой морде. И еще у него были маленькие блестящие глаза.
У меня перехватило дыхание. Страх приковал меня к крапиве. Но как только огромный кузнечик перескочил и через наш порядок домов, я вскочил. Не было даже мысли обращать внимание на крапиву, на ещё не высохшие помои, подмочившие чернозём и превратившие его в грязь, где я шлёпнулся и растянулся. Бежал я так, что мысль скорее куда-нибудь скрыться, обгоняла меня. Мне казалось, что бегу я медленно, как во сне это бывает. Во двор я влетел так, что калитка не успела открыться, по крайней мере, мне тогда так показалось. Опомнился я только в кустах сирени около забора, там, на нашем месте, где мы всегда во что-нибудь играли. Громадина давно уже скрылась, и даже шума никакого не осталось после неё, а я всё сидел и боялся.
Послышались чьи-то шаги, скрипнула калитка и ударилась о косяк притягиваемая пружиной. Кто-то вошёл. Да это же мама!
- Ма-а-м! – жалобно протянул я.
- Серёжка? Это ты? Ты чего тут спрятался?
-Я, я испугался и спрятался… я тебя встречал… а-а потом, испугался его и спрятался.
- Кого его?
Мы вошли в дом, и я всё рассказал, как было, постепенно начиная чувствовать жжение крапивы на руках и боль ссадин на коленях.
Проши годы и вместе с гранитом науки в десятом классе, я грыз теорию в парашютной секции. Потом был первый прыжок с самолёта Ан-2. А позже прыжки с парашютом, но уже с вертолёта Ми-4, с того самого, что в детстве так испугал меня.
