Икона Богородицы «Достойно есть» покидала горнее место Протата лишь трижды: в 1963 году она посетила Афины, — в 1985 — Салоники и, наконец, в 1987 году вновь вернулась в Афины. На сей раз посещение чудотворной иконой греческой столицы было обязано не радостному юбилею тысячелетия Афона, как в 1963 году, а печальным обстоятельствам: Элладская Церковь переживала скорбные времена, теснимая светскими властями, посятавшими на церковное имущество.
По просьбе Синода Элладской Церкви Священный Кинот Святой Горы, собравший представителей всех двадцати монастырей Афона, немедленно откликнулся на зов страждущей Церкви, и вот вскоре, 3 ноября 1987 года, весь Кинот — и мы в том числе — в пять часов вечера покинул Афон на военном судне «Арис» мы везли чудотворную икону в столицу Греции.
На другой день наш корабль уже прибыл в Перею — главный портовый город страны. Подплывая к причалу, командир корабля включил сирену, звук которой был тотчас же подхвачен всеми сиренами стоявших в порту кораблей. С борта высокого судна мы наблюдали за тем, что происходило на пристани и в городе: до слуха доносился перезвон сотен колоколов всех храмов, а по улицам спешил народ, устремившийся к порту (накануне радио и телевидение оповестили о прибытии нашего судна с бесценным грузом).
Крестный ход, возглавляемый архиереем, вышел навстречу иконе, которую из каюты корабля вынесли моряки в сопровождении двух иеромонахов-святогорцев, облаченных в золотошвейные облачения.
После краткого молебна крестный ход с пением молитвы «Достойно есть...» направился к центральной площади города, где заранее был устроен помост для иконы. Благословив ею народ, монахи (в их числе был и я) установили ее на открытый автомобиль и в сопровождении множества полицейских на машинах и мотоциклах по широкому проспекту отбыли прямо в Афины. Вдоль всей дороги находились люди: многие стояли на коленях, а иные, с ручными кадильницами и зажженными свечами В руках, плакали от волнения и радости.
По прибытии в Афины крестный ход во главе с архиепископом Элладской Церкви блаженнейшим Серафимом направился в кафедральный Благовещенский собор, где и была установлена икона.
От имени Кинота с речью выступил прот Святой Горы, который сказал, что «если человек воюет против человека, то либо победит, либо побежден будет. А если человек воюет против Церкви, то сокрушится сей человек и погибнет».
Восемнадцать дней мы поочередно дежурили у иконы, и меня.поражало народное благочестие. Молившиеся просили перекрестить перед иконой те вещи, которые могли бы принести пользу болящим: одежду, очки. Родители просили благословить учебники своих детей; другие приносили четки, образки, крестики. Иные приносили металлические копии руки, ноги, сердца или чеканные портреты людей: все это оставляли у иконы, прося исцелить и благословить болящих. Кто-то передавал флаконы с духами и маслом, ими мы смачивали вату, протирая святой образ, и раздавали кусочки ваты молящимся. Цветы, приносимые к образу, я раздавал детям, которые часами томились в долгой очереди.
Сколько горя, сколько страданий, но и сколько веры приходилось видеть нам в то незабываемое время!
Несмотря на дождь, который постоянно шел во все эти дни,.люди терпеливо стояли в очереди и подходили к иконе промокшими и озябшими, но радостными и счастливыми. За время пребывания в Афинах мы отслужили три всенощных бдения по Афонскому уставу, и храм не вмещал всех желающих.
Приходили к иконе и бесноватые. Многие из них, не доходя нескольких метров до образа, начинали кричать и корчиться в судорогах; у них менялись голос и выражение лица. Одного больного несли к иконе пятеро полицейских, но он без труда вырвался, раскидав их, как детей. Видя эти страшные сцены, за больных молились все присутствовавшие.
Бесноватые кричали:
— Ни за что не пойдем к Марии! Лучше мы пойдем в ад, чём поклонимся Ей!
Один из них кричал:
— Мария! Твоего Сына я мучил! Я пригвоздил Его ко кресту! Я возбудил всех против Него!
С большим трудом удавалось подвести их к иконе. Но вот однин из бесноватых вырывается и бежит в мою сторону с диким ревом. Я осеняю ее крестом — и она останавливается как вкопанная, прося осенить ее еще раз. И тут она хватает мою руку, держащую крест, и восклицает:
— Не видишь, что ли, рога? Бей по рогам!
А другая хватает крест зубами и начинает грызть ето, как раненый зверь.
Через несколько дней бесноватых привели снова, но на сей раз решили: прежде, чем вести к иконе, прочесть над ними заклинательные молитвы. После первых же слов, произнесенных священником, в храме началось нечто ужасное: казалось, будто ревело и кричало множество диких зверей, мучимых электрическим током.
Одержимые катались по полу, корчились в судорогах, кричали изо всех сил. Поистине началась война между Царством Божиим и царством тьмы. Над каждым из бесноватых трудилось по нескольку человек, которые пытались их удержать.
Все находившиеся в храме люди, видя мучения этих несчастных, усердно, со слезами пели молитвы. Я выбрал из числа болящих троих детей — двух девочек-близнецов и мальчика — и начал читать молитвы, осеняя их крестом. От креста они шарахались, как от огня, и извивались так, что их приходилось держать за руки и ноги. Девочки-близнецы, как оказалось, страдали по вине родителей, которые, не дождавшись церковной молитвы о младенцах на сороковой день после их рождения, поехали с ними на пляж, где В новорожденных и вошел бес.
Привели ко мне и молодую девушку, которая вся дрожала, лязгая зубами. Когда я прочел молитвы и накрыл епитрахилью, она замолчала. Удивленные родители сказали, что обычно она страдала, подходя к иконе, и тут одна из бесноватых закричала, что бес вошел в девушку, потому что она никогда не исповедовалась.
И что же? Выяснилось, что она и в самом деле не каялась и, кроме того, занималась гаданием.
Окончив читать заклинательные молитвы, мы берем бесноватых за руки и по очереди подводим их к иконе. Некоторые прикладываются спокойно, а другие опять начинают кричать и метаться,
понося и святыню, и нас. Одна из болящих женщин яростно ругалась и вопила:
— Все равно не выйду, хоть и жжете меня постом!
А при виде креста кричала:
— Убери! Задыхаюсь!
Когда же мы пели тропарь святителю Нектарию Эгинскому, то бес умолял скорее закончить пение тропаря, потому что он «не выносит этого старика».
Другая бесноватая кощунствовала, переиначивая слова тропаря. Когда священник говорил в молитвах о печати Святаго Духа, то она кричала:
— И мы имеем свою печать!
Кричала она и о том, что нет ни Бога, ни диавола, что не нужно ходить в Церковь и так далее. Когда же священник вынес святую чашу, то одна из женщин, упав на мраморный пол, стала биться о него лбом и всем телом. Звук был такой, как будто об пол били молотком.
Все присутствовавшие полагали, что бесноватая умрет на месте, но каково же было их изумление, когда после заклинательных молитв и осенения крестом она поднялась с пола целой и невредимой. Увидев это, я вспомнил евангельский рассказ об одержимом, которого бес по многу раз кидал то в огонь, то в воду, чтобы погубить его. Так и с этой женщиной: бес хотел погубить её, а сила Божия хранила и защищала.
Накануне нашего отъезда из Афин‚ в ночь на 22 ноября, мы снова отчитывали больных. Вновь привели женщину, которая во время литургии билась об пол. Извиваясь, как змея, ползла она, к нашему изумлению, к иконе и после приступа рвоты облобызала святой образ.
Наутро я поговорил с больной и узнал ее историю. Оказалось, что человек, гадавший на шкуре змеи, насылал на нее смерть, но милостью Богородицы она осталась в живых, хотя и заболела тяжкой болезнью. Оставив врачей, женщина обратилась к Богу, начала поститься и молиться, и наступило облегчение.
Припадки происходят с ней лишь в церкви, вблизи святыни. Причем приступы совершаются с такой силой, что удержать её не может никто, кроме человека, который соблюдает посты, молится, исповедуется, причащается. Женщина рассказала, что она по-особенному чувствовала себя в тот день, когда должна была прибыть икона: ее лицо, шея и уши горели как в огне.
О, благодатная сила Богоматери! Икона ее была еще в пути, на море, а бесы на суше уже трепетали, предчувствуя свой позор и немощь!
Пока мы были в Афинах, служили каждый день: утром — утреню и литургию, днем — молебен Богородице с канонами, а вечером — вечерню и повечерие с акафистом. Мы настояли на том, чтобы храм не закрывался и ночью, и народ непрерывною чередою шел к святыне. Привозили маленьких детей — порой спящих, в колясках, привозили стариков, больных, инвалидов, которые днем не могли стоять в очереди.
Дежуря у иконы, я читал молитвы погречески и по-русски, и потому многие расспрашивали меня о России, о нашей Церкви и о русском народе.
Один из полицейских попросил меня служить только по-славянски и, между прочим, сказал, что у России — блестящее и святое прошлое, хорошее настоящее, потому что Русская Церковь взрастила миллионы мучеников, а будущее ее — в руках Божиих. Оно также должно быть святым и православным, ибо Бог всесилен.
Кстати, о полицейских. Вначале, когда мы только привезли икону, многие из них были равнодушны, далеки от происходящего, но, став свидетелями чудесных исцелений, они повели себя иначе.
Один сказал мне:
— Отец Николай, я не верил, что эти люди — больные, и думал, что они перед нами разыгрывают представление, но теперь, после того, как мы были бессильны справиться даже с одним ребенком, я уверовал, что есть диавол, который по попущению Божию может входить в людей и мучить их.
Днем и ночью полицейские по сменам дежурили у иконы и, несмотря на усталость, были очень рады, что им выпала такая честь.
Каждый из них прикладывался к образу и просил, чтобы ему дали цветочек или ватку от иконы.
Но вот настал прощальный день. В воскресенье после литургии и последнего молебна, возложив на икону новый венок, с пением «Достойно есть...» мы обнесли ее вокруг храма.
Люди, получающие в последний раз благословение от Пречистой, не могли сдержать рыданий. Мы уже почти входили в автобус, когда я увидел пробиравшуюся к нам через толпу женщину — ту, над которой мы не раз читали заклинательные молитвы. И вот та самая, которая еще совсем недавно хулила и поносила Марию, теперь припадает к иконе, целует ее, плачет навзрыд и умоляет:
— Матерь Божия, почему Ты уходишь? Не уходи, оставайся с нами навсегда! Благодарю Тебя за то, что Ты помогла мне, за все благодарю!
И вот автобус отходит, с трудом прокладывая себе путь среди толпы народа. Прибыв на аэродром, мы вносим икону в военный самолет. Икона Богоматери путешествует по воздуху впервые, и поэтому я радуюсь и прошу Пречистую Деву, чтобы Она освятила воздух.
Святыня вновь возвращается на Афон, на горнее место алтаря Протатского храма. Слава и благодарение Богу и Его Пречистой Матери за все!
Когда я писал эту статью, в Кинот пришло письмо от бывшего афинского архиепископа, высокопреосвященнейшего Иеронима, который известил нас, что когда его, парализованного, поднесли в Афинах к иконе, то он получил большое облегчение и даже сам смог написать благодарственное письмо, хотя до этого не мог шевельнуть и пальцем.
Было и другое чудо: у двух пар бесплодных родителей родились младенцы, которые по обету были крещены на Афоне.
Воспоминания иеромонаха Николая (Генералова). Святая Гора Афонская.
#реальныеистории #поучительныеистории #вера
Слава Богу за все!
Поставьте, пожалуйста, лайк и подпишитесь на канал!