Справедливо считается, что «венский» стул является непревзойденным примером тиражности. Ведь только в 1913 году было произведено более 2 млн. экземпляров. И за несколько последующих десятилетий было изготовлено более 50 млн. стульев «Тонет номер 14». Этот рекорд до сих пор не побит ни одной тиражной вещью.
Стоимость одного такого стула приблизительно равнялась стоимости одной бутылки столового вина. То есть, в принципе, каждый мог позволить себе такой стул приобрести. Конструкция стула была выверена до мелочей для того, чтобы иметь возможность доставлять эти стулья в разобранном виде. Три дюжины разобранных на шесть деталей стульев вмещались в один кубовый контейнер.
Это сейчас, при взгляде на этот стул, у нас возникают приятные эмоции, возможно ностальгические воспоминания или ассоциативный ряд: стул - уличное кафе - Париж. А в то время это был всего лишь стул, который быстро изготовить и дёшево перевезти. То, как развивался серийный дизайн дальше, можно прочитать в предыдущей статье, а сейчас не об этом. В начале 20 века, наличие абсолютно одинаковой, функциональной мебели в домах и в общественных пространствах не было недостатком. Это даже скорее было достоинством. Ведь до серийного дизайна мебель либо была чем-то очень примитивным, топорным, либо являлась предметом декоративно-прикладного искусства. То есть массовость производства красивой и функциональной мебели позволило заполнить этот промежуток между мебелью «как искусство», наполнявшей богатые дома и дворцы, и мебелью деревенской, чисто утилитарной. И дизайн решал вопрос, как дать недорогую, качественную мебель большому количеству людей. Настало благодатное время для дизайнеров. Они создавали простые по форме, но очень красивые предметы, которые легко было запустить в серийное производство, потому что материал для ножки стула был такой же, как для ножки стола, кресла, табурета и т.д. Как, например, в табурете, который мы сейчас ассоциируем больше с мебелью IKEA , но на самом деле он был придуман дизайнером и архитектором Алваром Аалто именно с целью унифицировать материал для массового производства.
Мебель становилась модульной. Сейчас кресла архитектора Людвига Мис ван дер Роэ являются эталоном дизайна 30-х годов, а тогда это были первые модули. Два кресла становились диваном, а кресло и пуф - лежанкой.
Предметы мебели могли иметь разную функцию. До сих пор мы используем многофункциональность предметов, но придуман этот принцип был именно тогда. Столик можно было использовать как табурет, или скамейка становилась журнальным столом.
Но переломный момент настал.
С появлением в конце 70-х, начале 80-х таких дизайнерских групп как «Алхимия» и «Мемфис». Постмодернизм диктовал причудливость форм, эпатажность на грани абсурда и интеллектуальности. Это была настоящая анархия в дизайне. Дизайнеры группы «Мемфис» черпали вдохновение из футуристических тем, китча 50-х годов и даже из Art Deco, создавая бесчисленные эскизы смелого по форме и цвету дизайна. Игра фактур, материалов выражали самобытность каждого дизайнера в отдельности. Невозможно было выделить какую-то формообразующую концепцию стиля группы. Это был каждый раз эксперимент, шутка.
Конечно невозможно было массово эпатировать публику. Поэтому, часто такие предметы мебели производились в единичном экземпляре, или очень ограниченном тираже.
Именно в это время, в 80-х годах 20-го столетия, дизайнеры осознанно стали приходить к пониманию, что предмет интерьера может быть уникальным, или очень лимитированным.
И вот тут-то вектор дизайнерской мысли начинает раздваиваться. Что это значило? Дизайнеры всё больше стали ощущать, что они больше не ремесленники. И всё чаще они стали уходить в личное творчество и поиски совершенно новых форм и концепций. Это творчество поначалу происходило в глубине мастерских и не выходило на массовое обозрение. Зачастую дизайнер не стремился делать предмет на продажу, а скорее, это что-то в виде эксперимента, ради любопытства, «для себя».
Достаточно посмотреть на стулья, которые Том Диксон - британский дизайнер-самоучка, сварил у себя в гараже. Он не имел дизайнерского или архитектурного образования, он был бас-гитаристом и байкером. Однажды ему пришлось бросить разгульный образ жизни из-за многочисленных мотоциклетных аварий и переломов. И он стал заниматься тем, что его когда-то привлекало - мастерить своими руками, конструировать из подручных материалов предметы мебели или скорее что-то похожее на мебель. А в 1985 году открыл своё маленькое кустарное ателье и стал понемногу делать и продавать предметы мебели и скульптуры, участвовать в выставках. В какой-то прекрасный момент его заметил итальянский мастер Джулио Каппеллини, который пригласил его на своё производство в Италию. У Диксона не было системного образования и это, на мой взгляд, помогло ему начать проповедовать идею limited edition в дизайне.
Другим примером можно привести творения Рона Арада - англо-израильского архитектора, который создавал очень узнаваемые, тиражируемые предметы мебели для самых известных фабрик мира. В числе его заказчиков в разное время были Kartell, Vitra, Moroso, Fiam, Driade, Alessi, Cappellini, Cassina, Magis. И параллельно с созданием массовых предметов он уходил в размышления о мебели, как об искусстве. «Искусство начинается тогда, когда проблемы выживания решены и наступает время излишеств. Чем больше дизайн выходит за пределы реальных потребностей, тем ближе он к искусству. Очень редко я создаю что-то действительно необходимое. И, с этой точки зрения, я — художник.» В этих размышлениях он создаёт мебель, больше похожую на скульптуру.
Он проектировал и создавал предметы мебели из металла. Внешне эта мебель не была похожа на даже мало мальски удобную мебель, а скорее на скульптуру, или какую-то пространственную инсталляцию. Нужно понимать, что автор ни разу не задумывался об удобстве, или функциональности. На таких креслах невозможно сидеть, но это перестаёт быть важным. Это исключительно уникальные предметы, за которыми сейчас коллекционеры всего мира ведут охоту. Стоимость этих предметов ограничивается только фантазией. В пример можно привести алюминиевую кушетку Lockheed Lounge австралийского дизайнера Марка Ньюсона, которая была продана за 1,6 млн долл. на аукционе Phillips de Pury и поставила мировой рекорд цен на произведение современного дизайна. В настоящее время ее цена перевалила за 5 млн долл.
В настоящее время работы Ньюсона занимают 25% рынка art&design, он работает в различных областях дизайна - от ювелирного искусства до дизайна пассажирской кабины космического корабля. Часы, чемоданы, фотокамеры, духовки, очки - его работы представлены сейчас во многих музеях мира. Но, что касается стоимости на эту лежанку, она складывается так же, как на произведения искусства: из уровня и имени художника, из уникальности работы плюс определённое происхождение и определенная история предмета искусства. Именно эта лежанка «снималась» в клипе “Rain” Мадонны, что, несомненно, добавило к стоимости немалую сумму.
Таким образом, рынок коллекционного предметного дизайна уже становится мало отделим от Арт рынка. Марк Ньюсон был первым дизайнером, который был приглашён и стал продаваться в Галерее Ларри Гагосяна - Арт дилера номер один в мире. Для Гагосяна Ньюсон создаёт серию уникальных и малотиражных предметов мебели из цельных кусков мрамора. Эти удивительные по своим художественным свойствам предметы ещё уникальны тем, что они высокотехнологичны в изготовлении.
Конечно можно продолжить список архитекторов, которые, создавая свои предметы мебели, изобретали совершенно новаторские формы. Например, Заха Хадид проектировала предметы мебели в унисон со своей архитектурой.
И, с одной стороны, нет никакой сложности изготавливать эту мебель в больших объёмах, потому что, с технической точки зрения, это не представляет никакой сложности. Но, с другой стороны, эти предметы не подразумевают широкого тиражирования, потому что они придают уникальности самому пространству, для которого они создавались.
Интересным событием стало появление ателье братьев Кампана в Бразилии. В 1984 году они основали свою дизайн-студию в Сан-Паулу, а уже через 4 года стали сотрудничать с итальянской компанией Edra. Этот взлёт был обусловлен тем, что они имели свой собственный, ни на кого не похожий, взгляд на простые вещи. Например, их ироничным творением было кресло, которое было создано, используя плюшевые игрушки в качестве обивки. Дуэт очень интеллектуально и с большим чувством юмора отразил густонаселенность городов Бразилии.
Каждое такое кресло, конечно же, создано в единственном экземпляре. И сейчас эти вещи продаются на аукционах по стоимости хорошего европейского автомобиля.
И в целом их путь был от единичных экземпляров мебели из подручных материалов к сотрудничеству с производством Edra, где они чётко попали в философию бренда. А потом к ним начали обращаться различные Арт галереи, для которых братья Кампана стали создавать творения в своей уникальной стилистике.
И ещё раз напомню про работы голландско-бельгийской Studio Job. По большому счёту их работы - это скульптуры, концептуальные и одновременно очень эффектные по форме вещи. Сейчас это одна из самых высокооплачиваемых студий в мире. Но, в начале их пути, Йоб Смитс и Нинке Тинагель принимали важное решение не обращаться к крупным компаниям, а двигаться в собственном направлении и реализовывать свои идеи самостоятельно.
И тут мы подошли к одному немаловажному вопросу: когда дизайнер работает как художник, создавая уникальные предметы дизайнерского искусства, он берет всю ответственность за их реализацию, последующую презентанию и продажу на себя. С одной стороны, это прекрасная возможность высказаться как творцу, что невозможно сделать в рамках массового производства. С другой стороны, никто не поможет и не подстрахует художника с технологической точки зрения, и с точки зрения маркетинга, и реализации этого предмета дизайна. В этом случае весь процесс создания произведения искусства - это огромный риск. Ведь художник заранее не знает, будет ли его творение созвучно с публикой, привлечёт ли оно внимание людей и окупится ли с финансовой точки зрения.
То есть, это интересный процесс, который мы наблюдаем в 21 веке, когда из функционального дизайна выделяется совершенно другое, удивительное направление.
Это не значит, что весь дизайн перешёл на рельсы эстетизма, но часть дизайна, в которой баланс между функциональной и художественной составляющей перевесил в сторону художественной, стала называться дизайнАрт. Именно этот дизайн стал называться коллекционным, ведь понятно, что далеко не каждый человек захочет его покупать. Предметы art&design не для всех, эти вещи для коллекционеров, для тех, кто понимает и хочет обладать сокровищем. Коллекционеру не нужен ещё один шкаф, но ему нужен уникальный предмет. И он готов платить баснословные деньги за право обладания этим предметом. А предметы, в свою очередь, переходя от одного коллекционера к другому, обрастают историей, увеличивая свою стоимость.
Напоследок, справедливости ради, нужно сказать, что самый дорогой предмет мебели, который когда-либо был продан, это не вещь современности. Это ранняя дизайнерская работа первой женщины промышленного дизайнера Эйлин Грей. В 1927 году, в начале своей творческой карьеры, она создала кресло, которое впоследствии принадлежало Ив Сен Лорану. А в 2009 году оно было продано почти за 28 миллионов долларов. И я уверена, что это ещё не предел стоимости предмета мебели в истории коллекционного дизайна.