31 MY CHILDHOOD IN THE USSR, WE ARE BLACKLISTING YOUR ROOM!

And here you don't fight. Basically, we lived together with the girls, we got bored when parting, but sometimes conflicts did occur. For example, at the very time when Slavik, boringly, tried to seduce me, Lyuska and Seryoga ate all the oranges. When Lenochka and I complained, Lucy said that these were her personal oranges, and she would continue to feed her products to whomever she pleased. We put our hands on our hips and said that in connection with this statement, we reserve the right to dispose of our products as we please, for example, delicious apricot compote, and began to brazenly, in front of her eyes, absorb berry after berry, exclusively for educational purposes. Luska was angry, gritting her teeth and was silent. When a third of the jar remained, we took pity and handed her the rest. Being terribly furious, Luska tried to throw the contents of the jar at us, but out of frustration she missed, and the contents of the jar flowed down the wall. We were dumbfounded, watching in horror as the juicy yellow berries slide down. At the end of the stupor, all three of them rushed to wash the wall, and imperceptibly reconciled at work, explaining to Lyuska that no one was going to offend her, they only wanted to teach her a lesson. She then believed us, but we could not bring the wall back to its original form. First alcohol experience. All my childhood I was an ardent opponent of alcoholic beverages. At the age of sixteen, I seriously stated: "There will be no booze at my wedding." The girls laughed, arguing that in this case there would be no guests on it. I got excited, argued and argued that my friends would not drink. At all parties, I stubbornly refused even the smallest glass of alcohol. I had to withstand the restless onslaught of drunk people who persistently persuaded me to drink. And although I steadfastly held on and rejected all offers, I was still very interested in why people drink? What do they find in these bitter, completely tasteless drinks, and in general, what do people feel in different stages of intoxication. Once outside the house, where there was no strict eye of my father, I decided to conduct an experiment, which I immediately announced to my closest girlfriends. I decided to finally find out the answer to the question that had been tormenting me for a long time: “Why do people drink?”. On this day, her friend came to Lenochka, even, one might say, boyfriend, named Sasha. He then organized laboratory tests: he ran to the store, bought an extremely vile port wine, in a bottle with the popular name "Fire Extinguisher", carried it to the hostel, seated me at the table and poured into glasses, a foul-smelling, muddy dark purple drink. The mere sight of this rubbish caused me to vomit, and the need to pour it inside was terrifying. Sasha laughingly persuaded to try the wine, promising eternal bliss. I was twitching with disgust, but once I decided, then I decided. Taking a deep breath, I finally began to drink in large sips of the sugary bittersweet abomination called Ruby, slowly sliding out of my chair. Sanka also poured himself half a glass for the company, but did not consume more, and made me drink all seven hundred milliliters, and at a rather high pace. I soon noticed a change in my state of mind. Any person, in order to get to know well, needs to be properly drunk. I turned out to be good-natured, but overly intrusive. The attitude of Sanka and Lenochka touched me and delighted me. I sat down next to them, stared at them with a blissful smile and began to say in a slurred tongue: Lenochka, Sasha, love each other, you are so good, you are so beautiful, don't offend each other... Irochka, baby go to bed already. No, I feel so good, I'll sit with you. I kept spouting outrageous nonsense. The whole world around seemed beautiful, bliss spread in my soul, I was ready to sing songs, love and kiss everyone I met, enjoy life. At that moment, Luska entered the room, and all my unspent tenderness poured out on her unfortunate head, literally and figuratively. I put her in a strong friendly hug right along with the curtain. Probably from an excess of feelings, I swayed. Lucy bravely tried to hold me back, but failed. So we crashed, the three of us, on the floor: me, Lucy and the curtain, and after a couple of seconds, the curtain flew next, painfully hitting my girlfriend on the head. Getting out from under the rubble, Lucy cried out with pain in her voice: Who gave Karnaukhova a drink? She herself ... __ groaned Lenochka and Sasha, rolling with laughter. Kara, go to bed,” Lucy said sternly. I don't want to, I'm fine as it is. It’s necessary, Kara, it’s necessary - Lucy said affectionately, carefully pushing her to the bed. Although I didn’t want to sleep, I decided to obey, and as soon as I settled down on the bed, strange things began to happen to me. I suddenly clearly felt how my legs, at first slowly, and then faster and faster, began to spin. My head was the center, and my whole body, ending with my legs, cut circles around it. I didn't like the feeling I remembered completely forgotten urges, a basin by the bed and bitterness in my mouth, therefore, in order to interrupt the rotation, I abruptly sat down. My gaze slid along the opposite wall, and I was horrified to find two plastic girls there instead of one. I immediately remembered a joke about several moons in each row. This behavior of one of the main senses angered me to the core. I gathered all my obscenely weakened willpower into a fist, focused my eyes on the girls and began to bring the images closer together. Slowly and reluctantly, they moved towards each other. Sharpening was difficult. When only a few millimeters remained before the reunion, the applied effort became maximum. I peered intently at the almost aligned images, expecting a complete match. A little more and, oh, victory! I relaxed from the joy of accomplishing what I had planned, and immediately the pictures parted again. Moreover, all the pictures swam together from top to bottom in an arc. In response to Lena and Lucy's question, why can't I sleep, I complained about the inadequate behavior of the girls on the wall, and indeed, of all the objects in the room. Somehow they put me to bed, and although the next day I woke up without a headache, the desire to repeat yesterday's experiment no longer arose. Commission and cigarette butts. Once, a commission headed by the chairman of the students came into our room. advice. We almost always knew about her arrival in advance. So this time the room was sparkling with cleanliness, we sat decorously around the table and studied, but one small nuance broke the idyll. The fact is that we had pictures from magazines hanging on the walls, mostly photos of young beautiful girls. Once, as a joke, we glued a cigarette to the lips of one of them with toothpaste. And it looked so funny that after a few minutes her friends got the same decoration. We soon got used to their appearance and did not attach any importance to this fact at the moment when the commission came to check on us. At first they didn’t notice anything either, and even praised us for cleanliness and order, but someone accidentally glanced at the wall, and our room shuddered with a cry: What is this? Remove immediately! I immediately peeled off the cigarettes and, without hesitation, mechanically, in front of the entire commission, threw them out the window. There was an oppressive silence in the room. And we __ its inhabitants, and members of the commission, were in shock for some time. Then, everyone's voices cut through at the same time. The chairman of the student council, choking on saliva, yelled that from that day on our room was on the black list, and that after entering the university, a place in the hostel does not shine for us, and that such shameless applicants are unlikely to ever become students at all. The other members of the commission furiously shamed me for my inconscience, promising all sorts of trouble for my poor head. I, trying to outshout everyone else, stubbornly proved my own innocence, justifying the indecent act with fright and confusion. Finally, the members of the commission, yelling to their heart's content, left our room, demanding in the end, to sweep the entire area in front of the hostel, while setting a mandatory condition. I have to do this in the light of day, in front of the students, so that others would not be in the habit. The girls only said: “Well, you give!”, __ and rolled into a sonorous, perky, boisterous laughter. I didn’t intend to sweep: anyway they promised to deprive me of my place in the hostel, so why bother? But after enrolling in the institute, I was terribly lucky: because. I was listed as living in a room for classes, and my quietly peaceful neighbors were not included in the black list of violent applicants, then they calmly provided me with a bed. Having met me, somehow in the corridor, the chairman of the council, ad nauseam correct and politically literate, comrade. Taskin hissed angrily: She slipped all the same, well, look, we will now especially follow you. To your health ..., __ I answered, firmly deciding that I would not present them with any more reason. Separately, it is necessary to tell how we ate when there was a reason to drink. Usually a crown pasta dish was prepared - pasta with tomato sauce. The frying pan was placed on the table, securely covered with a lid. According to an unwritten law, pasta was released from confinement for a few seconds after each glass drunk and immediately closed back. Everyone managed to put them on a fork once and rested until the next toast. Not surprising, since, as a rule, one frying pan was enough for sixteen people. Without such savings, either someone will be left without food, or they will have to have a snack every other time. At that time in Omsk, most products were in deep shortage. In stores for years there was no free meat for sale, I gradually forgot the taste of sausages and sausages. At the counters there was a mortal battle for the possession of a blue chicken. We had to go to the center for potatoes - an hour by tram and no guarantees. And what is 5 kg of potatoes for a room of four people and three shift guests. All swept away in two days. Potatoes, in general, were considered a special dish - rare, beloved, almost forgotten. And only days of mass cleaning on collective farm fields became a celebration of life and potato bacchanalia. And what is the cart of small, sprouted, sluggish seed potatoes, prepared for planting by a zealous owner, dismantled overnight by young printers? Someone alone, returning through the night alley to the hostel, stumbled upon a cart and after half an hour three orphan potatoes rolled sadly along the empty bottom. One issue is food production. The second is their safety during their preparation. Not that they deteriorate so quickly, no, but they have a tendency to disappear as soon as you turn your back. Here the meat is calmly cooked in a saucepan, you went out for salt, FOR A MINUTE !!!, and you only have the broth left. And it is useless to run around the rooms, sniffing, trying to determine by smell into which of them a piece of beef flew off. Hard, half-baked, it has long been resting in the stomach of an eternally hungry, and therefore unprincipled male student. The girls did not sin with food robbery. But they, like sentries, stood over the boiling food, not taking their eyes off it and not being distracted by conversations, if they wanted to protect lunch or dinner from encroachment. А вот и не подеретесь. В основном с девчонками мы жили дружно, скучали при расставаниях, но иногда конфликты все же случались. Например, в тот самый раз, когда меня, занудно, пытался соблазнить Славик, Люська с Серегой так-таки и слопали все апельсины. Когда мы с Леночкой высказали претензии, Люся заявила, что это ее личные апельсины, и она и впредь будет свои продукты скармливать тому, кому ей вздумается. Мы уперли руки в боки и заявили, что в связи с этим заявлением, оставляем за собой право распоряжаться нашими продуктами так, как нам заблагорассудится, например, вкусненьким абрикосовым компотом, и стали наглым образом, у нее на глазах, поглощать ягодку за ягодкой, исключительно в воспитательных целях. Люська злилась, скрипела зубами и молчала. Когда осталась треть банки, мы сжалились и протянули ей сохранившуюся часть. Будучи страшно разъяренной, Люська попыталась выплеснуть содержимое банки на нас, но с расстройства промахнулась, и содержимое банки потекло по стене. Мы остолбенели, с ужасом наблюдая, как сочные желтые ягоды, медленно и неотвратимо, поочерёдно сползают вниз. По окончании ступора все втроем кинулись отмывать стену, и за работой незаметно помирились, объяснив Люське, что обижать ее никто не собирался, хотели только проучить немного. Она то нам поверила, а вот стену мы в первоначальный вид привести так и не смогли. Первый алкогольный опыт. Все свое детство я была ярой противницей алкогольных напитков. В шестнадцать лет я всерьез утверждала: «На моей свадьбе не будет выпивки». Девчонки смеялись, утверждая, что в таком случае на ней и гостей не будет. Я же горячилась, спорила и доказывала, что друзья у меня будут не пьющие. На всех вечеринках я упорно отказывалась даже от самой крошечной рюмки спиртного. Мне приходилось выдерживать неугомонный натиск нетрезвых людей, которые настойчиво уговаривали меня выпить. И хотя я стойко держалась и отклоняла все предложения, но все же меня очень интересовало, почему люди пьют? Что они находят в этих горьких, совершенно невкусных напитках, и вообще, что люди ощущают в разных стадиях алкогольного опьянения. Оказавшись вне дома, где не было строгого ока моего отца, я решила провести эксперимент, о чем тут же объявила своим ближайшим подружкам. Я решила, наконец, узнать ответ на давно мучавший меня вопрос: «Почему люди пьют?». В этот день к Леночке приехал ее друг, даже, можно сказать, бойфренд, по имени Саша. Он то и организовал лабораторные испытания: сбегал в магазин, купил на редкость мерзопакостный портвейн, в бутылке с народным названием «Огнетушитель», пронес его в общежитие, усадил меня за стол и разлил по стаканам, гадко пахнущий, мутный напиток темно-фиолетового цвета. Один вид этой дряни вызывал у меня рвотный спазм, а необходимость вливать его внутрь приводила в ужас. Сашка со смехом уговаривал попробовать вино, обещая вечное блаженство. Меня же передергивало от отвращения, но раз решила, значит решила. Глубоко вздохнув, я, наконец, стала крупными глотками пить приторную сладко-горькую мерзость под названием «Рубин», потихоньку сползая со стула. Санька тоже себе налил для компании с пол стакана, но больше потреблять не стал, а все семьсот миллилитров заставил выпить меня, причем в довольно высоком темпе. Вскоре я заметила изменения в моем душевном состоянии. Любого человека, чтобы хорошо узнать, необходимо, как следует напоить. Я оказалась добродушной, но чрезмерно навязчивой. Отношение Саньки и Леночки меня умиляли и приводили в восторг. Я села рядом, уставилась на них с блаженной улыбкой и начала приговаривать заплетающимся языком: Леночка, Сашечка, любите друг друга, вы такие хорошие, вы такие красивые, не обижайте друг друга… Ирочка, деточка ложись уже спать. Нет, мне так хорошо, я с вами посижу. Я продолжала нести несусветную чушь. Весь мир вокруг казался прекрасным, в душе разлилось блаженство, я готова была петь песни, любить и целовать каждого встречного, наслаждаться жизнью. В этот момент в комнату вошла Люська, и вся моя нерастраченная нежность вылилась на ее несчастную голову в прямом и переносном смысле. Я заключила ее в крепкие дружеские объятия прямо вместе со шторкой. Вероятно, от избытка чувств, я закачалась. Люся мужественно попыталась меня удержать, но не сумела. Так мы и грохнулись, втроем, на пол: я, Люся и шторка, а через пару секунд, следом полетела гардина, пребольно ударив мою подружку по голове. Выбираясь из-под завала Люся с болью в голосе возопила: Кто Карочку напоил? Она сама…, __ простонали Леночка с Сашей, покатываясь со смеху. Кара, ложись спать, – строго произнесла Люся. Я не хочу, мне и так хорошо. Надо, Кара, надо – ласково промолвила Люся, осторожно подпихивая к кровати. Я хоть спать и не хотела, но решила послушаться, и только я расположилась на кровати, как со мной начали твориться совершено странные вещи. Я вдруг явственно ощутила, как мои ноги, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, начали крутиться. Моя голова являлась центром, а все туловище, заканчивая ногами, нарезало вокруг нее круги. Ощущения при этом мне не понравились: вспомнились совсем забытые позывы, тазик у кровати и горечь во рту, поэтому, чтобы прервать вращение я резко села. Взгляд скользнул по противоположной стене, и я с ужасом обнаружила там двух пластмассовых девушек вместо одной. Сразу вспомнился анекдот про несколько лун в каждом ряду. Подобное поведение одного из основных органов чувств возмутило меня до глубины души. Я собрала в кулак всю свою до неприличия ослабшую силу воли, сконцентрировала взгляд на девицах и начала сближать изображения. Медленно и неохотно они двинулись навстречу друг другу. Резкость наводилась с трудом. Когда до воссоединения оставались считанные миллиметры, приложенное усилие стало максимальным. Я напряженно всматривалась в почти совместившиеся изображения, ожидая полного совпадения. Еще немного и, о, победа! От радости свершения задуманного я расслабилась, и тут же картинки разъехались вновь. Более того, все картинки дружно поплыли сверху вниз по дуге. В ответ на вопрос Лены с Люсей, чего это мне не спиться, я пожаловалась на неадекватное поведение девушек на стене, да и вообще, всех предметов в комнате. Кое-как они меня уложили, и хоть на следующий день я проснулась без головной боли, но желание повторить вчерашний эксперимент больше не возникало. Комиссия и окурки. Однажды к нам в комнату зашла комиссия во главе с председателем студ. совета. Мы почти всегда знали об ее приходе заранее. Вот и на этот раз комната блистала чистотой, мы чинно сидели вокруг стола и занимались, но один небольшой нюанс нарушал идиллию. Дело в том, что у нас по стенам висели картинки из журналов, в основном фото молодых красивых девушек. Однажды, в шутку, мы приклеили, зубной пастой, к губам одной из них, сигарету. И это так смешно смотрелось, что через несколько минут и ее подруги обзавелись таким же украшением. Вскоре мы привыкли к их виду и совсем не придали значения сему факту, в тот момент, когда к нам с проверкой нагрянула комиссия. Они сначала тоже ничего не заметили, и даже похвалили нас за чистоту и порядок, но кто-то случайно, бросил взгляд на стену, и наша комната содрогнулась от крика: Это что такое? Убрать немедленно! Я тут же отклеила сигареты и, не долго думая, машинально, на глазах у всей комиссии, выкинула в окно. В комнате воцарилась гнетущая тишина. И мы __ ее обитатели, и члены комиссии, какое-то время пребывали в шоке. Затем, голоса у всех прорезались одновременно. Председатель студенческого совета, захлёбываясь слюной, орал, что с этого дня наша комната находится в черном списке, и что после поступления в ВУЗ, место в общежитии нам не светит, и что такие беспардонные абитуриентки вряд ли вообще когда-нибудь станут студентками. Остальные члены комиссии яростно стыдили меня за несознательность, обещая всяческие неприятности на мою бедную голову. Я же, стараясь перекричать всех остальных, упрямо доказывала собственную невиновность, оправдывая неприличный поступок испугом и растерянностью. Наконец, члены комиссии, вдоволь наоравшись, покинули нашу комнату, потребовав напоследок, вымести всю площадку перед общежитием, поставив при этом обязательное условие. Я должна это сделать при свете дня, на глазах у студентов, чтоб другим не повадно было. Девчонки только и вымолвили: «Ну, ты даешь!», __ и закатились звонким, задорным, заливистым хохотом. Я, подметать и не собиралась: все равно обещали лишить места в общежитии, так зачем напрягаться? Но после зачисления в институт мне ужасно повезло: т.к. я числилась проживающей в комнате для занятий, а мои тихо мирные соседки в черный список буйных абитуриенток не попали, то и мне спокойно предоставили койко-место. Встретив меня, как-то в коридоре, председатель совета, до тошноты правильный и политически грамотный, тов. Таскин, со злостью прошипел: Проскользнула все-таки, ну, смотри, мы за тобой теперь особо следить будем. На здоровье…, __ ответила я, твердо решив, что больше им повода не представлю. Отдельно надо рассказать, как мы закусывали, когда появлялся повод выпить. Обычно готовилось коронное макаронное блюдо – макароны с томатным соусом. Сковородка ставилась на стол, надежно накрытая крышкой. По не писаному закону макароны освобождались из заточения на несколько секунд после каждой выпитой рюмки и тут же закрывались обратно. Все успевали по разу нацепить их на вилку и отдыхали до следующего тоста. Не удивительно, т.к., как правило, одной сковородки хватало на шестнадцать человек. Без такой экономии или кто-то останется без еды, или закусывать через раз придется. В то время в Омске большинство продуктов находились в глубоком дефиците. В магазинах годами не бывало мяса в свободной продаже, я постепенно забывала вкус сосисок и сарделек. У прилавков шел смертный бой за обладание синей курицей. За картошкой нам приходилось ездить в центр – час на трамвае и никаких гарантий. Да и что такое 5 кг картошки на комнату из четырех человек и трех сменных гостей. Все сметали в два дня. Картошка, вообще, считалась блюдом особым – редким, любимым, почти забытым. И только дни массовой уборки на колхозных полях становились праздником жизни и картофельной вакханалии. А чего стоит разобранная за одну ночь юными полиграфистами телега мелкой, проросшей, вялой семенной картошки, приготовленной рачительным хозяином к посадке. Кто-то один, возвращаясь ночным переулком в общагу, наткнулся на телегу и через пол часа три сиротливые картофелины грустно перекатывались по пустому дну. Один вопрос – добыча продуктов. Второй – их сохранность во время их приготовления. Не то чтобы они так быстро портились, нет, но имели особенность исчезать, как только отвернешься. Вот спокойно варится мясо в кастрюльке, ты вышел за солью, НА МИНУТУ!!!, и у тебя остался только бульон. И бесполезно бегать по комнатам, принюхиваться, пытаясь по запаху определить в какую из них упорхнул кусок говядины. Жесткий, полусырой, он давно покоится в желудке у вечно голодного, а поэтому и беспринципного студента мужеского пола. Девчонки продуктовым разбоем не грешили. Но они как часовые, стояли над кипящей едой, не сводя с нее глаз и не отвлекаясь на разговоры, если хотели уберечь от посягательств обед или ужин.