Абсолютка
Во взгляде было полно всего, но ужасно хотелось разбить своё отражение в зеркале. Самодовольный придурок из зеркала никогда не поумнеет. Все давно уходили из зала, а мое отражение в таком же зеркале давало понимание как металось хлопающее кимоно в тысячах акцентированных и хлестких ударах, при их отработке.
По тренерски Михалыч выделял приказным голосом каждый десятый удар, где в ответ с выдохом у меня вылетал звук концентрированной в одну точку атаки.
На планëрке Михалыч, с наглым вызовом размахивал перед представителями спорткомитета письмом, с положением о турнире, но не дождался помощи чиновников, и единственный из всех представителей команд заплатил вступительный взнос своими наличными деньгами.
Мне Михалыч предлагал отсечь всё лишнее в соревновательном, сосредоточившись только на выступлении в весе, но я сдуру сам внёс своё имя в поединки абсолютной весовой категории, даже не зная на что способны будут там претенденты.
Конечно гордыня сыграла. Одно дело ты в весовой категории чего-то добился, или набрался дерзости в "абсолютке" бросить перчатку вызова сильнейшим! Это как Кэмероновскому аватару из деревенских аутсайдеров оседлать "последнюю тень" и стать для своих аборигенов одним из "турук макто".
Михалыч серьезно подтвердил что я сегодня могу получить небывалое духовное могущество, но если мы ввяжемся в эти бои - отступить без проблем или позорно пропетлять, уже не получится. Биться придется изо всех оставшихся сил.
А там, в абсолютной весовой категории, находятся "мальчонки" просто для тестирования выдержавшие по тридцать поединков, с постоянно меняющимися сильнейшими спарринг -партнерами. Эти субъекты даже мысли не допускают потесниться, чтобы хоть у кого-нибудь из левых претендентов, молнией мелькнула шальная идея фикс, затесаться в их чемпионские ряды.
Михалыч поддерживал меня в поединках до конца. Перекрикивал шум зала с приказами уклоняться и не влезать в фатальный для меня ближний бой, маневрами дожидаясь победы по очкам. Подсказками принуждал меня маневрировать все время поединков абсолютки, чтобы по взвешиванию, как более лёгкий, я без особого напряжения получал бы победу решением судей.
На полуфинальной паузе возле туалета нам предлагали слить следующий бой за пухлый конверт с деньгами, потому что мы единственные из команд, внесли стартовые в виде наличных, и, по их мнению, наверняка испытывали трудности с финансированием. Михалыч по царски отказался от щедрот, а они возмутились. Попробовали спровоцировать нас на хулиганство, а через секунду заявили что не станут платить если я и сам проиграю. Хитрецы, не собираясь платить, а психологически расшатывали итак уже озлобленного тренера и полузамореного бойца. Михалыч разгадал дешевые уловки и просто их послал.
Оппонент фаворит турнира, сам из военных кадетов, шел к победе уверенно. Мои же бои были каждый как последний. К финалу колено оказалось основательно разбито, открывать челюсть стало чертовски больно, даже для того, чтобы просто вставить туда "капу".
После приблизительно равного поединка дали добавочное время. В перерыве Михалыч отпихивал воду, которую дважды мне совала симпатичная и улыбчивая фоторепортерша. После её настойчивых попыток и моем остром желании пить, Михалыч выхватил эту бутылку и демонстративно выдул её в одного.
Его крайним советом было ударить ногой в верхний уровень, но только если мне удастся "прикормив" ударами в средний и нижний уровни, выхватить этот момент идеальной своевременности. Причем этот удар станет возможным только в последние секунды поединка, когда все моторные функции наших организмов пойдут вразнос ради победы. На словах это всё очень просто и даже мне понятно.
Акцентированным десятым счётом Михалыч выделил этот момент боя обычным приказным криком, сделав его для меня стратегически видимым. Так сказать, вернул мне тренировочное спокойствие и рациональность во время всеобщего неиствовствания. Не только специалисты уже видели как дико публика поддерживала каждый удар моего оппонента. Мозг слушал только избитое и умоляющее сдаться тело, замедляющееся и оставляющее меня мишенью.. От страшных ударов оппонента пришлось тесниться к краю площадки, когда я услышал Его хриплый грозно-рокочущий голос. Спокойным и ровным тоном во время моего избиения он вел обычный и всегда подстегивающий меня , тренировочный счёт. Просто принялся считать: - ичи- ни - сан- чи- го- року- сичи - хочи- ку - ДЗЮ!
Из за выкриков публики счёт временами не было слышно, но он упрямо и ровно отчитывался в моем сознании, а когда Михалыч прорычал это "ДЗЮ "- я вложил весь остаток адреналина в свою коронную " вертуху" ногой, в почти незащищенную голову противника.
Зал ахнул. Фаворит упал как подкошенный. Я уже не чувствовал боли. Как будто выносимый взрывными шумами публики, я проследовал к своему месту, даже не оглядываясь на поверженного. После таких ударов долго не встают.
Выждав все награждения и забрав копии протоколов соревнования мы уехали домой на автобусе. У Михалыча стало плохо с сердцем, хотя Он пытался радоваться вместе со мной. Шутил как на встречу с богом опозданий не бывает, а самому становилось всё хуже. Сначала я думал только о том, как утрутся жлобы и чиновники из спорткомитета. Потом пришлось нашаривать в его карманах деньги на такси до больницы, потому что Михалыч становился совсем плох. Бледное лицо его посерело. По мимике и движениям в нём стало невозможно узнать моего строгого и боевого сенсея. Водителя упростили остановить автобус, и люди в момент остановили свободное такси.
Врач приемного покоя спросила, не принимал ли больной какие-либо препараты в последнее время и вообще, что он пил из лекарств. Его укатили в интенсивную терапию.
Я ждал. Смотрел на себя в зеркало и вспоминал как репортерша настойчиво совала мне ту воду. Я же идиот ещё разозлился когда он сперва отказывался, а потом демонстративно ухлестал всю бутылку. Ужасно хотелось разбить своё отражение в зеркале. Моя гордыня чуть не погубила его. А ведь это была его победа, и в это зеркало сейчас смотрит его бледная и прихрамывающая тень, с трудом открывающая челюсть чтобы сказать врачу это дурацкое :
-...нет, Он ничего такого не принимал.
Рассказ Анри Торквемады.
Абсолютка