Эксперт международного дискуссионного клуба «Валдай», политолог в интервью изданию Украина.ру проанализировал стратегическое, политическое и военное партнерство России и Ирана с учетом вхождения последнего в БРИКС и влияния на украинский конфликт.
Эксперт международного дискуссионного клуба «Валдай», политолог Фархад Ибрагимов в интервью изданию Украина.ру проанализировал стратегическое, политическое и военное партнерство России и Ирана с учетом вхождения последнего в БРИКС и влияния на украинский конфликт.
Российско-иранское сотрудничество на фоне спецоперации на Украине достигло беспрецедентного уровня и этот факт является прямой угрозой для европейской безопасности. К такому выводу пришли авторы исследования, опубликованного 6 сентября на портале Европейского совета по международным отношениям (ECFR).
— Фархад, чего боится Запад в отношениях Ирана и России?
— Во-первых, Запад на протяжении долгого времени делал все, чтобы российская спецоперация не состоялась. Во-вторых, когда Россия так же как Иран попала под жесткое санкционное давление со стороны США и Европы, это развязало ей руки. До этого мы старались лишний раз не портить отношения с Западом, чтобы не попасть под вторичные ограничения: с подсанкционными иранцами поддерживали контакты на определённом уровне, но дальше него не продвигались.
Сейчас России и Ирану выгодно объединить свои усилия и выйти на новую ступень укрепления сотрудничества. У Тегерана есть 40-летний опыт выживания под санкциями; страна разработала большое количество технологий, которые не могла довести до ума ввиду отсутствия необходимых мощностей и производств. России может все это восполнить.
Соответственно, Тегеран и Москва в тандеме смогут создавать свежие технологии и альтернативные западным производства и тем самым спокойно обходить санкции.
— О каких технологиях и производствах идет речь?
— Это могут быть технологии медицинского характера, ядерная сфера, атомная энергетика и так далее. Конечно, Запад это серьёзно раздражает. Поэтому Госдеп США придумал дорожную карту по отрыву Ирана от России и на протяжении последнего года пытался всеми способами с Ираном договориться, в том числе снять часть санкций, восстановить ядерную сделку. Взамен Иран должен отказаться от сотрудничества с Россией.
— Почему у США не получилось склонить Иран на свою сторону и рассорить с Россией?
— Во-первых, американцы вовремя не предложили иранцам достаточно выгодных условий; во-вторых, Иран не доверяет Западу как таковому. Иранцы прекрасно понимают, что подписанный с США договор ничего не стоит.
Вспомните 2015 год, когда администрация Барака Обамы при посредничестве российской и китайской сторон подписала с Тегераном ядерное соглашение. Оно подразумевало снятие с Ирана санкций в обмен на отказ страны от создания ядерного оружия и переход на разработку мирного атома. Спустя три года к власти пришел Дональд Трамп, который эту сделку разорвал и ввел еще более жесткие ограничения против Ирана. Тогда даже европейцы ничем не смогли помочь.
Теперь иранцы говорят, что европейцы — несостоятельные переговорщики, их слово ничего не значит. Дескать, Иран находится формально в ядерной сделке, но риторика Запада в отношении страны не изменилась, санкции никто снимать не хочет. Что могут предложить американцы Тегерану сегодня? Угрозы, шантаж и давление!
— А что предлагает российско-китайский тандем Ирану?
— Гораздо больше, нежели США. Во-первых, Иран получает политическую поддержку и безопасность со стороны России; во-вторых, экономическое подспорье — главным образом со стороны Китая.
Между Пекином и Тегераном подписано серьёзное соглашение, суть которого заключается в том, что Китай в течение 25 лет инвестирует 280–400 миллиардов долларов в развитие нефтегазовой и нефтехимической отраслей, а также в транспортный сектор и инфраструктуру Ирана. Россия и Иран заключили сделки в нефтегазовой отрасли на сумму, превышающую 40 миллиардов долларов.
— Иран и Саудовская Аравия на этой неделе возобновили работу посольств, обменявшись послами. Что значит восстановление дипломатических отношений Ирана и Саудовской Аравии на фоне геополитической турбулентности?
— Саудовская Аравия расторгла дипломатические отношения с Ираном в начале 2016 года из-за нападения на ее дипломатическое ведомство в Исламской Республике после казни шиитского священнослужителя в королевстве.
Восстановление дипломатических связей стран сейчас означает, что в ближайшее время горячей войны на Ближнем Востоке не будет. В регионе идет перезагрузка отношений, создается новая, более устойчивая архитектура безопасности. Саудовская Аравия и Иран вошли в БРИКС. Иранцы присоединились к ШОС, соответственно, что саудиты за ними потянутся.
Также укрепляется экономическая кооперация, в том числе межбанковские связи, иранцев и саудитов. Крупный бизнес Саудовской Аравии проникнет на рынки Ирана, что последнему крайнее нужно в условиях санкций; иранские технологии будут доступны саудитам. Получается, такая бартерная, дипломатическая игра.
Стабильность на Ближнем Востоке важна России, Китаю и остальным незападным государствам. Запад пытался всеми силами разделять и властвовать — мы же открыли возможность для стран равноправно существовать и сможем этим процессом управлять.
— Иран теперь член БРИКС. Какие выгоды получат иранцы, и что это принесет самой организации?
— Сегодня БРИКС фактически выступает в качестве альтернативы западным глобальным проектам, которая ломает структуру гегемонии США, выстроенную за последние 30 лет. Иран через подобные организации [как БРИКС] выходит из изоляции.
Другое дело, что БРИКС — это скорее экономическое, нежели политическое образование, которое разрабатывает систему единой валюты, другие финансовые механизмы, которые позволят Ирану обойти санкции. Республика сможет продвинуть свои проекты и укрепить взаимоотношения со странами-членами организации — с Бразилией, Россией, Индией, Китаем, ЮАР, а также с новоиспеченными участниками — Аргентиной, Эфиопией, Египтом, Саудовской Аравией и ОАЭ.
В составе БРИКС Ирану и другим странам, страдающим от американского давления, экономические угрозы не так страшны — их ВВП и покупательная способность растёт, товарооборот увеличивается. Все больше государств понимают, что за БРИКС будущее.
— В БРИКС также вошла Индия. Как это отразится на ее интересах и связях с Ираном?
— Когда мы говорим про иранско-индийские отношения, нам сразу приходит на ум международный транспортный коридор «Север — Юг». Он является основным маршрутом для перевозки грузов из Индии, Юго-Восточной Азии, Африки и стран Ближнего Востока в Европу и обратно, минуя Суэцкий канал.
Его преимущество заключается в сокращении в два и более раза расстояния перевозок, что позволяет грузоотправителям экономить на времени и стоимости перевозки. Проект находится на последней стадии подготовки — когда он будет запущен, товарооборот между Ираном и Индией, который сейчас составляет порядка 3 миллиардов долларов, серьёзно возрастёт.
Таким образом, Индия видит в Иране крупный транспортный хаб, который может замыкать на себе сразу несколько разноплановых проектов, с помощью которых Дели сможет расширить свои торговые связи. Иран же получает на индийских рынках (это порядка 1,5 миллиарда человек) достойные возможности.
В отношениях Индии и Ирана нельзя не учитывать влияние китайского фактора. Между Пекином и Дели серьезные противоречия, которые могут балансировать даже на грани горячей войны. Китай является главным экономическим партнёром Ирана, поэтому последний не может в открытую поддерживать Индию при всем желании.
Но, полагаю, что в рамках ШОС и БРИКС у всех трёх стран получится выстроить грамотные контакты по интересующим их направлениям и реализовать крупные проекты.
— В каком векторе идут взаимоотношения Ирана с Израилем и Турцией?
— Здесь все довольно хаотично. Турция и Израиль постоянно пытаются договориться о нормальных взаимоотношениях, но не получается учесть интересы друг друга в регионе. Это выражается отчасти в палестинском факторе, хотя на самом деле все гораздо глубже. Турция стремится доминировать в регионе, а Израилю, который ведет политику «разделяй и властвуй», это не нужно — точно так же, как не нужны нормальные отношения Анкары и Тегерана.
Рано или поздно напряжение между Тель-Авивом и Анкарой могут всколыхнуться, как это было весной 2021 года, когда страны стояли на пороге полномасштабной войны. Тогда и Иран подогревал историю.
Отдельные иранские духовные деятели заявили о том, что если хотя бы одна израильская бомба упадёт на Турцию, то Иран незамедлительно объявит войну Израилю и сотрет его с лица земли. Подобные высказывания в поддержку Ирана звучали и со стороны турецких политиков. Мусульманское единение между Турцией и Ираном имеет место быть, несмотря на религиозные и политические противоречия.
Турецко-иранские коммуникации сегодня — это плодотворные стратегические и экономические отношения. Турция для Ирана является одним из каналов обхода американских санкций, через который иранцы получают необходимые запчасти, технику. В крупных городах Ирана на рынках, вдоль улиц открыто представлены турецкие бренды с различными видами продукции.
Единственный момент: турки не одобряют наличие у Ирана ядерного оружия, хотя и входят в его положение. Анкара считает, что это опасно для региона, но, если у иранцев появится ядерное оружие, турки тоже такое захотят.
Что касается отношений Иран с Израиля, то их попросту нет с 1979-го после Исламской революции и не будет, пока в Иране не сменится режим, или израильтяне дадут свободу Палестине (что вряд ли случится ближайшем будущем).
Некоторые израильские общественные деятели, которые не боятся говорить открыто, считают, что самый бессмысленный конфликт в истории Ближнего Востока — это распря между Ираном и Израилем. Странам по сути нечего делить с территориальной точки зрения, потому что общих границ нет.
Однако Иран не собирается находиться в рамках своей страны — его исторические интересы на Ближнем Востоке затрагивают Ливан, Сирию, с которыми граничит Израиль. Наличие иранских прокси в указанных странах является угрозой безопасности для израильтян, которые всеми силами пытаются ее нейтрализовать.
У иранцев высокая боеспособность, многочисленная армия, и при желании они могут взорвать Израиль изнутри. Иран может позволить себе, несмотря на жесточайшее санкционное давление и экономический бардак, пригрозить Израилю. Израиль, в свою очередь, довольно часто говорит о том, что может загнать иранцев обратно в каменный век.
Но обе страны прекрасно понимают, что большой войны между ними быть не может — это приведет к взрыву всего региона.
— Как вы оцениваете способность России и Ирана изменить баланс сил на Ближнем Востоке?
— Однозначно они могут это сделать. Американцы прекрасно понимают, что российско-иранский тандем может дать региону очень много и с политической, и с экономической точки зрения.
Санкции, вводимые Западом в отношении России и Ирана, уже терпят определён крах. В случае объединения усилий стран, мир получит нечто новое — мы покажем всем остальным, что санкции США не должны быть никому страшны. И тогда весь санкционный механизм Запада будет обречен на окончательный провал.
Иран — важный и последовательный актор, с которым мы, в том числе при участии Турции, можем выстроить серьёзную политическую концепцию, некий конгломерат и добиться успехов в деле разрешения многих конфликтов в регионе Ближнего Востока. Иранцы недаром говорят, что «астанинский формат» должен ограничиваться не только вопросами Сирии — его нужно расширять, в том числе для решения экономических задач.
— Может ли Иран рассчитывать на российскую поддержку своих ядерных амбиций?
— Россия не заинтересована в том, чтобы Иран обладал ядерным оружием, потому что расширение ядерного клуба может привести к эскалации многих конфликтов в той или иной части мира; ситуация может окончательно выйти из-под контроля. Мир стоит на пороге непредсказуемого будущего. Например, израильтяне точно не будут ждать в стороне и смотреть на то, что у Ирана появится ядерное оружие.
— Как вы оцениваете российско-иранское сотрудничество в оборонной сфере? Например, поставки оружия из Ирана в Россию могут выйти за рамки беспилотных летательных аппаратов?
— Я думаю, что да, могут. Две суверенные державы имеют полное право развивать сотрудничество, как считают нужным.
Киевский режим, который, по моему мнению, ничего не понимает в юридических нормах, постоянно орёт, что санкции нарушаются. Так вот я хочу им напомнить, что поставка иранского оружия в какую-либо страну является суверенным делом Ирана и никакого отношения к ядерной сделке не имеет. Тем более американцы из нее сами вышли давным-давно, и как раз они, а не Иран, нарушили все условия договора.
Иран имеет полное суверенное право на разумные поставки вооружений в рамках обмена технологиями и развития оборонных связей с Россией и с любым другим государством. Кстати, на недавнем форуме «Армия-2023» иранцы представили широкий спектр своих вооружений, беспилотных летательных аппаратов, баллистических ракет. Иран серьёзно развивает свою оборонную промышленность.
— Можем ли мы сегодня говорить о каких-либо контактах между Ираном и Украиной?
— Иран не был инициатором того, чтобы отношения с Украиной были снижены. Но иранцы прекрасно понимают, что прошлой Украины не осталось. Я не могу называть сегодня эту страну ее привычным именем — для меня это «киевский режим».
Так вот, как пишут иранские медиа, там нет Киева — там есть Белый дом. Выстраивать отношения с Белым домом напрямую или через его посредника Зеленского, пропитанного нацистскими взглядами, для Ирана сегодня в принципе невозможно.
— Что ждет отношения Ирана и США?
— Год назад администрация Байдена, в частности государственный секретарь США Энтони Блинкен был близок к тому, чтобы достигнуть нормализации отношений с Ираном. Но они упустили свой шанс. Советник президента США по нацбезопасности Джейк Салливан, яростный противник Ирана и его нынешних властей, произраильский лоббист, разрушил все попытки прийти к договорённости.
Блинкен же хотел перетянуть Тегеран на свою сторону путем снятия с него частично санкций, считая, что тогда бы страна изменила свою позицию. Но это было бы уместно в случае, если у власти в Иране находились бы реформаторы, которые выступают за смягчение риторики в отношении Америки.
Сейчас в судебной, исполнительной и президентской власти Ирана находятся консерваторы (принципиалисты), которые не испытывают положительных эмоций к выстраиванию отношений с США, придерживаясь жесткого антиамериканского, антизападного курса.
Я считаю, что у американцев не осталось шансов расположить к себе Иран. Сегодня это невозможно; через два года — не знаю. Если на выборах в 2024 году победит Трамп или республиканцы в целом, то говорить о нормализации иранско-американских отношений не придется как минимум ближайшие 5 лет, а то и больше.
— Какие внутриполитические процессы сейчас происходят в исламской республике?
— Главная проблема Ирана сегодня — это экономика. Идет девальвация национальной валюты, инфляция продолжает расти. Иранцы считают, что экономическая обстановка в стране могла быть гораздо лучше, а власть не прикладывает к этому достаточно усилий.
Особенно чувствительно люди реагируют на безработицу, которая продолжает оставаться на прежних позициях и составляет 12%. При этом больше всего безработных среди молодежи, которая вынуждена искать трудоустройство вне родной страны — а иранцы очень не любят мигрировать.
Сейчас нет каких-либо протестных настроений. Тем не менее скоро годовщина со дня трагедии, которая произошла в сентябре 2022 года в Иране. Тогда полиция нравов задержала 22-летнюю студентку Махсу Амини за неправильное ношение хиджаба, после чего девушка впала в кому и умерла. Вполне вероятно, что в столице возможны какие-то протесты в память этого случая.
Но, я считаю, что подобные волнения среди народа вряд ли могут привести к кардинальным переменам и смене режима. Иранские власти принципиально не идут на компромиссы, а, наоборот, только ужесточают меры.
В то же время в ближайшее время в Иране может что-то вспыхнуть. Все-таки верховный лидер страны Али Хаменеи — человек немолодой, ему уже 86 лет. Транзит власти неизбежен, и как он пройдет, сложно прогнозировать.