На 23 февраля ходили люди по кладбищу. Проведывали своих близких. Много людей с самого утра. И он ходил — туда-сюда. Мимо меня несколько раз прошёл. В одном спортивном костюме красного цвета. И кроссовках для бега. Такие лёгкие, верх в дырочку. Ходил, что-то рассказывал прохожим, жестикулировал руками. Пьяный.
В часовню зашёл, так его оттуда выгнала моя знакомая — деньги просил на такси, говорил, что настоятель одного монастыря его брат, что может позвонить, справиться. А ей чего-то показалось, что настоятель умер. Она возьми и поставь свечку ему за упокой. А он оказывается живой. Вот грех ей теперь из-за него. А пьяного мужчину она выгнала. Зачем он там отирается. У нее святое место, нечего там ему делать. Ещё украдёт что-нибудь. Она вообще хотела полицию вызвать, но пожалела.
А я решила для себя: меня это не касается. Пусть что хочет делает. Бог пьяных любит. Ведь пил же он где-то, с кем-то — пусть они его и выручают. А мне он кто — никто. Вот и из часовни его выгнали, не стали помогать, ну а я при чем? Нет, не буду.
У меня плед был в скамейке у отца Юры спрятан. Я же сижу целый день на кладбище, когда метель, холодно очень, то выручает. Вот, — думаю, дам ему плед, дураку, и всё.
Заартачился мужчина, да ну, ему и плед? Да он боксер. Да он не мёрзнет. Он просто перебрал. Где-то выпил, а где — не помнит. Там и телефон остался — не такой, как у меня, дорогой. В куртке. Он выпил и жарко стало. И куртку снял. Отошёл ненадолго, а куртка пропала. Вот он ее и ходит, ищет. Телефон в кредит купил недавно. Дорогой. А плед не надо. Ему не холодно. Я не соглашусь его на маршрутку проводить? Или жене его позвонить. Пусть приедет, заберёт. Его Виталиком зовут. Он боксер. А, ну да, он говорил.
Заставила пледом укатать ся, а сама набрала номер "жены".
Ответила женщина, уже подшофе.
— Виталик? А вы ему кто? Никто? Он мне не нужен. Пусть с кем он пил, тот его и забирает.
И трубку положила.
Вспомнил Виталик, что брательник его настоятель монастыря. Вот честное слово — настоятель. Надо ему звонить. А там сказали, что не знают никакого Виталия.
А уже темнеть стало. Зима, рано темнеет.
— На такси, — говорю, — поедете? Адрес помните?
— Поеду! У меня пистолет спрятан дома, приеду, убью Люську, что меня не забрала.
— Нет, — говорю, — Тогда не буду вызывать такси. Какие пистолеты ещё?
— Да это я так. Нет ничего у меня. Вызывай такси. Я завтра приду и деньги тебе отдам. И букет принесу воооот такой. И руками вокруг себя очерчивает. Большой букет меня ждёт. Огромный прямо-таки.
Вызвала такси, приехал водитель увидел пассажира и, ничего не говоря, уехал обратно. Виталий было вдогонку бросился: как так его не взял, почему?
Значит, надо предупреждать, что пьяный пассажир.
Звоню в другую службу, рассказываю, что человек перебрал на кладбище, вещи потерял, замерзает. "На усмотрение водителя".
Водитель попался хороший.
— Поверните его спиной, — очень грязный?
— Нет, — говорю, он только на снегу сидел, ругался, да вот на ступеньках часовни. Я плед подстелю, чтобы не запачкал салон.
Виталий начал было ругаться с водителем, чего, мол? Кто запачкает? Да он стерильный. И вообще никуда не поедет.
Но успокоился. Хотел было впереди сесть, но водитель сказал: сзади пусть садится.
Побурчал Виталий, но сел. Заплатила я заранее за поездку, да попросила пассажира-боксера молчать, не выступать по дороге.
— Женька, спасибо. Завтра я как штык у тебя на могиле. Выручила.
Больше я его не видела. Через несколько дней после 23 февраля у меня был день рождения и действительно был большой букет цветов, даже два — один купила я , а другой Юра. Но не мне, а Серёжику. Как раз было пять месяцев разлуки. Совпало. Мои одноклассники праздновали юбилеи в ресторане, ну а я так, на кладбище. Каждому своё. Как мне сказали в церкви: значит, тебе так надо, тебе так лучше.
Берегите своих близких.
Пусть у вас всё будет хорошо.
С уважением, Женя.