В ХХ веке процесс эмиграции из России продолжался в течение всего столетия. Чтобы не запутаться и классифицировать эти потоки интеллектуального и физического перемещения, принято выделать несколько периодов эмиграции. И дело даже не только в хронологии этих периодов, сколько в их духовной и ментальной основе. В том, что двигало теми или иными потоками русских эмигрантов, чего они ждали, находясь в добровольном или вынужденном изгнании, на что надеялись, что транслировали оттуда оставшимся и друг другу - между собой. Все это было весьма различным в разные периоды массового отъезда русских за рубеж.
Само понятие «русское зарубежье» ассоциируется главным образом с первой (т.н. "белой") волной эмиграции.
Она была наиболее многочисленной и устремленной к реконструкции русской жизни. Тогда как вторая и третья волны были, согласно выражению Войновича, «антисоветским Советским Союзом». А эмигранты послереволюционной эпохи попытались сохранить то устройство русского мира, которое могло хоть в какой-то мере заменить потерянную для них и уничтоженную в реальности Россию прошлого. И расставались они с мыслью о Родине куда дольше, тяжелее и непримиримее представителей всех последующих волн.
Чем больше проходило времени с момента эмиграции, тем более минорными становились ноты произведений авторов русского зарубежья. Вот стихотворение Владимира Набокова, написанное в 1927г:
Расстрел
Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать,
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.
Проснусь, и в темноте, со стула,
где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.
Закрыв руками грудь и шею, —
вот-вот сейчас пальнет в меня —
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.
Оцепенелого сознанья
коснется тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.
Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.
А вот произведение жившего в китайском Харбине Арсения Несмелова:
ПЕРЕХОДЯ ГРАНИЦУ
Пусть дней немало вместе пройдено,
Но вот - не нужен я и чужд,
Ведь вы же женщина - о, Родина! -
И следовательно, к чему ж.
Все то, что сердцем в злобе брошено,
Что высказано сгоряча:
Мы расстаемся по-хорошему,
Чтоб никогда не докучать
Друг другу больше. Все, что нажито,
Оставлю вам, долги простив, -
Вам эти пастбища и пажити,
А мне просторы и пути,
Да ваш язык. Не знаю лучшего
Для сквернословий и молитв,
Он, изумительный, - от Тютчева
До Маяковского велик.
Но комплименты здесь уместны ли,
Лишь вежливость, лишь холодок
Усмешки, - выдержка чудесная
Вот этих выверенных строк.
Иду. Над порослью - вечернее
Пустое небо цвета льда.
И вот со вздохом облегчения:
"Прощайте, знаю: навсегда!"
В Китае Арсений Митропольский (это настоящее имя поэта) оказался неслучайно. Прошел обучение во Втором Московском и Нижегородском Аракчеевском кадетских корпусах. В звании офицера, поручика Царской армии провел свою молодость в окопах Первой Мировой войны, затем - в Белой Гвардии, в войсках адмирала Колчака, затем - Дальневосточной республики. Участвовал в Ледяном походе. После поражения ДВР и установления советской власти на Дальнем Востоке жил во Владивостоке под надзором ОГПУ без права выезда; в 1924 году, вовремя узнав о готовившихся новой властью расправах над бывшими белогвардейцами, бежал из Владивостока вместе с тремя друзьями. Через глухую тайгу, через советско-китайскую границу и кишевшие бандитами гаоляновые джунгли четыре беглеца чудом сумели добраться до Харбина - главного дальневосточного центра Русской Эмиграции.
В Китае он нашел собственную тему – героику войны и Белого движения, судьбы эмиграции. В поэтических сборниках эмигрантского ... Он стал одним из немногих русских дальневосточных поэтов, кого признала европейская и американская критика. В ту пору в Харбине и Шанхае проживали и трудились многие русские. И будущий невероятно популярный художник Владимир Третчиков, и певец Александр Вертинский. Везде, где бы ни множились скопления русских, образовывался и свой особенный русский мир.
...И ведь, действительно, был у этих первых эмигрантов русский мир за пределами родной страны: русские школы и университеты, научные институты, библиотеки, театры, технические бюро, религиозные центры (церкви, монастыри, общества), политические партии и общественные или профессиональные союзы, СМИ, воинские объединения и кадетские корпуса.
Вполне естественно поэтому, что сердцевиной жизни русского зарубежья оказались литература и церковь — те сферы культуры, которые всецело зависят от языка, основного фактора национальной идентичности. Поэтому литературная жизнь зарубежья, в общем-то, малообеспеченная, была необычайно насыщенной и разнообразной, а статус писателя, несмотря на бедственное подчас положение реальных авторов, был очень высок.
Хронология русского зарубежья, конечно, имеет свои более или менее очерченные границы. Началом этого феномена стала Октябрьская революция 1917 года. Г. П. Струве считал, что историю первой русской эмиграции следует вести с 1920 года, с периода врангелевской эвакуации Крыма. В 1922 году по декрету Ленина и Троцкого из России было выслано более 160 представителей творческой и научной интеллигенции, среди которых были Ю. Айхенвальд, Н. Бердяев, И. Ильин, М. Осоргин, Ф. Степун, Г. Федотов, С. Франк. В это же примерно время уезжают Б. Зайцев, М. Цветаева, И. Шмелев. Во второй половине 1920-х годов процесс выезда за границу становится почти неосуществимым. Последним, кто смог добиться на это разрешения в 1931 году, был Е. Замятин.
Путей попадания в эмиграцию во время Гражданской войны было так много, как позволяли необъятные границы бывшей Российской империи. Русские оказались в результате трагических катаклизмов истории не только в Европе, но и в самых разных странах Азии и Африки, в Австралии, в Северной и Южной Америке. Постепенно сформировались центры русской эмигрантской жизни: София, Белград, Прага, Берлин, Париж, страны Балтии, Финляндия, города Харбин и Шанхай на Дальнем Востоке. Особое место среди европейских столиц первоначально принадлежало Берлину, где с 1918 по 1928 год осуществляют свою деятельность 188 русских издательств! Были основаны в Берлине и Русский научный институт, где преподавали Ю. И. Айхенвальд, Н. А. Бердяев, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, С. Л. Франк, и Писательский клуб. По образцу петроградского был создан Дом искусств, служивший сплочению русских литераторов. Прекрасно описан русский Берлин в русскоязычной прозе В. Набокова, прожившего здесь до 1937 года. Можно также вспомнить два посвященных этому городу стихотворения — «Берлину» М. Цветаевой и «Берлинское» В. Ходасевича, они вполне отражают общее отношение русских эмигрантов к немецкой столице.
Несмотря на то, что значительными центрами русской эмигрантской жизни оказались многие европейские города, столицей зарубежной России стал Париж. Именно здесь обосновались многие русские политики и общественные деятели, ученые, крупные промышленники, артисты, композиторы, философы, писатели.
Продолжение следует.