Тот самый, который имени А.П. Чехова. С раннего детства я уже имел представление о Чехове по Ваньке Жукову и Каштанке. По кинофильмам и прекрасным постановкам МХАТа и Малого. Через радиотрансляционный динамик. Водят меня с сестрой в театр родители и учителя школы, называется – культпоход.
Попадался иногда и «культ личности». Не сразу можно было разобраться в отличиях. В театре на сцене, как и положено суфлерская будка, для забывающих от волнения и не только, текст, актеров. А ещё оркестровая яма, человек на двадцать музыкантов.
Как только дирижер взмахивает руками, раздаются занятные звуки увертюр. Они как бы предвещают или раскрывают, но не понятно что. Открывается занавес, слышится гулкий топот актеров выскакивающих на сцену в бутафорских нарядах и ярком гриме. Я сразу оказываюсь в конце 19-го века. Представляю, как Антон Павлович прячется где-то на галерке с друзьями и потешается над удивительно провинциально звучащим оркестром. Почему-то скрипки, каждая отдельно, пианино отдельно, духовые отдельно. Каждый сам по себе.
Картинные позы персонажей гармонично сочетаются со стойким запахом нафталина. Обивка кресел, портьеры, всё из шерстяных тканей. Зимняя одежда из шерсти. Моль враг номер один. Представляете, если моль залезет из кресла в штаны или в шапку в раздевалке. После театральных представлений дома тщательно просматривается и перетряхивается вся одежда.
Дни Выборов связаны с громкой музыкой наполненной оптимизмом и тягой к ратному труду, с 6-ти утра. Накануне купаный, в основном в банях, народ солидно и с чувством исполняемого долга в праздничных одеждах семьями идет на агитпункты голосовать и приобретать в буфетах для взрослых бутерброды с копченой колбасой под бутылочное пиво. Нам, детворе достаются пирожки с повидлом и маком под ситро и лимонад.
Что интересно, как грамотно отработана репертуарная политика. До обеда на всех агитпунктах (в нашем районе их пять) по единой проводной городской трансляции звучит одна и та же музыкальная программа, переливаясь из-за расстояний много кратным эхом. Звук извергается огромными мощными динамиками типа «колокольчик», любовно называемыми в народе «матюгальник». Рядом можно оглохнуть.
В послеобеденное время каждый агитпункт запускает свою музыку с пластинок, и начинается сплошная какофония. Тут проявляются вкусы каждого из радиомехаников. Из нашей школы несутся Миансарова, Трошин, Кибкало, Бернес и ансамбль песни и пляски Советской армии.
Из Клуба молодежи Бунчиков с Нечаевым, Лемешев с Ольгой Воронец и Великановой. В этом огромном здании на втором этаже находится хороший кинозал, в котором помимо фильмов проходят интересные концерты. Запомнились китайские цирковые представления на сцене, с их музыкантами, и, действительно, с поднебесной музыкой. В зале проводятся встречи с депутатами, собрания населения по различным поводам и суды с битком набитым залом, если судят соседа.
В здании общага для молодых семей, гостиница Комбайнового завода, под кинозалом большая столовая, куда можно в любой момент заскочить и перекусить серым хлебом с сахаром, или ржаным, намазанным горчичкой и посыпанным солью. Это все во всех столовках было бесплатно.
В пределах звуковой досягаемости любимый нами Клуб строителей. Огромный сарай, среди бараков. В бараках живут и мои приятели, без водопровода, отопления и туалетов. Угольные печи, буржуйки и керосинки. Там звучат Утесов, Шульженко и ансамбль «Березка», могли быть Лещенко Петр, Шандриков и Сорокин с самодельных гибких пластинок. Кобзон еще не проявился. Сказывается влияние близкой Собачеевки. Крутит там музыку киномеханик Лёня, замечательная личность, по прозвищу «Тарзан».
С раннего утра идет местная знать, добропорядочные граждане, представители интеллигенции, сознательные рабочие и передовики производства. Как партийные, так и беспартийные. И руководители крупнейших заводов, известных не только в нашей стране. Да, они живут среди нас, соседи. Играют во дворах по вечерам с работягами в домино и шахматы. И не всегда выигрывают. Поддаваться начальству тогда было стыдно. Их дети учатся вместе со всеми у одних и тех же учителей.
После обеда идет молодежь, некоторые в сознательном, а некоторые в полусознательном состоянии. Поздно встают, им и музыка соответствующая, полегче.
Ближе к вечеру музыка везде стихает. Буфеты закрываются. Молча, в тишине идут, у кого был рабочий день. А также разгильдяи с либералами. Этим и музыка не нужна, да и не подберешь. Нужно знать их духовный мир.
Возникновению любви к духовым инструментам и маршевой музыке, способствуют демонстрации 7 Ноября и 1 Мая. С далекого детства ощущалась праздничность и причастность к каким-то удивительно значительным событиям. Ходим с родителями, с шариками и флажками. Поём со всеми «Москву майскую», «Все выше и выше», «Три танкиста», «Добровольцев» и «Ландыши».
А сколько чудесной музыки в кино. Невозможно даже осмыслить. О песнях даже не говорю. Это фантастический мир и предмет не для моего ума. Чего стоили одни «Орлёнок», «Добровольцы» и «Из-за вас моя черешня».
. Тот самый, который имени А.П. Чехова. С раннего детства я уже имел представление о Чехове по Ваньке Жукову и Каштанке. По кинофильмам и прекрасным постановкам МХАТа и Малого. Через радиотрансляционный динамик. Водят меня с сестрой в театр родители и учителя школы, называется – культпоход.
Попадался иногда и «культ личности». Не сразу можно было разобраться в отличиях. В театре на сцене, как и положено суфлерская будка, для забывающих от волнения и не только, текст, актеров. А ещё оркестровая яма, человек на двадцать музыкантов.
Как только дирижер взмахивает руками, раздаются занятные звуки увертюр. Они как бы предвещают или раскрывают, но не понятно что. Открывается занавес, слышится гулкий топот актеров выскакивающих на сцену в бутафорских нарядах и ярком гриме. Я сразу оказываюсь в конце 19-го века. Представляю, как Антон Павлович прячется где-то на галерке с друзьями и потешается над удивительно провинциально звучащим оркестром. Почему-то скрипки, каждая отдельно, пианино отдельно, духовые отдельно. Каждый сам по себе.
Картинные позы персонажей гармонично сочетаются со стойким запахом нафталина. Обивка кресел, портьеры, всё из шерстяных тканей. Зимняя одежда из шерсти. Моль враг номер один. Представляете, если моль залезет из кресла в штаны или в шапку в раздевалке. После театральных представлений дома тщательно просматривается и перетряхивается вся одежда.
Дни Выборов связаны с громкой музыкой наполненной оптимизмом и тягой к ратному труду, с 6-ти утра. Накануне купаный, в основном в банях, народ солидно и с чувством исполняемого долга в праздничных одеждах семьями идет на агитпункты голосовать и приобретать в буфетах для взрослых бутерброды с копченой колбасой под бутылочное пиво. Нам, детворе достаются пирожки с повидлом и маком под ситро и лимонад.
Что интересно, как грамотно отработана репертуарная политика. До обеда на всех агитпунктах (в нашем районе их пять) по единой проводной городской трансляции звучит одна и та же музыкальная программа, переливаясь из-за расстояний много кратным эхом. Звук извергается огромными мощными динамиками типа «колокольчик», любовно называемыми в народе «матюгальник». Рядом можно оглохнуть.
В послеобеденное время каждый агитпункт запускает свою музыку с пластинок, и начинается сплошная какофония. Тут проявляются вкусы каждого из радиомехаников. Из нашей школы несутся Миансарова, Трошин, Кибкало, Бернес и ансамбль песни и пляски Советской армии.
Из Клуба молодежи Бунчиков с Нечаевым, Лемешев с Ольгой Воронец и Великановой. В этом огромном здании на втором этаже находится хороший кинозал, в котором помимо фильмов проходят интересные концерты. Запомнились китайские цирковые представления на сцене, с их музыкантами, и, действительно, с поднебесной музыкой. В зале проводятся встречи с депутатами, собрания населения по различным поводам и суды с битком набитым залом, если судят соседа.
В здании общага для молодых семей, гостиница Комбайнового завода, под кинозалом большая столовая, куда можно в любой момент заскочить и перекусить серым хлебом с сахаром, или ржаным, намазанным горчичкой и посыпанным солью. Это все во всех столовках было бесплатно.
В пределах звуковой досягаемости любимый нами Клуб строителей. Огромный сарай, среди бараков. В бараках живут и мои приятели, без водопровода, отопления и туалетов. Угольные печи, буржуйки и керосинки. Там звучат Утесов, Шульженко и ансамбль «Березка», могли быть Лещенко Петр, Шандриков и Сорокин с самодельных гибких пластинок. Кобзон еще не проявился. Сказывается влияние близкой Собачеевки. Крутит там музыку киномеханик Лёня, замечательная личность, по прозвищу «Тарзан».
С раннего утра идет местная знать, добропорядочные граждане, представители интеллигенции, сознательные рабочие и передовики производства. Как партийные, так и беспартийные. И руководители крупнейших заводов, известных не только в нашей стране. Да, они живут среди нас, соседи. Играют во дворах по вечерам с работягами в домино и шахматы. И не всегда выигрывают. Поддаваться начальству тогда было стыдно. Их дети учатся вместе со всеми у одних и тех же учителей.