Дни летели за днями, и жизнь Анны вошла в свое русло. Просыпаясь на рассвете, она на цыпочках спускалась на первый этаж, где Бесси и приглашенные ей в помощь женщины занимались уборкой.
Неожиданная свадьба старшей дочери заставила Томаса обратить внимание на то, что годами приходило в полную негодность. Поместье, казавшееся прежде заброшенным, теперь наполнилось голосами и стуком строительных работ. За короткий срок было необходимо выполнить колоссальную работу, и большую часть дня Томас кружил по дому и его окрестностям, подгоняя слуг. Проще было бы провести свадьбу в другом имении, но если Болейн не любил что-то больше, чем тратить деньги, то это переезды. Лишь государственная служба и звонкая монета могли снять его раздражение от бесконечных поездок в Лондон.
К счастью для Анны, ремонт Хивера еще не затронул домашнюю часовенку и, миновав анфиладу комнат, она скрывалась от всего мира за тяжелой дверью. Лишь здесь и в своей комнате она могла снять ту маску, которую приходилось носить в присутствии отца и Джорджа.
Как много бы она отдала за то, чтобы они сейчас были при дворе, как до ее возвращения домой. Скучающий без своего венценосного друга Джордж и сварливый сверх меры отец, казалось, делали все возможное, чтобы оставить жизнь Анны и леди Элизабет. Не стесняясь родных, брат приводил в свою комнату шл*х и деревенских мальчиков, и их смех, стоны и визги не давали Анне выспаться. С того дня, как она очутилась в стенах родного дома, не было ни одной спокойной ночи. Леди Элизабет делала вид, что ничего не замечает, а Томас не упускал возможности отпустить в адрес сына очередную похабную шуточку.
Отчего-то наутро раскаяние терзало не Джорджа, а Анну, и девушка спешила помолиться, снова и снова прося Бога защитить ее от греха и простить отца и брата. Проведя пару часов в молитве, она отправлялась на прогулку в сад.
Вот и теперь Анна спешила исполнить привычный ритуал, скрывшись в часовне от всего мира. Тяжелая портьера, обивающая дверь, заглушала все звуки, а потому Анна была совершенно не готова увидеть ту картину, что представилась ее глазам.
Обнаженная дородная блондинка на четвереньках стояла под распятием. Лицо ее было искажено мукой удовольствия, она громко стонала, когда Джордж с остервенением вколачивался в нее. Лицо брата раскраснелось и блестело от пота. Одной рукой он обхватил полные бедра женщины, другая же запуталась в ее волосах. При каждом толчке, ее голова запрокидывалась к белоснежному своду.
Анна замерла, ошарашенная гнусным святотатством. В мгновение она забыла, что значит дышать, задохнувшись в ужасе от поступка брата. Рука ее не могла отыскать ручку двери и прежде, чем та распахнулась, локоть ее задел бронзовый подсвечник, который с грохотом покатился по полу.
Любовники вздрогнули. В глазах Джорджа, прежде затуманенных страстью, появилось осмысленное выражение. Губы его изогнулись в насмешливой улыбке, когда он вышел из любовницы, поднявшись, чтобы поприветствовать сестру.
- О чем ты думал, Джордж?! - Анна подняла глаза к потолку, боясь хоть на мгновение перевести взгляд на брата.
- Отчего Мэри можно, а мне нет? - точно обиженный ребенок произнес он. - К тому же не ты ли накануне жаловалась матушке, что не можешь спать по ночам? Я жертвую собой, сестра, чтобы порадовать тебя.
- Ты омерзителен! - глаза девушки вспыхнули опасным огнем. Никогда в своей жизни она не испытывала подобного гнева. Безмятежный вид Джорджа, его мягкая улыбка разъярили ее еще сильнее.
- Как твое имя? - бросила она девушке, которая пыталась скрыть свою наготу, прижав к груди юбку платья.
- Джоанна, леди Болейн, - со слезами в голосе пробормотала она, так же старательно отводя взгляд, как музее Анна.
- Я не желаю более видеть тебя в этом доме, - от злости голос Анны звенел. Невероятными усилиями ей удавалось не срываться на крик. - Ты вернешься в родной дом и заявишь своим родным о желании удалиться в монастырь, чтобы замолить грехи.
- Но, леди Болейн! - в ее глазах плескался ужас.
- Если в ближайшие дни до меня не дойдет новость о том, что ты покинула деревню, я предам огласке не только то, что случилось, но и где это случилось. А ты знаешь, что тебя ждет в таком случае.
- Анна! - это уже Джордж не выдержал. - Ну прекрати же ты! Подумаешь, переспали. У меня были сотни женщин.
- Это изменится, - холодно парировала она. - Джоанна не скроет от подруг, что бывает с теми, кто предается греху в объятиях Джорджа Болейна, - она вновь повернулась к заплаканной девушке. - Покинь этот дом до того, как обнаружится твое присутствие. И молись об искуплении.
Развернувшись на каблуках, она быстрым шагом вышла из часовни. После всего увиденного мысль о том, чтобы когда-нибудь вновь прийти сюда для молитвы, казалась ей отвратительной. В одно утро Джордж не только в очередной раз разбил ее сердце, он лишил сестру главной радости в жизни, встал между ней и Богом. Огромным усилием воли Анна удерживалась от бега, заставляя идти себя так, словно ничего не случилось.
Лишь выйдя на деревенскую дорогу, она остановилась, скрытая от любопытствующих взгляд густыми кронами деревьев. Сердце в ее груди колотилось так сильно, точно душа пыталась как можно быстрее покинуть тело, унестись прочь из этого пропитанного пороком места. Даже во Франции никто не посмел бы осквернить дом Божий. Как бы ей сейчас хотелось вновь оказаться в Париже, в счастливом неведении о распутстве своей семьи.
Опустившись в мокрую от росы траву, девушка вымученно откинулась на сырой ствол дуба и закрыла глаза. Словно язычница она принялась молиться под сенью деревьев, произнося слова молитвы, которую сама же придумала, будучи ребенком. Слова, которые были известны лишь ей и Богу, тайной, существующей лишь между ними.
Ее тоненькие пальцы сжали очередную яшмовую бусину, когда до Анны донесся звук приближающегося всадника. Прервавшись на полуслове, она открыла глаза, тотчас сомкнув их вновь, ослепленная ярким светом поднявшегося из-за горизонта солнца.
Ей понадобилось с десяток секунд, чтобы к нему привыкнуть и различить во всаднике Джона, сына священника, которому была оказана высокая честь приносить письма в дом лорда Болейна.
Несмотря на положение своего отца, мальчишка рос невероятным сорванцом, умудряясь то и дело попадать в очередную неприятность или быть замеченным в шалости. В памяти Анны все еще была свежа недавняя история, когда Джон и двое его товарищей устроили битву на кабанах, которых выловили в лесу к свадьбе Мэри. Лишь по счастливому стечению обстоятельств, в лице отца Якова и кузнеца, никто не пострадал.
- Леди Анна! Леди Анна! - Джон помахал ей рукой. Его непослушные рыжие вихры торчали в разные стороны, а пуговицы были неправильно застегнуты. Он спрыгнул с коня и подбежал к ней, неловко поклонившись. При виде этого неуклюжего приветствия, Анна не смогла не рассмеяться. Джон в ответ растянул губы в широкой щербатой улыбке.
- Я письмо вам привез от лорда Батлера, - он запустил руку за пазуху и вытащил порядком помятое письмо, бросив на девушку виноватый взгляд. Но Анна этого даже не заметила.
Забыв о мальчике, она вновь опустилась в траву и сломала печать. Прошло больше недели с того дня, когда она впервые ответила на послание Батлера. Как много слов ей хотелось бы в нем изменить, как много было сказано пустого, и сколько важного она скрыла от него. Глубоко вздохнув, она углубилась в чтение.
Моя дорогая Анна!
Если бы вы только знали, какую радость мне доставило ваше письмо. Словно мальчишка, я снова и снова перечитывал его, каждый раз обнаруживая что-то новое.
Меня удивила и обрадовала новость о свадьбе вашей сестры. С одной стороны я счастлив оттого, что теперь мы можем приблизить день нашей свадьбы, не нарушив правила, по которому следовало бы оттягивать брак до того дня, когда леди Мэри обретет супруга. С другой меня немало удивила поспешность этого события. Герцог Норфолк ни словом не обмолвился об этом радостном событии. Уверен, что причиной подобной стремительности является нетерпение любящих сердец, а потому безмерно рад счастью вашей сестры. Надеюсь, мне в скором времени снова доведется воспользоваться гостеприимством вашего дома и познакомиться с ней. Если бы вы только знали, как часто я думаю о встрече с вами.
Но прежде чем это произойдет, мне необходимо уладить свои дела при дворе и привести в порядок поместье, в котором я надеюсь поселиться с вами. Оно расположено на вершине высокого холма, и кажется, будто весь мир простирается под ним. Это удивительное по своей красоте место. Рядом протекает широкая река, которая теряется в густом лесу. Этот лес любимое место для охоты короля Якова.
Но не думайте, что я пытаюсь спрятать вас от всего мира в далекой от столицы глуши. Дорога через лес ведет в небольшой городок, который, как мне кажется, вы найдете очаровательным. В нем находится прекрасная церковь, построенная тремя веками раньше, а весной проходит ярмарка шерсти, отчего в город стекается масса народа. Празднество длится три недели, и едва ли хоть кто-то в это время может заскучать.
Мне так много хочется вам рассказать, но едва ли я смогу изложить хотя бы половину из этого на бумаге. Лучше вы сами все увидите. С нетерпением жду нашей новой встречи и молюсь о вашем благополучии.
Ваш преданный слуга Джеймс, лорд Батлер.
Все то время, что Анна читала письмо, улыбка не покидала ее лицо. Тревоги покинули ее, и сердце трепетало точно пташка. Сложив письмо, она спрятала его в лифе платья и повернулась в сторону дома, горя желанием поделиться новостью с матерью, но воспоминание о выходке Джорджа развеяло ее намерение. Вместо этого она направилась в деревню.
Старая церковь была такой же бедной, как и люди живущие здесь. Отец был плохим сюзереном и люди порой месяцами жили впроголодь лишь потому, что амбиции Томаса были для него куда важнее жизни других.
Забота о них легла на плечи матери, которой едва ли не на коленях приходилось вымаливать деньги у супруга, который давал Джорджу на карты больше, чем годовое содержание своих вассалов.
И, тем не менее, люди, заметив Анну, тепло приветствовали ее на всем протяжении дороги к церкви. Утренняя служба уже закончилась, и в сумрачном маленьком помещении было тихо и безлюдно.
- Леди Болейн, - отец Яков появился так неожиданно, что Анна вздрогнула всем телом. - Прошу прощения, что напугал вас.
- Не стоит, - девушка с удивление разглядывала его. Несмотря на то, что она провела в родном доме три недели, ей еще ни разу не доводилось встречаться с прелатом, и теперь Анна была невероятно удивлена, обнаружив, что отец Яков лишь немногим старше ее самой. От матери она знала о смерти прежнего святого отца и назначении леди Болейн нового, но ни на мгновение у нее не появилась мысль, что он может быть настолько молод.
- Я хотела бы исповедаться, святой отец.
- Мы здесь одни, леди Болейн, а потому вы можете не бояться, что нас потревожат, - он указал ей на лавку и Анна послушно опустилась.
- Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Я стала свидетельницей великого греха, но не могу рассказать о нем. Мне противна сама мысль о том, что кто-то может узнать о произошедшем. Я попыталась наставить людей на путь истинный, заставить их раскаяться.
- Никто не может заставить человека осознать свой грех всей душой или же искупить его за другого. Между Богом и человеком не может стоять другой человек.
- Но... - Анна запнулась. - А как же тогда прелаты?
- Мы лишь напоминаем людям о Его воле и слове, помогаем вернуться на путь, пройти который каждый должен сам.
- Вы говорите, как лютеранин.
- Не только лютеране считают так же. Ученики Христа несли его слово, наш удел такой же.
- Я все время нахожусь в окружении греха. Мне сложно, невероятно сложно, сохранять милосердие и терпимость в сердце. Быть покорной и вместе с тем противостоять.
- Тогда обращался к Богу в минуты слабости и отчаяния. Тот, кто Его ищет, всегда находит помощь. Если твое сердце рвется к Нему, то никто не сможет повергнуть тебя. Так что мы смело говорим: Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек? - он улыбнулся и эта улыбка лучше, чем любые слова успокоили сердце Анны.
- Но что, если закрывая глаза на грехи других, я совершаю сама грех?
- Слушайся голоса сердца, проси наставления Бога, и оставайся верной Его заветам. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее , – отец Яков поднялся, и возложил руки на ее лоб, точно желая вобрать в себя все беспокойство, что терзало мысли Анна. - Я отпускаю твои грехи. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
- Аминь, - прошептала девушка. - Позволите ли вы посещать мне утренние службы? Не смутит ли людей мое присутствие?
- Мы будем рады вам, леди Болейн, - просто ответил отец Яков.
Выйдя из стен церкви, Анна остановилась у колодца, не зная, чем себя теперь занять. В дом возвращаться совершенно не хотелось, к тому же с появлением помощниц, работы для нее не стало никакой, чего не случалось с Анной ни при голландском, ни при французском дворе. Новое платье ей не требовалось - тех, что она привезла из Франции, хватило бы на не несколько лет.
- Леди Болейн? - она едва расслышала тоненький голосок, так тихо он прозвучал. Анна оглянулась, не понимая, откуда он донесся и лишь случайно заметила крошечную фигуру девочки, затаившейся за стеной одного из домов.
- Здравствуй, - так же тихо прошептала она.
- Леди Болейн, не могли бы вы сорвать для меня эту траву?
- Эту? - изумилась Анна. Никогда в своей жизни она не слышала более странной просьбы. Девочка кивнула, и Анна наклонилась, срывая зеленую веточку. Подойдя к ребенку, она с ужасом увидела, что подол платья девочки разодран, а на ноге кровоточит глубокая рана.
- Спасибо, - ничем не выдавая свою боль, поблагодарила малышка, откидывая со лба светлые волосы. - Матушка говорила, что все наши госпожи добрые и всегда помогут, - она разжала ладонь Анны, которая она все еще сжимала, не в силах оторвать взгляда от раны. Ее крохотные пальчики умело растерли листья так, что на коже выступил зеленый сок. Увидев это, девочка цокнула языком, сорвала листья цветущего розовыми цветами растения, растерла их и обе горсти прижала к ноге.
- Что ты делаешь? - изумилась Анна.
- Это окопник и хвощ. Они раны заживляют. Жаль, кипятка нет. Меня мама научила.
- Твоя мать ведьма? - Анна отпрянула назад и тут же покраснела, смущенная собственной реакцией.
- Многие ее так называют, но она спасла жизнь отца Якова и вашей матушки. А сын старого Грегора? Его уже за мертвого считала, а мама спасла. Она не ведьма, она травы знает. Можете у отца Якова спросить.
- Конечно, - тихо произнесла девушка. Во Франции тех, кого только подозревали в колдовстве, не щадили. Раз в месяц Франциск устраивал показательные казни на центральной площади, куда приглашался весь двор и горожане. От смрада сожженных тел вся одежда пахла еще несколько недель, наполняя помещения замка отвратительным запахом смерти, а крики умирающих в мучениях ведьм еще несколько дней стояли в ушах Анны.
Франциск, возжелав славы не меньшей, чем достигли в проклятой Испании Изабелла и Фернандо, начал охоту на ведьм. Отвергая все испанское, он избегал слова "Инквизиция", однако его политика наказаний была куда жестче, чем можно было себе представить. Воров, мошенников, любого, кто подозревался в преступлении, подвергали таким мучениям, что практически за любым проступком следовала смертная казнь.
Боязнь ведьм в Анне была столь же сильна, как и ужас, который она неизменно чувствовала, присутствуя на казнях. Не было ничего более отвратительного в этом мире, чем люди, лишающие жизни других. Руки королей не знают крови – они чисты в глазах народа и двора, но души их пропитались ею насквозь, кровоточат, не в силах никогда смыть смертельный грех с себя, искупить его добрыми намерениями, которыми они прикрываются, творя истинное зло.
Не найдя больше слов, Анна вновь изобразила на лице улыбку и, повернувшись на каблуках, направилась прочь от колодца, ощущая на себе пристальный взгляд девочки. Лишь огромным усилием воли она заставила себя идти вперед, не оборачиваясь.
Этот день явно был вызовом ее вере - грязная выходка Джорджа, молитва в лесу, разговор с отцом Яковом, ведьма. Она не подастся искушениям, не позволит себе задуматься над произошедшем. Завтра солнце снова поднимется над горизонтом, принося новый день. И она, Анна, как обычно спустится из своей комнаты, чтобы предаться молитве в домашней часовне. Никто не встанет между ней с Богом. Ни Джордж, ни отец Яков. Это главное, что теперь есть в ее жизни. Невзирая ни на что, видеть Его перед собой, ни на секунду не отводя взгляда.
Мать и отец были настолько заняты приготовлениями, что не заметили возвращения дочери домой, и Анна вздохнула с облегчением. Ей совершенно не хотелось ни с кем разговаривать.
Поднимаясь в свою комнату, она думала, ни стоит ли снова лечь в кровать, сославшись на недомогание, оставляя это утро позади, но присутствие в комнате Джорджа разрушило эти планы.
- Что ты здесь делаешь? - Анна остановилась у дверей, не желая даже находиться рядом с братом.
- Ну, прекрати, - Джордж поднялся со стула и подошел к сестре. Она казалась ему крохотной птичкой, чей внимательный взгляд черных глаз ни на мгновение не отпускал его из своего плена. - Мне действительно жаль, что ты это увидела, - он коснулся ее руки, но девушка отдернула ее. - Анна! Неужели ты лишишь меня своей любви из-за глупой выходки?
- Выходки? - она всплеснула руками и вошла в комнату, закрывая за собой дверь. - Ты предавался плотским утехам в часовне!
- Я же не знал, что ты придешь! - красивое лицо юноши покраснело.
- Джордж! Как ты только не понимаешь? Это же дом Божий!
- А ты хотела бы, чтобы я тр*хал ее в конюшне?! Я наследник Болейнов! Я мужчина и у меня есть желания, - он держал ее локоть так крепко, что Анна не могла вырваться. - Я буду делать то, что хочу. И скажи спасибо, что я ушел из своей комнаты. Из-за тебя, между прочим! Но больше не стану. Этот дом принадлежит мне и отцу. Ты никто. Твое дело молчать и быть послушной.
- Скоро я уеду отсюда! - прошипела Анна. - Я надеюсь, что никогда больше тебя не увижу.
- Это легко устроить! - он стремительно повернулся и вышел из комнаты.
Анна не успела еще ничего понять, когда услышала звук защелкивающегося замка, а следом за ним звон ключей, удаляющийся вместе с шагами Джорджа.
В изнеможении Анна рухнула на кровать. Никогда в своей жизни она не чувствовала себя столь паршиво. А что еще ждет ее впереди? Для чего она пришла в этот мир, что уготовано ей судьбой? Неужели никогда она не будет счастливой?
Как же отчаянно она нуждалась в любви. Как же сильно истосковалось ее сердце по доброте. А что, если она никогда не познает их? Что, если люди будут ее ненавидеть за то, что она Болейн? Уж лучше тогда и вовсе не жить.
Дорогой мой друг.
Мне очень понравилось ваше прошлое письмо. Вы так красочно описывали наш будущий дом, что мне на мгновение показалось, что я уже стою рядом с вами на вершине холма, а прохладные ветры развивают волосы за моей спиной.
Не выразить словами, как страстно мне захотелось сесть в экипаж и помчаться навстречу вам, навстречу нашему будущему. С удивлением я обнаружила, что не чувствую себя в Англии, как дома. Я точно путник, остановившийся на постоялом дворе перед продолжением дороги.
Что бы я ни делала, мысли мои только о вас и Ирландии. Идя сегодня из церкви домой, я вдыхала горький аромат пустоши и думала, пахнут ли поля Ирландии так же, или воздух наполнен запахом меда? А еще я пыталась представить себе горы, но это мне плохо удается - поверите ли, но я никогда прежде их не видела.
Со смущением должна заметить, что не только поля и горы занимают меня. Я молюсь о вас Богу и надеюсь, что он внемлет моим словам. Джеймс, ведь теперь я могу называть вас по имени?, вы ничего не говорите о себе.
Прошу, скажите мне, как ваше здоровье? Наверное, вы сильно устали. Как бы сильно я хотела, чтобы вы смогли приехать на свадьбу Мэри, однако понимаю, что это невозможно.
В следующем письме я непременно расскажу вам, как все прошло. Пишите мне, только ваши письма утешают мое сердце.
С наилучшими пожеланиями,
Анна.
- Отчего ты прячешься в темноте? - звонкий голос прозвучал над ухом Анны так неожиданно, что она вздрогнула, едва не сбив со стола чернильницу.
- Мэри! - улыбка осветила ее лицо, превращая Анну в красавицу. Она поспешно поднялась со стула и бросилась в объятия белокурой сестрицы.
- Как же ты изменилась! - Мэри отстранилась, окидывая Анну взглядом. - Такая взрослая, такая красивая!
Удивительная насмешка судьбы - в то время, когда ангелоподобные Джордж и Мэри повергли королевский двор своим непристойным поведением, Анна, которую за глаза француженки называли ведьмой, была образцом кротости и смирения. Вот и теперь, глядя на сестру, Анна не могла поверить, что эта крошечное существо, казавшееся ребенком, может носить под сердцем бастарда короля.
Мэри была еще ниже младшей сестры. Она была невероятно худенькой с узкими бедрами и крошечной грудью. Волосы ее, как и у матери, золотыми колечками спускались ниже поясницы, огромные голубые глаза взирали на мир с удивленным выражением, а пухлые маленькие губки были яркими, как брусника. Глядя на этого ангела, было невозможно представить, какую славу она сыскала при дворе, и что творили с королями эти самые пухлые губки.
- Я так рада вернуться! - звонким голоском продолжала она, точно маленький ураган носясь по комнате. Ее интересовало буквально все - от вида из окна до платьев Анны, лежащих в бельевых ящиках. - Дом так сильно изменился! Ох, кстати, забыла поздравить тебя. Говорят, Батлер выдающийся любовник, и главное его сокровище всегда при нем.
- Мэри! - Анна невольно рассмеялась.
- Не станешь ведь ты мне говорить, что не думала о подобных вещах? Помнишь короля Людовика? Меня до сих пор воротит при воспоминании о его сморщенном стручке. Ох, не красней! Я же забыла, что ты у нас все еще девица. Ведь ты же устояла перед очарованием Батлера? Наверняка.
- Кэри знает, что ты приехала сюда? - перевела разговор Анна, чувствуя, как щеки ее становятся все горячее.
- Знает, - небрежно бросила Мэри. - Родители уже приготовили для него комнату, так что, если надумает приехать заранее, ему будет где спать.
- А ты?
- Я буду с тобой. Гарри запретил Уильяму спать со мной. Пока я фаворитка короля, я принадлежу только ему.
- Расскажи мне про Генриха, - жарко попросила Анна. - Какой он?
- Он большой добряк. Он ласковый, обходительный. Он добр ко мне и очень щедр. Но если выпьет, превращается в зверя. В такие моменты от него лучше держаться подальше. Поначалу мне нередко от него доставалось. Один раз, я два дня кровоточила, но он всегда раскаивается. Когда он избил меня, мы на целую неделю уехали из Лондона в Гринвич, где я жила, точно его супруга, а когда он меня изнасиловал, то подарил фамильные рубины Тюдоров, представляешь?
- Не представляю, - честно призналась младшая сестра. В самом деле, у нее в уме не укладывалось как, страстно любя человека, можно приносить ему страдания. Но даже не поведение короля привело ее в ужас, то, с каким смехом говорила о побоях и насилии Мэри, было невыносимым. Анна уже пожалела о том, что завела эту тему.
Как же прав Джеймс в своем желании удалиться от двора настолько, насколько это позволяет его положение. В сельской глуши их дети будут защищены от всей порочности и вседозволенности двора. Казалось, в мире не осталось такого злодеяния, которое могло бы шокировать аристократию. Скорее доброта и набожность приводили их в изумление и непонимание, заставляя искать двойное дно. Не оттого ли Франциск сжег на костре девочку-травницу спасшую от гибели его коня и не попросившую ничего в обмен.
- Анна, ты меня вообще слышишь?
- Прости. Ты что-то спросила?
- Отчего Джордж в таком скверном настроении?
- Ох, - Анна на секунду задумалась, не зная, стоит ли посвящать во все старшую сестру, но, возможно, Мэри сможет повлиять на брата. Немного поколебавшись, она все же решилась. - Я застукала их с деревенской девчонкой совокупляющимися на полу в часовне.
- Правда? - глаза Мэри заблестели так, словно она закапала их беленой. - И насколько мужественен наш брат?
- Мэри! - изумлению Анны не было границ, впрочем, как и возмущению. Она не понимала, как Мэри вообще посмела подумать о Джордже как о мужчине. - Это все, что ты можешь сказать?
- Сестрица, в каком мире ты живешь? Это совершенно нормально, что у Джорджа есть потребности в женщине, и он их удовлетворяет.
- Но не в часовне!
- Это всего лишь помещение, - отмахнулась Мэри, не разделяя ее обеспокоенности. - Мы с Гарри...
- Я знаю.
- Новости так быстро разнеслись? - щеки Мэри разрумянились, а на лице появилась нежная улыбка. - Я не могу отказать ему, какими бы изощренными не были бы его желания. Мы похожи - нас любят за то, кем мы являемся при дворе - королем, фавориткой. Но будь мы другими, нами побрезговали бы. Мне двадцать один, а я выгляжу как ребенок. А Гарри...
Он точно горностай с ног до головы покрыт рыжей шестью. Она такая густая на груди и между ног, что я не могу различить кожу. Он не верит, что кто-то может его любить не за титул. Гарри специально не делает ничего, чтобы избавиться от своей особенности - стоит ему раздеться в компании очередной дурочки на роль фаворитки, ему все становится понятно по ее взгляду.
То, как я касаюсь его груди, кладу на нее голову, зарываюсь пальцами в этой шерсти - куда сильнее убеждают Гарри в моих чувствах к нему, чем громкие обещания любви и клятвы. Потому он не отпускает меня ни на ночь, не в силах насытиться нашей близостью. Сколько бы времени ни прошло, Гарри всегда будет думать, что каждая ночь может стать для нас последней.
Анна, если бы ты только знала, как он радовался, узнав, что я жду ребенка. Точнее сперва обрадовался, - лицо ее помрачнело. - Уолси, эта обезьяна в кардинальском облачении снова и снова шептал Гарри, что я была неверна ему, точно так же проявляя свои таланты с каждым, кто готов заплатить.
Гарри давно говорил о необходимости второго брака. Он обещал мне, что сошлет Каталину в монастырь, где она будет жить, как и прежде, не зная ни в чем отказа, и женится на мне. И если бы ни этот червяк... - ее крохотные ручки сжались в кулачки. - Уолси знает, что делает - Уильям Кэри действительно похож на Гарри. Уолси посеял сомнение, а когда ребенок родится, в его рыжих волосах и крупных чертах Гарри увидит не себя, а Кэри, потому что будет опасаться их увидеть.
Но я еще вернусь ко двору, Анна, вот увидишь. Пройдут века, и называя имя Генриха Восьмого, люди будут добавлять - леди Болейн. Клянусь тебе! - она внезапно осеклась, точно лишившись сил, и тяжело опустилась на краешек кровати. - Мы все лишь марионетки в руках провидения. И я. И ты.
- Возможно, - миролюбиво согласилась Анна, присаживаясь рядом с сестрой и обхватывая ее за плечи. - Но, возможно, наши браки все изменят. Джордж говорит, что Кэри добросердечен и покладист, а с Джеймсом...
- Так значит, отец все же решил выдать тебя замуж за этого ирландца? - Мэри уставилась на Анну, а затем громко расхохоталась. - Ох, отец!
- О чем ты говоришь? - в конец растерялась девушка.
- А то, что отец решил прибрать к рукам ирландские владения и титулы, обойдя Батлеров. Закон Англии на их стороне, интересы двора - на его. Вот Уолси и придумал этот ход с женитьбой. Это был единственный способ избежать мятежа и, как следствие, возобновления войны. Я же говорила, Уолси не оставит никого в покое. Он не успокоится, пока не погубит каждого. Впрочем, правды ради, нужно сказать, что впервые заговорил о браке все же не он, а наш дражайший дядюшка Норфолк, хранитель Ирландии!
- Мэри, не говори мне, что наш с Джеймсом брак всего лишь политически ход.
- Моя дражайшая сестрица, нравится тебе это или нет, но твое замужество обсуждалось на самом высоком уровне, точно ты родня Его Величества. Сам Генрих поставил точку. Счастливая. А мне сосватали первого попавшегося. Еще одна насмешка судьбы - мой ребенок, будучи рожденным от Гарри, станет никем, а твой унаследует титул графа Ормонда, лишь появившись на свет, - она поднялась с кровати, бросая на Анну задумчивый взгляд. - Кто знает, чего еще ожидать.
Глядя ей вслед, Анна безуспешно пыталась разобраться в природе охвативших ее чувств. Разумеется, никто не думал о ней самой, заключая договор о браке, и это ранило нежное сердце девушки, но, с другой, их с Джеймсом брак был настолько важен для Англии, что о нем совещались высшие представители власти.
Джеймс красив, добр, умен. И он действительно успел завоевать ее расположение и привязанность. Любая была бы рада стать его женой, а сейчас этот брак позволит уберечь сотни жизней. Заложив непослушные пряди за уши, Анна вновь обмакнула перо в чернильницу.
Мне стали известны причины, заключаемого между нами брака, и теперь я смущена. Отчего вы мне не рассказали всей правды? Думали, что я не пойму и не приму вашу сторону в желании сохранить мир в Ирландии?
Если это так, то мне очень горько. Спешу вас заверить, что рядом с ценой человеческой жизни все остальное становится лишь пылью на дороге. Или же вам было больно осознавать, что мы дети двух соперников на титул и состояние графа Ормонда?
Милый мой друг, я вижу в своих воспоминаниях лишь того человека, что не побоялся последовать за вздорной девушкой, посмевшей оскорбить своим поведением герцога Норфолка, человека, что не прятался за этикетом, говоря лишь то, что велело сердце. Могу ли я не восхищаться вами? Могу ли после всего назвать вас своим врагом, соперником? Нет.
Я прошу более никогда ничего от меня не скрывать, делиться горестями и опасениями, позволить помочь вам, разделить вашу ношу. Не смотрите, что я хрупкая женщина - во мне течет ирландская кровь, а как вы говорили, мы народ дикий. Видите, я уже говорю "мы", будто покинула родные стены. Передайте от меня сердечный привет своим родным. Мне не терпится познакомиться с ними.
Еще раз перечитав письмо, Анна запечатала его и отнесла слугам, велев немедленно отправить в Шотландию. Она не ошиблась, подумав, что этот день испытывает ее веру на прочность. И она не утратит ее. Пусть истина неприглядна, Анна будет делать вид, что все происходит наилучшим образом. И будет делать это так хорошо, что сама поверит своей лжи.
©Энди Багира, 2014 г.
