***
Заходим в помещение. Пробираемся в комнатку Дуняши,
нас останавливает музейный работник.
- "Станционного смотрителя" хотите послушать?
- Нет! - Отвечаем мы и пытаемся продолжить движение.
- Как это "нет"?! - Возмущается дама.- Вон там мужик, тоже говорил "нет", а теперь, вот, сидит и слушает с удовольствием!
Статья эта для тех, у кого нет возможности посмотреть со звуком 🎬фильм об этой удивительной достопримечательности (премьера которого состо~ится/~ялась 21.09.2023 в 15:30)... Хотя фильм вне конкуренции!💥
Сама по себе идея открывать музеи, посвященные не реальным историческим личностям, а литературным героям, не нова. Взять, хотя б, музей Шерлока Холмса в Лондоне, на Бейкер-стрит 221 "б", в несуществовавшем, прошу заметить, во времена Конан-Дойла доме, по несуществовавшему адресу…
И с этой точи зрения, в плане наличия таких музеев мы, русские, оказались на голову выше англичан, открыв еще в далеком советском 1972 году музей чисто литературного героя – Самсона Вырина, станционного смотрителя из села Выра, героя повести Белкина Станционный смотритель, созданной Александром Пушкиным в 1831 году. Не правда ли, сложное, неоднократно, как фарш в голубец, завернутое смыслодейство? Зато, явно превосходящее все то, что в душевной простоте напридумывали англичане про своего Холмса! Ибо у нас, совсем недалеко от Петербурга, прямо на Киевском, он же Псковский, он же Витебский – и Бог знает, какой еще, – тракте. Музей, посвященный сразу 2-м литературным героям - Вырину (если не считать Дуняши) и Белкину!
И, что особенно подкупает, размещенный не в каком-то сомнительном новоделе, а в самом что ни на есть историческом, типовом для рубежа 18-19 веков здании почтовой станции, музей!
Вообще-то, изначально, эта станция находилась в городке Рождествено, но в 1800 году, когда Пушкину, который, спустя 30 лет ее обессмертит, была перенесена на тогдашний Динабургский, позднее переименованный в Двинский, тракт. И была третьей, если считать от Санкт-Петербурга, на пути к Пскову и Порхову. Нет ничего удивительного в том, что Александр Сергеевич невероятно часто – во в сяком случае, только по данным сохранившихся почтовых описей, 13 раз, проезжал и останавливался здесь.
Тут нужно поянить, что почта в современном смысле и почтовая станция в Российской Империи – вещи совершенно различные. Тогдашние почтовые станции – вовсе не места, откуда забирают и куда приносят люди посылки и письма, а места, где, в ходе длительной дороги, можно было поменять лошадей, которые, кстати, так и назывались – почтовые.
Помните знаменитое начало Онегина: «Летя в пыли на почтовых…»?..
Вообще, если уж совсем углубиться в историю логистики и маршрутизации в России, можно узнать много всего интересного! Например, то, что магистрали – тогда они именовались трактами – прокладывались прежде всего для транспортировки корреспонденции – главным образом, административной и военной, а также финансовой. Оно и понятно, территория России уже тогда была запредельно огромной и администрировать ее было занятием невероятно трудным. Отсюда и появление почтовых станций на протяжении каждых 18 – 25 верст (к слову, русская верста равнялась примерно 1070 м). Почтовые станции работали так: на каждой имелись лошади, возки – кареты или коляски - в теплое время, сани – в холодное… И, само собой, ямщики – которые перевозили корреспонденцию и иные грузы от одной станции до другой, а потом, взявши груз на второй, возвращались на первую.
С конца XVIII века почты стали также перевозить и пассажиров, не имевших собственного выезда – то есть, средств передвижения – лошадей и возков. Но для того, чтоб пассажира обслужили он, первым делом, должен был получить в полицейском управлении так называемую подорожную, где расписывался весь его маршрут. Без подорожной ни из одного города Российской Империи попросту б не выпустили. На выездах всех дорог стояли заставы – названия которых и ныне сохранились в топонимике Москвы и Петербурга. То есть, в эпоху Александра Первого и его приемника Николая, контроль за передвижением подданных русского царя был жесточайшим, и это касалось не только простолюдинов, но и дворян, вплоть до высшей знати, крестьяне при этом вообще были лишены прав на любые перемещения. Упомянутый Двинский тракт, на котором находилась станция Выра, шел через Московскую заставу, от которой и ныне сохранились великолепные Московские ворота.
Так вот, после того, как путешественник отметился в подорожной на заставе, он приобретал право на обслуживание на почтовых станциях. Причем, обслуживание это осуществлялось очень ранжировано. В первую очередь лошадей получали фельдъегеря и военные, затем дипкурьеры и инкассаторы, затем высшие чины по табели о рангах; причем, всякие генералы, тайные и статские советники имели право на огромное количество лошадей – от 12 до 8, низшие – всего лишь на 3 лошади. И если для первых лошадей запрягали цугом – попарно в ряд, то для последних придумали тройку – 3 лошади в один ряд. И...
...тройка эта, рожденная бедностью и безысходностью, ибо большинство путешествующих на большее претендовать не могли, стала, после эпического пассажа Гоголя в мертвых душах, одним из символов России.
Вот такая вот горькая ирония…
Пушкин спервоначалу вообще избегал службы и потому, обслуживался на станциях в последнюю очередь. Позже, в связи с подготовкой к женитьбе, поступил на службу в коллегию иностранных дел, в низшем чине - коллежского регистратора. Кстати, карьера его так и не задалась: умер он в чине коллежского асессора, что соответствовало званию майора в армии, но котировалось гораздо ниже. Впрочем, удивляться тут нечему: службой Пушкин откровенно манкировал, поручения исполнял из-под палки, в присутствие, как тогда называли офис, являлся редко… Да и начальство свое не жаловал. Посему вплоть до смерти, продолжал обслуживаться на почтовых станциях в последнюю очередь, порой просиживая так по нескольку суток – и дорога из Петербурга в Михайловское, что в Псковской губернии, могла занимать несколько недель!
В этой связи стоит вспомнить знаменитое начало Евгения Онегина – завязка которого состоит в том, что некий юный дворянин из разорившейся семьи («служив отлично-благородно, долгами жил его отец/Давал 3 бала ежегодно и… промотался, наконец…»), торопится к одру болезни дяди, ибо намеревается вступить в наследство и поправить свои дела. Поскольку Онегин не служит и не собирается, он ждет на станциях... Вероятно даже, на этой самой почтовой станции, где мы и находимся (ведь дядино имение тоже расположено в Псковской губернии). И ждет до последнего, точнее, обслуживается в последнюю очередь. Из-за того и опаздывает к умирающему, прибывая, аккурат к похоронам! Что происходит дальше знают все, кто учился в школе, мы же отметим, что и в этом романе Пушкин не упускает случая поиздеваться над тяготами путешествия по трактам Российской Империи…
Иной бы на месте Александра Сергеича скис и сник, - НО! - Пушкин был литератором! И, от нечего делать, вел на станциях разговоры с теми, кто подвернется под руку, а потом из этих разговоров, составлял литературу – и вот, повесть "Станционный смотритель", в частности.
Теперь впору задаться вопросом, что же это за фрукт такой - станционный смотритель?
Станционный смотритель - по сути, начальник станции, – чиновник на госслужбе, правда, малого чина и без карьерной перспективы, но все ж – какой-никакой, а начальник. Начальнику этому, само собой, невероятно скучно сидеть весь свой век на одном месте и лишь рассматривать путешественников. Посему, он охотно вступает в разговоры с путешественниками, что и подмечено Пушкиным. А далее... опыт собственных путешествий переплетается с историей о том, как глупые, отжившие свое морально-этические принципы, как неверие в возможность счастья, губят, в общем-то, хорошего человека - станционного смотрителя Самсона Вырина.
Повесть о Вырине, наверно, самая печальная изо всех прозаических повестей Пушкина, входит в корпус повестей Белкина, который и является рассказчиком, Пушкин же здесь выступает лишь редактором. Зачем Александр Сергеевич выдумал Ивана Петровича Белкина? - Да затем, чтоб усилить пародийную направленность этих повестей. Ведь весь цикл из 5 повестей – это пародия! Причем каждая повесть пародирует либо конкретное литературное произведение, либо литературное направление. Так, первая повесть, "Гробовщик" – пародия на уже отцветающую, но еще популярную готическую новеллу, "Станционный смотритель" – пародия на сентиментализм в стиле Карамзина, с непременным плачевным финалом, "Выстрел" – романтизм, «Метель» и «Барышня-крестьянка» – помесь романтизма с сентиментализмом, но в более оптимистичном варианте, как некая антитеза Карамзину…
Разумеется, под стать этому циклу литературных пародий и некий покойный помещик Белкин, ведущий рассказ от собственного лица – вот, в частности, в "Станционном смотрителе"…
И вот, точно такой же, совершенно пародийный характер являет собой домик станционного смотрителя!
Судите сами: музей посвящен именно литературному герою, а не реальному лицу. Причем герою, в котором нет ничего героического – зауряд, пьяница и вообще, несчастный неудачник во всем!
Пушкин, если б дожил до дня открытия музей, возрадовался б немерено!
Но и это еще не все! Как мы помним, рассказчик повести, Иван Петрович Белкин, посещает эту станцию трижды, и прописывается там навсегда, - но уже в музее. В музее обзаводится собственным кабинетом, выполненном в, можно сказать, стиле вопиющего мещанства...
А антураж станции, включающий подлинные элементы почтовой службы Российской империи, придающий ей достоверность и подлинность, на деле усиливают пародийный характер музея, присущий, напомним, всему циклу Повестей Белкина. Так, внезапно, из всех музеев, связанных с именем и творчеством Пушкина, от Царскосельского Лицея до Михайловского, от Болдина до Квартиры на Мойке, 12, Домик станционного смотрителя оказывается самым аутентичным поэту, самым близким ему по духу…
В качестве добавочного аргумента к сказанному, сошлемся на то, что вся деятельность Пушкина была сплошь пародия, сплошь игра, что Пушкин и серьезность – вещи несовместимые. Взглянуть, хотя бы на изображения поэта!..
Почему ни один из них не похож на остальные? Почему облик поэта столь вариабелен?
Мы знаем совсем немного прижизненных изображений Пушкина – его собственные автопортреты – по сути, просто беглые зарисовки пером на полях, торжественный портрет кисти Кипренского с Музой и «домашний» портрет за авторством Тропинина – в халате. Все прочие изображения Пушкина создавались посмертно, причем для многих из них художники использовали посмертную маску АС.
Все просто: прижизненные портреты заказывались друзьями, а писались больше по памяти, чем с натуры – Пушкин позировать не любил, был вертляв и беспокоен… Посмертные же портреты уже, носят на себе печать смерти в прямом смысле – и ни одно изображение не похоже… Так, как будто все они – тоже не больше, чем пародии на Пушкина, который, по сути, вечно ускользает от определений, от критиков, от ярлыков…
©StranTV
___
#домсанционногосмотрителя #СамсонВырин #ПовестиБелкина #Пушкин #нецифровоерабство #контрользапередвижениями #музейпародия #всяправдаорусскойтройке