1. Политики предпочитают говорить, а не писать. Такой успешный политик, как Адольф Гитлер, принялся за писание лишь в тюрьме. Гениальный писатель Марк Туллий Цицерон был и весьма успешным политиком, а стало быть, и полководцем, полководцем кстати тоже успешным. И как политик он состоялся не honoris causa литератора, а как оратор в сенате и в суде, то есть в адвокатской практике. Мы его никогда не слышали, потому способны ценить его лишь за его тексты. О чём и приходится сожалеть.
2. И плохо говорящие политики, такие как М. С. Горбачёв и Б. Н. Ельцин, продолжали говорить, а не писать.
Почему же лишь в разговорном жанре представлена политика? Политика, как область властных отношений, реализуется в непосредственном отношении власть предержащих к удерживаемым в качестве подвластных. А непосредственное отношение предполагает минимум пути интерпретации. Этот минимум может быть достигнут только в устной речи. Характерно, что даже в Средневековье указ короля прочитывался герольдом для народа. И не потому, что большинство податного населения было неграмотным. А потому, что краткий путь к интерпретации не предполагает ответвлений. С устной речью понимание указа достигается быстро, ибо это не столько понимание, активный процесс субъекта восприятия речи, сколько внушение, пассивный процесс, в котором субъект выслушивания речи впитывает в себя речь и боится ослышаться.
3. Поскольку набор знаков не есть звучащая речь, слово и предложение необходимо ещё из знаков не только автору, но и читателю составить, потом узнать в знаках знакомые слова и, наконец, понять синтаксис их соединения в предложение. Только после этого можно задуматься об интерпретации, о том, что же это предложение значит.
А с интерпретацией в письменной речи всё гораздо свободнее. Как ни старается азбука, грамматика и пунктуация строить текст удобопонятно, ставя где нужно точки, запятые, восклицания, вопрошания и т. п., а всё-таки простор для интерпретаций текста огромен. Текст потенциально многосмыслен именно за счёт своей достаточно неопределённой общности. И потому он может быть по-разному интерпретируем. Это и есть его своеобразное достоинство. Я любой текст могу прочесть по-разному. Текст не детерминирует мои интонации, темп, ритм, паузы… А в речи устной всё дано в единственном виде, в последней редакции.
4. Вот почему некоторых авторов можно читать и даже восхищаться ими. Но подчас их просто невозможно слушать, настолько в устной речи они неубедительны, пошлы, даже просто паскудны. И стоит добавить, что желательно видеть человека, который говорит, его мимику, жестикуляцию. Это ещё более сократит путь интерпретации его речи и её оценки. У иных довольно прослушать пару фраз, и всё о них становится ясно: порох изобрели не они, а казённый, что выдали им со склада учебной части университета и вложили в их ум, у них уже подмок и ни к чему зажигательному не способен.
5. Пренебрегайте темами и содержанием речи, пока не узнаете автора и не проникнитесь к нему уважением. Ничтожный автор не заслуживает внимания, о чём бы он ни говорил.
Слова
у нас
до важного самого
в привычку входят,
ветшают, как платье.
Хочу
сиять заставить заново
величественнейшее слово
«ПАРТИЯ».
В. В. Маяковский. Владимир Ильич Ленин. Поэма. 1924.
Кстати, ветшают слова именно стараниями ветхих и никчёмных авторов…
2023.09.11.