Критический вклад марксизма в теорию права

Введение

Зачастую на вопросы права левые активисты отвечают дежурной фразой из Манифеста коммунистической партии за авторством Карла Маркса и Фридриха Энгельса: «Право есть лишь возведённая в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса»[1]. Однако левая теория не ограничивается лишь таким пониманием права, да и данный тезис куда более неоднозначен, чем может показаться на первый взгляд. В этом контексте возникает обоснованный вопрос: что же действительно важное марксизм привнёс в теорию права?

Ответу на этот вопрос посвящён далеко не один академический труд. На некоторые из самых свежих научных работ будет ссылаться и данная статья. Однако академическое знание характерно тем, что является несколько изолированным от широкого круга читателей. Многие даже интересующиеся теми или иными вопросами люди порой просто не подозревают о том, что ответы на них известны. То же самое касается и вопроса о влиянии марксизма на теорию права – данная статья носит обзорный характер и призвана шире осветить поставленную проблему. Первая часть работы будет посвящена обозначению теоретических установок, в дальнейшем позволивших развиться множеству критических социальных теорий – в том числе и правовых. Вторая часть работы будет посвящена непосредственно обзору наиболее значимых критических правовых теорий, генезис которых прямо следует из марксизма.

Принимая во внимание идеи, часть из которых будет дана в этой статье, современным левым необходимо осмыслить не только актуальные репрессивные практики различных государств, но и право как целую сущность. Критерием истинности является практика[2], и изложенные в статье подходы отлично описывают некоторые её составляющие. Однако без её же теоретического осмысления не будет возможным начать творить уже практику собственную. Сделать же это возможно только при вдумчивом изучении права и достижении некоторого согласия в его вопросах, в то время как вульгарное отношение к нему и отсутствие относительно его консенсуса будет способствовать лишь достижению обратного эффекта.

Основная часть

§1. Догматическая теория правопонимания

При разговоре о праве в марксистском ключе прежде всего стоит исходить из предпосылки, что право не существует в отрыве от других общественных явлений[3]. Исходя из этого выстраиваются многие современные критические теории права, направленные на поиск связи права с прочими общественными явлениями, начиная от экономической сферы жизни общества и заканчивая его культурой[4]. Об основаниях возникновения марксистского критического правопонимания, а также современных критических теорий в целом, следует поговорить подробнее в философском ключе.

Критическая теория права противостоит догматической. Последняя предполагает замкнутую описательную систему суждений, вытекающих друг из друга, при этом в расчет не берутся социологические и прочие внешние по отношению к праву наблюдения[5]. Юридическая реальность в таком типе теорий предстает объективной данностью и существует независимо от познающего её субъекта[6]. Обосновывать эту объективную реальность может как некий непреодолимый закон природы или нерушимая божественная воля, так и что-то более приземлённое и менее непреложное – например, воля суверена в конкретном обществе в конкретный исторический момент[7].

Квинтэссенцией традиционного подхода к выстраиванию теории права можно условно назвать легизм (существующий как разновидность юридического позитивизма), направленный на изучение права «в собственном соку»[8]. В рамках данной теории право понимается как имеющаяся в том или ином государстве нормативно-правовая система – нечто, существующее объективно, то есть независимо от познающих субъектов. И достоинства, и недостатки такого рода теорий сконцентрированы как раз в отчуждении субъекта: в угоду сходства с естественными науками изучение права выстраивается так, будто субъект (исследователь) сам не является частью правовой системы[9]. Эта проблема – отстраненности субъекта от объекта исследования и самой возможности такой отстраненности – не уникальна для теории права и присуща так же и прочим социальным наукам[10].

§2. Разрешение проблем отстранённости субъекта

Обозначенная проблема отстранённости субъекта решается как раз с помощью критической философии марксизма, частью которой является и критическая теория права, направленная на выявление скрытых оснований рассматриваемого ей явления[11]. Дихотомия субъекта и объекта присуща теориям классической рациональности, в борьбу с которой как раз и вступает классический марксизм, являющий собой яркий пример постклассического мышления[12]. В этом смысле благодаря марксизму различные социальные структуры стали рассматриваться как своеобразный результат отчуждения человеческого сознания, продуцированный производственными, идеологическими и даже дискурсивными практиками в рамках того или иного общества на определённом этапе его развития[13]. Так была осознана ментальная природа различных общественных систем и социальных институций – они перестали рассматриваться как объективная данность[14]. Неомарксист Милан Кангрга писал следующее: «Для марксистской мысли единство мира дано не в его материальности, а в практике. То есть марксизм – это монизм практики, а не монизм материи»[15].

Именно эта человеческая ментальность, объективированная социальными порядками, подвергается со стороны последних господству[16]. Субъект теперь рассматривается как часть этой системы. Это можно назвать примером диалектического закона о борьбе и единстве противоположностей (или своеобразным герменевтическим кругом), когда подавляемое и угнетаемое лицо одновременно из-за этого и противопоставляется действующим социальным порядкам, и является создающей их посредством участия в различных практиках частью. В этом смысле разрушается дихотомия субъекта с  объектом: критическая теория провозглашает невозможность ограничиваться лишь мыслью, отражающей историческую эпоху, – теперь она непосредственно влияет на эту эпоху, становясь не только интеллектуальной, но и общественной практикой[17].

Таким образом, постклассическое мышление, взращённое марксизмом, теперь подразумевало невозможность существования устойчивой истины и провозглашало диалектическую подвижность и многообразность мышления и понимания различных общественных процессов (практик)[18]. Исходя из этих релятивистских и детерминистических предпосылок стало возможным говорить не только о зависимости права от прочих социальных явлений, но и о его обусловленности любой людской деятельностью в рамках существующего социального порядка. Именно на этом основании имеют место, например, исследования правовых реалистов о влиянии вкусного перекуса судьи на большее количество решений, вынесенных им в пользу обвиняемых и т.д.[19].

§3. Правопонимание классического марксизма как основание для ранних критических теорий права

Как уже можно было понять, классический марксизм относился к праву социологически, в таком же ключе действовало и ранняя советская правовая наука[20]. Бытовавшее в то время правопонимание провозглашало правом совокупность отношений, а не норм – это можно увидеть даже в определении права в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 года: «Право – это система (порядок) общественных отношений, соответствующая интересам господствующего класса и охраняемая организованной его силой»[21].

Здесь же стоит упомянуть наиболее развитую и при этом находящуюся в лоне классического марксизма теорию права Евгения Пашуканиса, который в определении формы права идёт по аналогии с идеями Маркса о форме товара: форма права подобно форме товара достигает своего наивысшего развития в буржуазном обществе, обладающем классовой структурой, развитым товарно-денежным хозяйством, противоположностью интересов различных общественных единиц и демаркацией частного и публичного[22]. В этом смысле власть человека над человеком осуществляется в деперсонифицированном ключе посредством абстрактного и беспристрастного права, выражайся оно хоть в некой «общей воле», хоть в чём-либо другом[23]. Для товаропроизводящего общества подчинение человека другому конкретному человеку будет являться недопустимым произволом, так как будет аналогично подчинению одного товаропроизводителя другому в обход законам конкуренции[24].

Вслед за Марксом Пашуканис также критикует и идею формального равенства, под которым на самом деле скрываются эксплуатационные отношения, – он противопоставляет формальное реальному[25]. В такой парадигме наиболее явно сущность буржуазного права воплощается в рамках судебного процесса: именно в буржуазном обществе наказание в виде лишения свободы становится одним из ключевых, поскольку «…чтобы появилась идея о возможности расплачиваться за преступление заранее определённым куском абстрактной свободы, нужно было, чтобы все конкретные формы общественного богатства были сведены к простейшей и абстрактнейшей форме – человеческому труду, измеряемому временем»[26]. Исходя из этого делается вывод, что «до тех пор, пока форма товара и вытекающая из неё форма права продолжают накладывать свой отпечаток на общество, до тех пор в судебной практике будет сохранять свою силу и своё реальное значение, нелепая по существу, т.е. с точки зрения не юридической, идея, будто тяжесть каждого преступления может быть взвешена на каких-то весах и выражена в месяцах или годах тюремного заключения»[27].

Однако дальнейшего яркого развития теория права Пашуканиса не получила – он был репрессирован. Новый виток развития марксистской философии был вызван множеством расколов в левей среде прошлого века и началом крупномасштабной политической борьбы за власть – она стала направлена не на исследование закономерностей исторического развития и классовой борьбы, а на создание технологий, способных позволить на практике захватить и удержать политическую власть[28]. Например, отсюда берут своё начало и работа Владимира Ленина «Что делать?»[29], и знаменитая цитата Мао Цзэдуна о том, что «винтовка рождает власть»[30]. В это же время советская наука о праве исключает из себя критическую теорию о праве, приходя к узконормативному подходу Андрея Вышинского: «Право представляет собой совокупность правил поведения людей»[31].

Предыдущий период, получивший своё начало из-за расколов, из-за них же был и сменён следующим этапом развития марксистской мысли: её породила внутрипартийная борьба между Львом Троцким и Иосифом Сталиным – в результате советский курс продолжил развиваться в рамках выстроенной на предыдущем этапе парадигмы Вышинского, а проигравший и попавший в опалу Троцкий начал заново переосмыслять проблему легитимности государства и права[32]. Советская правовая наука стала рассматривать марксистское правопонимание как свод догматических правил, а не как критическую методологию[33] – последнее осталось на откуп теоретикам, оказавшимся на Западе.

Так, в механизмах легитимации того или иного политико-правового строя Троцкий начал отдавать ведущее место идеям и культурным феноменам, из-за чего его можно называть одним из первых представителей неомарксизма[34]. Именно в таком ключе стали выстраиваться критические теории неомарксизма Антонио Грамши, Георга Лукача, Жан-Поля Сартра и многих других: право и государство рассматривались ими не только как надстроечный результат социальных и идеологических практик, но и как сами эти практики, смысловым ядром которых является экзистенциальная сущность человека, представляющая собой исходную точку для всевозможных классовых, расовых, этнических, гендерных, ориентационных и прочих различений – такие практики действуют в качестве механизма легитимации того или иного социального порядка[35]. При этом важно понимать, что различные исследователи неомарксистского толка уделяли отдельное внимание различным же социальным практикам, которые классиками марксизма назывались бы надстроечными. При этом они не уделяли им главенствующего влияния в человеческой жизни, лишь уточняя известную марксистскую формулу о зависимости общественного бытия от общественного сознания посредством конструирования порой структурно противоречивых, но всё же зачастую диалектично единых научных систем.

§4. Неомарксизм, Франкфурсткая школа и Critical Legal Studies

Отсюда же исходил и неомарксист Лукач, заложивший фундамент для Франкфуртских исследований: согласно его теории, основанной на марксистском диалектическом методе (а не на конкретных идеях Маркса[36]), никакая наука не должна нейтрально принимать современный капитализм, напротив, она должна вскрывать историческую и идеологическую подоплеку описываемых ей фактов реальности[37]. Это, кстати, находит основание ещё в текстах Маркса[38]. Однако праву в теории Лукача уделяется мало внимания: он ограничивается лишь тем, что предлагает искать золотую середину между легальной и нелегальной революционной борьбой, отрицая как «кретинизм легальности» в виде слепого подчинения буржуазному праву даже в ущерб тактической выгоде от обратного, так и принципиальное нежелание многих левых активистов следовать ему (чем они посредством топорного отрицания буржуазного права иронично подтверждают его значимость) [39].

Большее же внимание и значение праву отдаётся в исследованиях Карла Корша, который называет его вторым уровнем действительности: так, к первому уровню действительности он относит экономическую реальность, свободную от какого-либо идеологического влияния; вторым уровнем является окружённая идеологией правовая и государственная действительность; третьим же уровнем называется беспредметная чистая идеология[40]. Согласно мыслям Корша идеологизированное право как один из элементов действительности второго уровня невозможно отбросить без его предварительного изучения[41]. Такой подход к определению права, как справедливо замечает Булат Назмутдинов, схож с идеями американских юристов, объединённых под эгидой так называемых Critical Legal Studies[42], на возникновение которых кроме представителей Франкфуртской школы также повлияла критика Мишелем Фуко так называемого дисциплинарного общества[43].

Более того, даже один из основных методов Critical Legal Studies – «герменевтика подозрения» – напрямую соотносится с центральными идеями Франкфуртской школы, так как направлен на обнажение идеологической природы права, ведь любое обращение к той или иной норме права является интерпретацией, направленной на изменение смысла этой нормы[44]. Метод этот был заимствован в правовую теорию Данканом Кеннеди из работ Поля Рикёра[45]. Это исходит из того, что любое якобы логическое умозаключение в форме вынесенного на основании нормы права судебного решения представляет собой лишь впечатление и мнение, в определённой степени имеющее основание, но не выходящее из рамок конкретного акта воли и тем самым не разрушающее рациональным путём границы субъективного мировосприятия[46]. Также одним из явно перекликающихся с идеями представителей Франкфуртской школы методов Critical Legal Studies является так называемый «trashing», что можно перевести как «разгром» или «разбор мусора»: взятие изначального значения правового понятия или правовых понятий, использованного или использованных в юридическом тексте, обнаружение его или их внутренней слабости и последующий поиск скрытого за этим понятием или этими понятиями подлинного порядка, продуцирующего его или их вид[47].

Переходя от метода Critical Legal Studies к некоторым конкретным положениям этой правовой доктрины, следует обратиться к идеям упомянутого Кеннеди. Он понимает под правом нормы, которые обеспечены принуждением (что является позитивистской предпосылкой), а также доказательства и способы рассуждения, которые используются для их создания (что отражает принятый на вооружение критический подход)[48]. Основные постулируемые им тезисы заключаются в четырёх следующих максимах: «Нормы права не естественны и не необходимы; возможностей для манёвра у юристов и судей больше, чем они пытаются представить; правила, выбранные юристами, оказывают влияние на распределение богатства и власти; в том числе и юристы (люди, создающие законы) ответственны за несправедливое распределение богатства в обществе»[49]. Схожие основные положения о Critical Legal Studies выделяет и Марк Тушнетт, говоря о том, что, во-первых, право в некоторой степени является неопределённым в том смысле, что правовые нормы могут противоречить друг другу, сдерживать действие друг друга; во-вторых, право лучше понимается при обращении к контексту принятия тех или иных правовых решений; и, в-третьих, право не только находится в тесной связке с политикой, но и в определённом смысле может ей считаться[50].

Как теоретическая, так и практическая значимость критического понимания права в этом смысле весьма полезна, ведь именно критическое вскрытие имеющихся проблем способствует их дальнейшему устранению либо в договорном и реформистском порядке, либо путём революционных преобразований. Так, политические беженцы без удостоверений личности не представляют никакого интереса для принявших их государств, зачастую желающих поскорее от них избавиться, невзирая на то, что те являются людьми и обладают незыблемыми правами человека[51]. В настоящий момент данная проблема может решиться выражающими некоторую политическую волю неправительственными организациями[52]. Это также отлично соотносится с едким замечанием Костаса Дузинаса, открывающего глаза на то, что институт прав человека превратился в часть существующего миропорядка, когда им начинали оправдывать действия государств Глобального Севера, явно нарушающие права человека, например, их «гуманитарные интервенции»[53].

Заключение

Теперь следует подвести итоги. Центральной марксистской идеей о праве можно назвать тезис о зависимости последнего от прочих социальных явлений, откуда взяли своё начало и представления о праве как чём-то, что может порождаться даже субъективно. Также важным представляется вспомнить детерминистические и релятивистские положения марксизма касательно вопроса о становлении в определённом обществе на избранном этапе его развития того или иного социального порядка. Именно от этого отправились и прочие даже немарксистские научно-правовые школы, хотя очевидно, что описанные в данной статье положения о праве не являются для них пределом. Эта работа была призвана скорее ввести читателя в левую правовую проблематику и обосновать необходимость её изучения.

Как заметил Николай Разуваев, ради сохранения своей философской актуальности марксистская мысль была вынуждена отбросить ряд отличительных для неё постулатов и синтезироваться с феноменологией, герменевтикой, аналитической философией, структурализмом, постструктурализмом, экзистенциализмом и прочими «буржуазными» направлениями мысли[54]. Отношение к этому следует выработать как на индивидуальном и подкреплённом аргументами уровне, так и в рамках движения. Однако сделать это стоит не забывая обоснованные слова Лукача о том, что учение марксизма последовательно не в подчинении своего разума чьим-то конкретным идеям, а в принятии на вооружение определённого методологического инструментария, формальное видоизменение которого под воздействием естественно меняющихся социальных порядков не только возможно, но и несомненно. В ином же случае ни о каком стратегическом практическом действии в правовом поле говорить не придётся.

Автор: Алексей Ильюшкин

Список использованных источников

1. Douzinas C. A Short History of the British Critical Legal Conference or, the Responsibility of the Critic. Law and Critique, 2014. № 25.
2. Harvey C.J. Strangers at the Gate: Human Rights and Refugee Protection. Irish Studies in International Affairs, 1999. Vol. 10.
3. Kangrga M. Hegel – Marx: Neki osnovni problemi marksizma. Zagreb: Naše teme, 1962. № 7/8.
4. Tushnet M. Critical Legal Studies: A Political History. Yale Law Journal, 1991. Vol. 100. Iss. 5.
5. Беженец как критик прав человека. Журнал «Эгалите», 03.03.2023. URL: https://www.youtube.com/watch?v=tmEc1EkoeTo. (дата обращения: 08.08.2023).
6. Голова М. Судьба подсудимого зависит от того, когда судья ел. Журнал “Коммерсантъ Наука”, 06.06.2011. №2.
7. Голунский С.А., Строгович М.С. Теория государства и права. М., 1940.
8. Дидикин А.Б. О взаимосвязи фактов и содержания правовых понятий: методологический анализ. Труды Института государства и права РАН. 2020. Том 15. № 3.
9. Интервью с Данканом Кеннеди. Барристер, 1987. URL: https://kritikaprava.org/library/4/dejstvitelno_li_neobhodimyi_yuristyi. (дата обращения: 08.08.2023).
10. Козаченко И.Я. Исторический опыт криминализации: к 100-летию Руководящих начал по уголовному праву РСФСР. Российское право: образование, практика, наука, 2019. № 2 (110).
11. Корш К. Марксизм и философия. М., 1924.
12. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. / под. ред. Г. Д. Обичкина. М.: Политиздат, 1968. Т. 18.
13. Ленин В.И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. / под. ред. К. А. Остроуховой. М.: Политиздат, 1963. Т. 6.
14. Лукач Г. История и классовое сознание. М., 2017.
15. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М., 1988.
16. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. 2-е изд. Т. 4.
17. Назмутдинов Б.В. Постмарксистская критика права в XX веке: введение в проблематику // Критические теории права / под. ред. Е.Н. Тонкова, И.И. Осветимской. СПб.: Алетейя, 2023.
18. Новый паспорт новой Беларуси. ЭГАЛИТÉ, 06.08.2023. URL: https://t.me/editorial_egalite/1816. (дата обращения: 08.08.2023).
19. Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм. М., 1927.
20. Разуваев Н.В. Неомарксизм в поисках легитимности права и государства // Критические теории права / под. ред. Е.Н. Тонкова, И.И. Осветимской. СПб.: Алетейя, 2023.
21. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Академический проект, 2008.
22. Фуко М. Истина и правовые установления // Интеллектуалы и власть / под ред. Б. М. Скуратова. М., 2005.
23. Цзэдун М. Выступление на VI пленуме ЦК КПК 6-го созыва «Война и вопросы стратегии». Избранные произведения. М.: Издательство иностранной литературы, 1953. Т. 2.

[1] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. 2-е изд. Т. 4. С. 14.

[2] См. подробнее: Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. / под. ред. Г. Д. Обичкина. М.: Политиздат, 1968. Т. 18.

[3] Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М., 1988. С. 74.

[4] Там же. С. 79.

[5] Разуваев Н.В. Неомарксизм в поисках легитимности права и государства // Критические теории права / под. ред. Е.Н. Тонкова, И.И. Осветимской. СПб.: Алетейя, 2023. С. 80-84.

[6] Там же.

[7] Там же. С. 83.

[8] Назмутдинов Б.В. Постмарксистская критика права в XX веке: введение в проблематику // Критические теории права / под. ред. Е.Н. Тонкова, И.И. Осветимской. СПб.: Алетейя, 2023.С. 65.

[9] Там же.

[10] Легизм является разновидностью позитивизма, однако не все позитивистские теории имеют такую проблему. Некоторые позитивистские теории не противоречат в том числе и критическим теориям, о чём будет вскользь сказано в параграфе «Неомарксизм, Франкфурсткая школа и Critical Legal Studies». В принципе даже командную теорию права за авторством Джона Остина можно рассматривать вне отрыва от познающего её субъекта, если этим субъектом будет суверен, создающий своими приказами нормативно-правовую систему, а потом подкрепляющий её репрессивной санкцией.

[11] Там же.

[12] Разуваев Н.В. Указ. соч. С. 85.

[13] Там же. С. 86.

[14] Там же. С. 85.

[15] Kangrga M. Hegel – Marx: Neki osnovni problemi marksizma. Zagreb: Naše teme, 1962. № 7/8. S. 1062.

[16] Разуваев Н.В. Указ. соч. С. 86.

[17] Назмутдинов Б.В. Указ. соч. С. 66.

[18] Разуваев Н.В. Указ. соч. С. 87.

[19] Голова М. Судьба подсудимого зависит от того, когда судья ел. Журнал “Коммерсантъ Наука”, 06.06.2011. №2. С. 92.

[20] Назмутдинов Б.В. Указ. соч. С. 76.

[21] Козаченко И.Я. Исторический опыт криминализации: к 100-летию Руководящих начал по уголовному праву РСФСР. Российское право: образование, практика, наука, 2019. № 2 (110). С. 31-35.

[22] Назмутдинов Б.В. Указ. соч. С. 76.

[23] Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм. М., 1927. С. 90.

[24] Там же.

[25] Там же. С. 98.

[26] Там же. С. 125.

[27] Там же.

[28] Разуваев Н.В. Указ. соч. С. 89.

[29] См.: Ленин В.И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. / под. ред. К. А. Остроуховой. М.: Политиздат, 1963. Т. 6.

[30] См. подробнее: Цзэдун М. Выступление на VI пленуме ЦК КПК 6-го созыва «Война и вопросы стратегии». Избранные произведения. М.: Издательство иностранной литературы, 1953. Т. 2.

[31] Голунский С.А., Строгович М.С. Теория государства и права. М., 1940. С. 152.

[32] Разуваев Н.В. Указ. соч. С. 90.

[33] Назмутдинов Б.В. Указ. соч. С. 79.

[34] Разуваев Н.В. Указ. соч. С. 90.

[35] Там же.

[36] Лукач Г. История и классовое сознание. М., 2017. С. 90.

[37] Там же. С. 97.

[38] Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. 1988. С. 22.

[39] Лукач Г. Указ. соч. С. 347.

[40] Корш К. Марксизм и философия. М., 1924. С.40.

[41] Там же. С. 45.

[42] Назмутдинов Б.В. Указ. соч. С. 68.

[43] Согласно ей право включается в механизм власти, которая понимается не просто как возможность создавать правила поведения для других и способность поддерживать их исполнение, а как встроенная в человеческие отношения структура управления и особого властного знания. См. подробнее: Фуко М. Истина и правовые установления // Интеллектуалы и власть / под ред. Б. М. Скуратова. М., 2005.

[44] Назмутдинов Б.В. Указ. соч. С. 74.

[45] См. подробнее: Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Академический проект, 2008.

[46] Дидикин А.Б. О взаимосвязи фактов и содержания правовых понятий: методологический анализ. Труды Института государства и права РАН. 2020. Том 15. № 3. С. 109.

[47] Назмутдинов Б.В. Указ. соч. С. 74.

[48] Интервью с Данканом Кеннеди. Барристер, 1987. URL: https://kritikaprava.org/library/4/dejstvitelno_li_neobhodimyi_yuristyi. (дата обращения: 08.08.2023).

[49] Там же.

[50] Tushnet M. Critical Legal Studies: A Political History. Yale Law Journal, 1991. Vol. 100. Iss. 5. P. 1518.

[51] См. напр.: Harvey C.J. Strangers at the Gate: Human Rights and Refugee Protection. Irish Studies in International Affairs, 1999. Vol. 10. P. 7-20; Беженец как критик прав человека. Журнал «Эгалите», 03.03.2023. URL: https://www.youtube.com/watch?v=tmEc1EkoeTo. (дата обращения: 08.08.2023).

[52] Новый паспорт новой Беларуси. ЭГАЛИТÉ, 06.08.2023. URL: https://t.me/editorial_egalite/1816. (дата обращения: 08.08.2023).

[53] См. подробнее: Douzinas C. A Short History of the British Critical Legal Conference or, the Responsibility of the Critic. Law and Critique, 2014. № 25.

[54] Разуваев Н.В. Указ. соч. С. 91.