Стоя на берегу маленькой бухты Sea Elephant Bay, хозяин необитаемого острова Гоф вспоминал.
Триста лет этот максимально удаленный от большой земли участок суши был его убежищем, его домом, его наградой за бесконечную, бессмертную жизнь.
Он уже не помнил, когда и где родился, не помнил песен матери и тени отца. Он давно оплакал все свои шестнадцать поколений потомков, перестал любить и ненавидеть кого-то. Он даже забыл своё имя.
Ещё сто лет назад на остров приплывали люди, но вот уже век, никого здесь не было. Самолёты отвели туристические потоки от желания исследовать, открывать новые земли, бросать вызов океану, жить без комфорта и телекамер.
Хозяин обитал этот остров, или, скорее, остров смог сделать мужчину обитаемым. Заставлял просыпаться по утрам, убирать Вселенную размером в 91 км², оберегать гнезда тристанских альбатросов от нашествия гигантских домовых мышей.
Раз в год Хозяин восходил на пик Эдинбурга, чтобы поговорить и спеть колыбельную недавно уснувшему вулкану. Мужчина наигрывал мелодию на дудуке. Она была бесконечной и грустной, как вся его жизнь, но именно эта мелодия возвращала ему память о его первом столетии, о его осознании собственного бессмертия, о радости открывающих перед ним возможностей и о горе вечных похорон близких, друзей, целых стран и даже цивилизаций.
В этот единственный день в году он плакал. Музыка лилась над его островом, над его пустынным океаном, над его временем.
Он вспоминал, как несколько раз «умирал» от чумы. Впервые это случилось в начале 13 века. Он держал на руках своего мёртвого третьего сына, а у его ног остывало тело его пятой и самой любимой жены. Он молил Бога, всех знакомых ему не понаслышке богов, забрать его, наконец прекратить бесконечность. Он опять закрывал глаза, последний раз выдыхал молитву. Но, как и всегда, открывал их вновь в другом месте, но в то же время, в том же веке.
Он знал лично всех художников, философов, полководцев. Но он никогда не достигал их славы, известности и богатства. Хозяин всегда был лишь подмастерьем гениев, восхищающимся свидетелем их успеха. Он знал почти наизусть «Божественную комедию» Данте и первый альбом Битлз. Он танцевал гопак и крутил нижний брейк. Он помнил дорогу к Храму гроба Господня, к настоящему, а не возведённому. Он знал этимологию каждого слова, любого языка и наречия.
Он так много знал, он столько всего видел, даже, кажется, любил кого-то. В чем Хозяин был абсолютно уверен — он страдал. Бесконечно страдал от того, что люди умирали, рождались, но не менялись. А он не рождался и не умирал, но каждый раз после того, как, казалось бы, закрывал глаза навсегда, он открывал их совсем другим человеком.
Мужчина начинал жить заново, помня о своих ошибках, о боли пережитой и не нанесенной, о недослушанных словах, и о недосказанном молчании, о лишних поцелуях и о неданных пощечинах. А люди не учились, они, переживая смертельную боль, продолжали жечь свое время кострами внутренней инквизиции.
Примерно через 3000 лет после рождения он понял, что изменить мир не в его силах — он может лишь учить: рассказывать о красоте, показывать истины, слушать зов сердца и зажигать искру божественной любви в маленьких людях.
Но однажды один ученик школы, где Хозяин работал учителем, ворвался в класс и расстрелял всех его маленьких вдохновлённых людей. Он помнил посекундно тот момент. Крик безумия, запах страха, липкость беспомощности, металлический вкус жестокости, потерю основ веры и равновесия надежды, и, наконец, бесконечно багровый цвет пустоты. Он закрыл глаза.
И открыл их уже здесь, на этом острове. Мир не заслуживал бессмертных людей.
Когда колыбельная заканчивалась, а его слезы иссыхали на год вперёд, он спускался с горы и засыпал в своей пещере.
Утром опять шёл чистить свою вселенную, бороться с мышами, защищать альбатросов, ловить креветок на ужин и собирать ягоды на завтрак, и ждать своего единственного друга.
Одинокого синего кита.
Через двести семьдесят лет после того, как Хозяин открыл глаза на этом острове, он отправился встречать миграцию тайфунников на мыс Penguin. Человек оборудовал птицам места гнездования, разложил угощения для маленьких гостей. И вдруг увидел, как альбатросы сорвались с соседних скал и чёрной тучей устремились в сторону Sea Elephant Bay. Мужчина сел в свою маленькую лодку и отправился к бухте.
Когда на утро он измотанный причалил к берегу, то увидел, что на побережье выбросило молодого синего кита. Кит еле дышал и больше не сражался за свою жизнь. Вернее, он совсем не сражался, это было осознанное желание морского гиганта, умереть здесь, на необитаемом острове Гоф.
Хозяин не мог этого позволить. Он стал бороться за время синего кита. Он поливал его водой, отгонял альбатросов, лечил правый плавник и учился общаться со своим новым большим другом.
Как оказалось, его синий кит был такой же удивительной, но менее редкой аномалией, как и Хозяин острова. Его голос звучал на другой частоте, чем у других китов. Никто не мог услышать его и понять.
Однажды кит отстал от своей семьи и потерялся в океане. Он захлёбывался в глубинах, звал мать, но никто не отвечал ему, хотя, может, он просто не слышал ответ. И в один из самых одиноких дней, кит решил навсегда покинуть океан, выйти на сушу, и, быть может, там найти новую семью или потерять жизнь.
Волны подхватили обессиленное тело кита и понесли к острову его последней надежды.
Синий кит лежал на берегу маленькой бухты необитаемого острова Гоф, его глаза закрылись, и он начал забывать жизнь...
Когда кит открыл глаза, рядом с ним в воде был человек с острова Гоф. Мужчина улыбался синему гиганту:
— Привет, дружок, ты выжил, — сказал Хозяин острова Гоф на частоте понятной только синему киту.
Представляю вам новую рубрику #творческая_среда, где я буду публиковать свои рассказы, повести, стихотворения. Надеюсь, вам будет интересно.
В комментариях можете предложить темы и жанры, которые вам было бы интересно читать на канале.
И, конечно, подписывайтесь.