Девочка ждала, что ей скажут взрослые, и мучительно заливалась краской.
– Ты? Сказку? – с обидой удивилась Лара. – И ничего мне не сказала!
– Ну, это же сюрприз… – пролепетала Элена, вся уже пунцовая, едва не плачущая.
Дарина с досадой посмотрела на её родителей: неужели они не видят, каково сейчас их ребёнку? Почему они молчат?
Альберт молчал потому, что Белла предупреждающе схватила его за руку, боялась, чтобы он не высказался слишком резко, ненароком не ранил дочь. А сама, это было видно по её лицу, металась в поисках каких-то единственно правильных слов и не находила их.
Тогда Дарина (она и понять не успела, как это у неё вышло) протянула к Элене руки и позвала:
– Иди сюда!
Девочка с облегчением юркнула к ней, прижалась к боку – маленькая, хрупкая, беззащитная и такая… родная.
– Так ты расскажешь нам свою сказку? – спросила её Дарина.
– Сказку! Сказку! – требовательно захлопала в ладоши малышка Лилиана, наверное, представив, что сейчас снова станет весело и все начнут смеяться.
Элена, устроившись под рукой Дарины, как в надёжном укрытии, немного осмелела.
– Сказка про одного мальчика, – дрожащим от волнения голосом вывела она и принялась рассказывать, торопливо, ускоряясь, словно опасалась, что у неё не хватит духа договорить до конца: – Одному мальчику приснился правдивый сон. Правдивые сны всегда показывают правду. Ему приснилась дорога, по которой надо идти, чтобы прийти в Благодатные Земли. Мальчик пошёл к Старейшине и сказал, по какой дороге надо идти, но Старейшина ему не поверил. Тогда мальчик стал говорить всем людям в общине, но они тоже ему не поверили. «Мама, папа, – сказал он своим родителям. – Ну вы-то мне верите? Пойдёмте со мной!» Но родители не пошли с ним, они сказали, что правдивых снов не бывает. Тогда мальчик пошёл один и нашёл Благодатные Земли!
Элена замолчала и с робкой улыбкой оглядела своих слушателей, но никто не улыбнулся ей в ответ.
– Почему мама с папой не пошли с ним? – разочарованно спросила маленькая Лилиана. – Надо было, чтобы пошли!
Старшая Лара растерянно молчала, глядя на хмурых родителей.
– Милая, – кинув на Альберта беспомощный взгляд, осторожно начала Белла, – ты, конечно, молодец… Но эта сказка неправильная. Понимаешь, раз мальчик ушёл из общины, значит, он стал отступником. А отступники не могут прийти в Благодатные Земли, они погибают в одиночестве… Ты больше никому не рассказывай эту сказку, ладно? Её нужно пересочинить.
Альберт неожиданно вспылил:
– Вообще не нужно сочинять эти сказки! Выкинуть их из головы и всё! Ни к чему хорошему они не приведут!
Он вырвал свою руку у Беллы, вскочил на ноги и быстро пошёл прочь, к реке.
Всем сразу стало неуютно, словно они сидели в палатке, но её сорвал и унёс ветер.
– Это он от растерянности так, – извиняясь, сказала Белла. Ей было неловко перед подругой за мужа.
Сколько раз за свою жизнь Дарина слышала выкрикнутые Альбертом слова! Каждый, кому не лень, считал долгом сказать их ей. Эти слова давно уже не ранили её, только злили. Но сейчас ей стало больно – не за себя, а за всё ещё жмущуюся сбоку Элену. Девочка-то слышала их впервые!
Вечер был скомкан, будто неудачный черновик рукой какого-то неведомого сказочника.
Утешительно погладив худенькое плечико и поблагодарив Беллу за ужин, Дарина засобиралась к себе.
– Мне твоя сказка всё равно понравилась, – шепнула она на прощанье Элене, а Белле сказала: – Вы с Альбертом должны понимать, что сказкам нельзя запретить рождаться. Они всё равно будут появляться, если захотят. И не надо этого бояться, это не значит, что Элена повторит мою судьбу. У неё уже сейчас всё по-другому, у неё есть любящая семья…
А потом, пробираясь среди чужих палаток, повозок и костров к своему месту на окраине, Дарина думала: «Как так получилось, что дочка Беллы сочиняет сказки? Это у меня мог быть такой ребёнок, а не у неё! Как будто Дорога что-то перепутала, и моя дочь родилась у Беллы!»
Путники, кто – потягивая из железных кружек травяной чай, кто – занимаясь каким-нибудь делом, с любопытством поглядывали на неё, героиню вчерашних сплетен, но заговорить не решались.
– Дарина! – вдруг послышался за спиной тонкий дрожащий голосок.
Сказочница обернулась и увидела запыхавшуюся, взволнованную Элену. Её русые косички разлохматились, с одной готова была вот-вот слететь лента. Голубые материнские глаза отчаянно горели.
– Что такое? – почему-то испугавшись, кинулась к ней Дарина.
– Ты научишь меня сочинять правильные сказки? – девочка смотрела на неё так, словно просила не о сказках, а о спасении.
Дарина растерялась. Она сама ещё не научилась сочинять правильные сказки, куда ей в наставницы.
Заметив её замешательство, Элена пробормотала упавшим голосом:
– Просто Лара хочет быть рукодельницей, мама её учит. А я хочу быть сказочницей. Кто научит меня?
– Я никогда никого не учила… И твой папа против… Да и зачем тебе сейчас учиться, может, ты ещё передумаешь.
Элена обиженно замотала из стороны в сторону растрёпанными косичками.
– Не передумаю.
«Что же это я? – рассердилась на себя Дарина. – Зачем я её отталкиваю? Ей ведь не столько наставница нужна, сколько близкий по духу человек рядом!»
– Ладно, давай попробуем, – она обняла девочку, и волосы Элены мягко пощекотали ей щёку. – Приходи ко мне, когда сочинишь новую сказку. Договорились?
– Да, – кивнула девочка и просияла.
Дарина не знала, хорошо это или плохо, что в общине появилась ещё одна сказочница. Хоть она и говорила Белле, что совсем не обязательно Элена повторит её судьбу, что-то подсказывало: путь девочки будет нелёгким. Дарине не хотелось для Элены своей доли, как не хотелось когда-то, чтобы их с Филиппом ребёнок был похож на неё. Но вместе с этим откуда-то изнутри, как росток из семечка, долгие годы пролежавшего в земле, пробивалась радость: она больше не одна, их теперь двое!
Продолжение здесь: Марк Песнопевец