Кто из мальчишек в детстве не доказывал своей компании, что не слабак и не трус? Всем приходилось — самоутверждаться! Взять приятеля на слабо было главным развлечением пацанов с моей улицы, а доказать, что ты не испугаешься — даже покойника на кладбище! — делом чести.
Самым авторитетным был у нас в округе Серега Осипов, мой лучший друг. Я всегда завидовал ему — его смелости, самостоятельности, независимости... Он был настоящим лидером. Его все уважали. Я всю жизнь провел в его тени. И под его защитой. Впрочем, назвать его хулиганом нельзя было. Да и учился он неплохо. Просто Серега был отчаянным, вернее, решительным. Помню, как мы боялись соседского пса — здоровенную кавказскую овчарку. Лютый был зверь — никого на хозяйский двор не пускал. Да туда и не лез никто: почтальон быстренько бросал корреспонденцию в ящик возле калитки и отскакивал, потому что Алай, так звали овчарку, начинал грудью бросаться на забор с такой силой, что изгородь могла в любой момент рухнуть. Огромный силы был зверюга. Иногда он всё же выламывал доску из забора или устраивал подкоп и вырывался на улицу. В окрестностях в таких случаях можно было объявлять чрезвычайное положение. Коты сидели на верхушках деревьев, а люди — в домах за крепко запертыми дверями. Улицы вымирали. Только участковый, лейтенант Еременко, ругаясь на чем свет стоит, катил на своем УАЗе на овощную базу за хозяином кавказца — только тот мог загнать пса на участок. Лейтенант всякий раз грозился припстрелить собаку, но обещания своего почему-то не исполнял. Времена тогда были строгие. Думаю, Еременко пришлось бы писать всякие рапорты, объяснительные, ходить к начальству, так что от радикальных мер он благоразумно воздерживался. Тем более что пес, по счастью, никого не загрыз.
Я имею в виду людей. Кур-то и котов без счета. Но его все равно боялись — виду него был жуткий: собака Баскервилей отдыхает.
Я к чему все это рассказываю? К тому, что однажды Серега на спор вышел на улицу, когда Алай там бандитствовал.
Накануне он рассказывал нам, что прочел у кого-то из писателей — Лондона или Сетон-Томпсона, не помню толком, — что даже самого лютого зверя можно остановить одним лишь взглядом.
— Брехня, — в один голос сказали все, присутствовавшие при разговоре.
— Ничего не брехня, — ответил Серега. — Звери в отличие отлюдей умеют читать взгляд. Если во взгляде сила, они на рожон не попрут.
— Ага. Ты скажи еще, что Алая сможешь взглядом остановить, — прыснули мы, — он сожрет тебя вместе с твоим взглядом.
— А вот и остановлю. Спорим?
На что спорили — запамятовал. На какую-нибудь ерунду. Дело не в этом. Случай проявить свою смелость и твердость во взгляде представился Сереге уже через несколько дней. Коты орали на деревьях, народ, чертыхаясь, прятался по домам, участковый протарахтел на своем УАЗе в сторону овощебазы, а Серега взял и вышел на улицу. Я смотрел на это: все происходило как раз под моими окнами. Алай сразу приятеля моего почуял и понесся на него. Серега побледнел, но стоял не шелохнувшись. И смотрел на пса каким-то ненормальным взглядом. Мне ужасно страшно стало, я зажмурился, потому пропустил и кульминацию, и развязку. Мне потом соседские пацаны, которые тоже за этим поединком ярости и железных нервов из окон наблюдали, все в красках изложили.
Алай летел на Серегу очертя, что называется, голову. Пасть распахнута, слюна с клыков бежит. А приятель мой смотрит зверюге прямо в глаза и взора не отводит. Алай бег замедлил, а потом и вовсе шагах в трех от Сереги остановился. С минуту они друг на друга глядели, а потом пес развернулся и пошел. Шел он не оглядываясь, с достоинством, хвоста не поджимал. Держал марку, но все поняли: Серега лохматого убийцу пересилил.
Что говорить, были потом парню и всенародное уважение, и восхищение. Слова восторга друг мой принимал сдержанно, не выпендривался особо. Мне так и вовсе признался по секреТу, что напугался настолько, что, когда Алай ретировался, еще с минуту шага сделать не мог — ноги одеревенели. Вот такой он бедовый был пацан, наш Серега.
Так мы с другом росли рядом и выросли. Потом, будучи студентами, поехали в лагерь вожатыми — ну, наверное, чтобы вспомнить себя в детстве. Нам было по 20, а нашим подопечным по 12 лет. Не самая плохая подработка: питание, здоровая экология (лагерь в чудесном сосновом бору располагался}, некоторый набор нехитрых развлечений... Девочки-вожатые из других отрядов весьма дружелюбно помогали нам.
В тот вечер мы попросили их присмотреть за нашими балбесами, пока мы сбегаем за пивом в деревню. Там, кстати, у на суже были знакомые ребята, которые сначала пытались наехать на нас, городских, но Серега мастер находить общий язык с таким контингентом. Так что кончилось все мирно, они даже приглашали нас в клуб на танцы. Ну и так, пивка выпить. Как сейчас помню, пиво у них было в трехлитровой банке, разливное. Скверное весьма пиво, ну да мы тогда не привередничали.
Мы приняли приглашение: частенько убегали после отбоя к новым знакомым. В клубе звучала музыка, хоть и не бог весть какая, а все веселее, чем на детской дискотеке.
В ту ночь, выпив по литру пива с воблой, потанцевав, вышли мы покурить во двор клуба.
Слово за слово, Серега стал травить истории деревенским: мол, он умеет со своими страхами справляться. Про Алая тоже, кстати, вспомнил. Очень был говорлив: подозреваю, что он успел, кроме пива, и водочки глотнуть.
— А слабо переночевать в доме пряхи? — сказал ему кто-то из местных, и все разом притихли.
— Где-где? — не понял Серега.
— Ну есть у нас тут один дом старый. В нем давно никто не живет, потому что там бродит дух пряхи.
— Какая еще пряха? Кто это? Призрак, что ли? — усмехнулся Серега.
— Вроде того. Была у нас одна тетка в деревне. Страшная, как смерть! — начал рассказ рыжий веснушчатый Костик. — Но все ее уважали. Она всю деревню обшивала. И прясть умела, у нее старинная прялка стояла... У нее наши бабы шерсть покупали.
— Не так уж она и страшна была, — упрямо заспорил другой парень, коренастый, небольшого росточка, с чубом, каку подростка. — Тетка как тетка.
— Стра-ашная! — настаивал Костик. — Один глаз косит, другой вообще с бельмом... Но шила неплохо, это правда. Все к ней шли. И недорого брала.
—Одинокая баба, детей не было, несчастная... Грех плохо говорить про таких!
— Да кончай ты... Ей уже все равно. Однажды к нам в деревню приехал мужик один, нанялся дом строить соседям. А те жить его определили к пряхе: у самих не было места для него. Тот хозяйке денег заплатил за постой, все чин по чину...
— Ну, Костыль, кончай сплетни рассказывать, — все ныл невысокий чубастый парнишка.
— Не-не, самое интересное сейчас дорасскажу... Она, эта страшила, возьми к нему голая ночью да приди: мол, любви хочу.
Парни заржали, а тот, что заступался за пряху, плюнул и отошел от нашей компании.
— Ну мужик спросонья был, — продолжал рыжий Костик, — не ожидал, что к нему такая страшная баба полезет... Как толкнул ее со всей дури, та об край стола головой и тюкнулась. Наутро очнулся квартирант ото сна, а хозяйка-то лежит уже синяя и на голове в спутанных волосах кровь запекшаяся.
— Да брехня все! Сочинили местные бабы, — влез в разговор еще один парень. — А тетка та, пряха, померла по неизвестной причине... Ведь мужика-то тогда не осудили и не посадили. Значит, враки!
— Насчет судили или нет — не знаю. Но его милиция увозила. Без наручников, правда, но двое под руки вели. В «бобик» с зарешеченными окнами запихнули. Все видели! — сказал Костик. — Но я о другом... Стех пор в доме никто не живет, потому что нехороший это дом. Наши несколько раз видали в окне ту убитую... Ну, пряху. Шляется голая по дому...
— Кто это видел? Кто? Ты видел? — заспорил снова подошедший парень, похожий на подростка.
— Я нет, — смутился Костик. — Но мать моя видела. И сторож клуба, дядя Витя, тоже рассказывал... Да многие видели.
— Ну так чо, Серый? — зачем-то подыграл этой комедии я. — Заночуешь в доме пряхи? Или слабо?
— Кому? Мне?! Слабо?! — раздухарился Серега. — Где этот ваш дом? Прямо сейчас пойду!
— Ну нет, — запротестовали ребята. — Пьяным любой дурак переночует. А ты завтра по-трезвому... Там и кровать есть, с тех пор осталась... На ней и переночуешь, если не сдрейфишь!
Сказано — сделано. Назавтра мы пришли с Серегой трезвыми как стеклышки. Парни довели до двора дома пряхи. Перешагнув через лежавшую на земле полусгнившую калитку, Серега браво помахал нам рукой и твердой походкой вошел в чуть приоткрытую дверь заброшенного дома. Ребята, погужевавшись немного со мной, разошлись, а я обещал Сереге, что буду ждать его до рассвета на лавке, недалеко от дома. Но мне стало так скучно! А спать на узкой лавке неудобно, так что через пару часов ушел я в лагерь обратно. Тем более что там меня ждала одна девчонка: поварихой в лагере работала...
Как потом Серега мне рассказывал, первая половина ночи прошла спокойно. Друг мой с относительным комфортом устроился на кровати и, накрывшись одеялом, попытался заснуть. Проснулся он оттого, что замерз. Высунул голову из-под пледа — ветер ледяной. Хотел выбитое окно чем-нибудь завесить, поднялся и обмер... В свете луны напротив кровати разглядел женский силуэт. Вроде обнаженная женщина, а лицо скрыто в тени. Волосы взлохмачены, руки чуть приподняты, словно она ошупывает перед собой пространство... Но самое жуткое — у нее вроде не было ног. Она словно висела в воздухе, а нижнюю часть тела скрывал какой-то туман. Она подняла с лица пряди волос, и на Серегу глянули пустые глазницы черепа. Существо приблизилось к его постели и оказалось в свете луны: страшнее, по словам Сереги, он ничего в жизни не видал. Тут его прямо пронзил страх, он как заорет и в окно дал деру. Пока, продираясь через буйно заросший огород, пытался выбраться на дорогу, слышал смех — нехороший, потусторонний... Наверное, той пряхи.
Больше мы с Серегой в деревню не ходили. И когда он рассказывал мне о призраке, я всякий раз ругал себя зато, что не стал ждать приятеля на лавке у дома. А ведь обещал. Из-за девчонки друга бросил. Нехорошо это. Стыдно.
Понравилось? Не скупитесь на 👍 Вам не сложно, нам приятно! Спасибо! ♥♥♥