Первая встреча с Учителем произошла в 1991 году. Мы с моей подругой приехали из Новосибирска и проходили по Невскому проспекту, когда мне в глаза бросилась небольшая листовка на двери: «Лама Оле Нидал. Жизнь- драгоценная возможность».
-Мне туда, - решил я.
Мы вошли, и я оказался в окружении старых знакомых, с которыми обучался в центре Ошо у его учеников из Европы. Оказалось, они уже год обучаются Тибетскому Буддизму под руководством Оле Нидала, ученика Шестнадцатого Кармапы, первого перерождающегося йога Тибета. Народу было много, и ждать пришлось тоже.
Наконец, появился Лама Оле Нидал, северный европеец, похожий на Дольфа Лундгрема, лет сорока пяти. И вид, и речь были вполне академическими, и перевод довольно внятный.
Он читал обычную лекцию об истории Будды и основах учения. Я почувствовал, что это не академическая хрень, а опыт личного изучения глубоких практик.
Он рассказывал о собственном опыте изучения буддизма, об опыте практикующих монахов и о серьезных испытаниях, которые приходилось проходить на этом пути. В заключение он предложил всем желающим принять Буддийское Прибежище с тем, чтобы не взирая на нашу веру и конфессию, мы могли получить помощь на духовном пути. И все это совершенно бесплатно.
Признаюсь, предложение меня подкупило своим демократизмом, я не увидел в нем обычной неприкрытой вербовки последователей. Короче, я принял Прибежище, произнес положенную формулу и получил буддийское имя. Лама срезал с каждого неофита прядь волос и сказал, что теперь над ними в монастыре будут читать мантры, и Ламы будут заботиться о нас при жизни, после смерти и до просветления.
Еще он сказал, что сегодня после лекции группа отправляется на обучение умиранию в сознании на загородной базе. Мы тут же примкнули к этой компании. Подъехал автобус, и мы отправились в пригород, где находился бывший пионерский лагерь, теперь используемый для различных надобностей тех, кто может заплатить за аренду.
Все было очень мило: те, кто хотел питаться растительной пищей – мог заказывать меню, остальные ели обычную еду с мясом, рыбой и прочим.
Вечером мы собрались в зале медитаций. Сидели на полу, Лама был на сцене. Он начал пение на тибетском. Через небольшой промежуток времени я вдруг почувствовал острый укол в районе макушки, как-будто изнутри кольнули раскаленным гвоздем. После этого состояние сильно изменилось, меня захватил процесс, как-будто я оказался внутри действа. Тело и Дух были довольны.
На следующий день после завтрака мы получили необходимые тексты, купили простые деревянные четки и отправились в гомпу, так называлось помещение для занятий. По-моему, это был спортзал или что-то похожее. Сидеть на полу было непривычно, сидели кто как мог. Картина была не очень. Все-таки начали.
Лама пел, мы подпевали, у меня получалось не очень, трудно было следить за тем, чтобы вовремя перелистывать тибетские тексты на длинных полосках бумаги. Подруга взяла на себя эту работу, но сами упражнения вызывали отклик внутри, и эффект был налицо.
После первой сессии Лама проверял наши головы на предмет появления следов изменения, которое ожидалось от этой практики. Ожидалось появление дырки в голове, через которую выходит ум после смерти. У меня эта дырка появилась еще вчера, Ламу она очень устроила.
Я чувствовал себя внутри традиции, и это было прекрасно. Так продолжалось дня три, мы умирали после завтрака, после обеда и перед ужином. Лама Оле явно нервничал, как представить нас Ламе Цечу, он просил нас выглядеть интеллигентно, когда мы оказывались в посмертии, чтобы не позорить его как Учителя.
С каждым происходили свои изменения. Я почувствовал, что весь груз прожитой жизни куда-то делся, но трансформация была не безболезненной.
Двое тибетских монахов появлялись на горизонте. Это были двухметровые люди в красных одеждах с открытой до плеча правой рукой. Один из них, с добрым круглым лицом и манерами няньки, опекал Ламу Цечу. Он охотно отзывался поговорить по-английски, его спрашивали, что он думает про Ленина и Мао. Он отвечал, что это одна линия передачи.
Цечу вставал в пять утра и ходил по лагерю, звоня в колокольчик. Он говорил, что леса тут похожи на те, где он живет, но где животные?
-Вы их что ли съели?
Наконец, настал день, к которому нас готовили все это время. Мы сидели в гомпе, а Лама Цечу находился на сцене, на возвышении, звонил в колокольчик и не обращал на нас никакого внимания.
Потом началась пуджа или что-то другое. Лама Цечу стал ходить по рядам и благословлять каждого изображением Зеленой Тары и других экзотических персонажей Тибетского Буддизма.
Мы, конечно, ничего не понимали, но с серьезным видом участвовали. Лама Цечу помягчал и, как сказал потом Лама Оле, вместо двух посвящений дал восемь. С этого момента он чаще участвовал в наших занятиях, что по словам Ламы Оле было большой честью.
Между тем, на улице было холодновато, сидеть в гомпе в ожидании прихода лам было скучно, поэтому мы ждали на лагерной линейке, греясь под неярким солнышком. Лама Цечу жил в деревянном домике у края линейки, и когда он выходил, мы отправлялись в гомпу занимать свои места.
Тот день был потеплее, и одна девица решила позагорать, разделась и легла у дороги, по которой Лама Цечу ходил в гомпу. Когда Лама вышел из домика, все стали кричать ей, чтобы убиралась с дороги, но она была в отключке и не реагировала.
Тогда перед Ламой поднялся вихрь и двинулся по дорожке по направлению зала, как бы подметая путь ламе. Когда этот вихрь наехал на размякшую девицу, она вскочила и бросилась куда глаза глядят. Причем вихрь двигался точно по краю квадрата, делая повороты, повторяющие рисунок дорожки.
Дальше было все как положено. Я получил буддийский паспорт с моим новым именем. Лама Цечу произнес коротенькую речь. Он сказал:
-Я не буду учить Вас жизни, во всем применяйте мудрость. А я буду держать Вас в своем поле. Жизнь создана из условий, может, мы больше и не встретимся.
Мы вернулись к своей жизни, участвовали в делах общины, мы с подругой поехали в Харьков преподавать свои программы. Лето было с приключениями, в Москве появилось и исчезло ГКЧП, вернулся из крымской изоляции Горбачев и т.д.
Однажды, входя в Летний Сад, усыпанный бумагой и имеющий запущенный вид, я вдруг увидел в воздухе образ Ламы Цечу. Он был серьезен и спросил, не хотел бы я побывать в Тибете? Я ответил, что это связано с проблемами заграничного паспорта, денег и многого другого. Он сказал, что от меня требуется только согласие.
-Тогда конечно, - сказал я.
И тут началось: я летел на немыслимой скорости и оказался в маленькой пещере, где Лама молол меня в ручной мельнице. Лама Оле, бывший при этом, хватался за голову, говоря, что с европейцами так нельзя. Потом я делал практики, предусмотренные начальным обучением. Это были физические упражнения, которые надо было сделать более ста тысяч раз. Я делал их с огромной скоростью.
Лама Цечу сказал, что я вошел в круг просветления, и если я не подготовлю свое тело к высоким энергетическим нагрузкам, то умру, и в следующем рождении мне придется повторять все сначала. Так прошло пять лет.
С одной стороны, я вел свой обычный образ жизни- работал, путешествовал, открывал с Ламой Олей буддийские центры на Русском Севере, где буддизма никогда не было, и при этом, в параллельном мире, я подвергался суровой обработке в Тибете, в Запретном регионе, где сейчас правили китайские коммунисты. Но их я не видел, зато то, что со мной делали, меня возмущало.
Я вел жизнь бесправного раба, строил дома, делал невыполнимо тяжелую работу. Я со всеми переругался. Убегал и меня ловили с Махакалами, имеющими глаз мудрости во лбу. В конце концов, я обратился к Шиве, прося избавить меня от этих биндюжников.
-Не могу, - сказал Шива.
-Но как! – вскричал я, - ты Король всех Йогов.
-Не могу, - сказал Шива, - ты согласился добровольно, -Жди конца эксперимента.
Вот тебе и бесплатное путешествие в Тибет!
P.S. Лама Оле Нидал так рассказывал о Цечу Ринпоче: «Личный Лама Короля Бутана, настоятель пяти монастырей. Король в законодательном порядке снизил ему возраст, чтобы не отпускать на пенсию».
Конец первой части.
ГЛ.