Продолжу свой рассказ про пятнадцатого султана Османской империи Мустафу I, и в этой части поведаю вам, за что же получил он своё прозвище Мустафа Дели (то бишь Безумный, Блаженный, Юродивый — выберите наиболее близкое по духу и смыслу трактование). Первая часть истории про него здесь (Тыц)
Итак, Мустафа стал-таки султаном, создав прецедент в порядке престолонаследия: на этот раз власть была передана не от отца к сыну, а перешла к старшему в роду. Справедливости ради стоит заметить, что Мустафе эта власть досталась лишь на словах и на виду у непосвящённых. Хотя и эти самые непосвящённые успевали заметить, что новый султан того. Чудить изволит.
Султан мог посреди приёма или заседания почтенного Дивана вскочить, подбежать к уважаемым собравшимся и начать дергать, а то и таскать их за бороды; он мог сорвать с кого-нибудь из них чалму — дескать, понафалловертили тут тряпок на бритые головы... что? Лысенький? А, ну тогда ладно, Бедол-Ага, заматывай обратно! Эй, визирь, мне скучно! Давайте лучше мы поиграем в интересную игру — найди своего султана! Всё, я прячусь, чур не подглядывать! Гуляя по внутренним дворикам Топкапы, Мустафа любил проводить натуралистические эксперименты. Возьмёт, бывало, пригоршню монет — да не каких-то там акче, а полновесных золотых султани — и ну кормить павлинов на газонах да всякую форель в фонтанах! И приговаривает при том — ну что же вы, уважаемые, про худую казну сказки рассказываете? Видите же сами — у султана денег павлины не клюют, форель — и та морду воротит, рыба склизкая! Казначей хватался за сердце, шейх-уль-ислам всуе поминал Аллаха, и лишь мелкие дворцовые служащие тихо славили безумца: это же какая прибавка к жалованию! Позже даже выдвигалась версия, будто таким образом Мустафа ненавязчиво подкармливал этих людей, но давайте отнесёмся к этому предположению именно как к предположению.
Валиде Халиме-султан, матушка Мустафы, могла бы рассказать про выходки сына и чего побольше да похлеще, но зачем? Он ей и великому визирю, Дамату Халил-паше, рулить империей не мешает, а что чудит, так пусть его чудит. С какими-то духами по ночам активно общается. Однажды даже к ней посреди ночи прибежал и попросил выгнать незнакомого аксакала в султанской шапке и кинжалом в руке, а то аксакал шибко ругается, а кинжал, наверное, острый. Где? Да вот же он стоит, не видите, что ли? Кстати, расспросив подробнее, кто же привиделся сыну да как он выглядел, Халиме-султан пришла к выводу, что на мелкие видения тот не разменивается: визитёр-то давно покойным Сулейманом Великолепным оказался!
Правда, в отличие от великого визиря и валиде, остальным придворным манера поведения Мустафы Дели (да, его уже втихаря стали так называть) как-то не зашла. Те двое понятно, они власть и деньги делят, а остальным-то за что такое счастье? Прошло чуть больше трёх месяцев, и 26 февраля 1618 года пятнадцатого султана вновь заперли в Кафесе, а Османку позвали на царство... тьфу, на султанство, конечно же.
Халиме-султан жутко разобиделась и пообещала не менее жутко отомстить. Про себя, пообещала, правда — неровен часть, мстилку-то отчекрыжат, неловко получится. Четыре года ждала она своего часа, пока не дождалась. Подговорив янычар и умело воспользовавшись тем, что и Османом II многие при дворе оказались недовольны, она устроила парню импичмент. Ну в том виде, в каком его понимала. Когда гонец от янычар принёс ей мочку уха и нос свергнутого Османа, она поинтересовалась было, почему в комплекте не хватает... потом спохватилась, сказала, что и так сойдёт, и упрятала памятные запчасти в свой сундучок (или то был сейф?) с драгоценностями. Мол, приятно будет долгими зимними вечерами перебирать и любоваться.
Мустафа же снова стал первым не только своего имени, но и вообще в истории Османской империи — если в прошлый раз речь шла о новаторском способе наследования, то на сей раз он стал первым (и, как потом покажет история, вообще единственным) султаном, который дважды взошёл на трон.
Ну как взошёл. В психическом состоянии Мустафы Дели к лучшему ничего не изменилось — напротив, ещё более безумен стал. Халиме-султан как рулила империей в прошлый раз, так и в этот раз принялась, разве что великий визирь при ней другой оказался (вредна, вредна для здоровья эта должность) — теперь Кара Давут-паша. А Мустафа тенью бродил по Топкапы в поисках племянника (ну не мог он поверить, что Османа вот так вот просто взяли и убили), всё звал его, пытался вломиться в его бывшие покои, жаловался под дверью на свою тяжкую султанскую долю и просил принять бремя власти обратно. А по ночам, как обычно уже, активно общался с прапрадедушкой, Сулейманом Великолепным. Даже забросил свои единственные увлечения, оружие и охоту, к коим ранее проявлял недюжинный интерес. И уже более не выспрашивал у знающих людей, что за корабли ходят под его флагом и чем они оснащены и вооружены. Деньги — те по-прежнему мог раздать случайным встречным или по старой памяти покормить ими павлинов и рыб в фонтанах.
Так продолжалось с 19 мая 1622 года до 9 сентября 1623 года. При дворе за это время сменилось пятеро великих визирей, и с большим трудом удалось уговорить Халиме-султан подвинуться от руля. Под гарантию, что Мустафа снова уступит трон, на этот раз другому племяшу, Мураду, а его самого за это никто и пальцем не тронет, ибо харам обижать сумасшедших. Свои полномочия Мустафа сложил с великим облегчением. И, надо сказать, его действительно никто не тронул. Вернувшись в Кафес, он прожил там затворником аж до 20 января 1639 года, когда тихо скончался в возрасте 48 лет. Бродят, правда, версии, что был это либо припадок, либо Мурад не утерпел и угостил дядюшку ядом. Семнадцать часов пролежало тело бывшего султана во дворике Кафеса, пока слуги пытались сообразить, где же его похоронить. Наконец, нашли местечко в бывшем баптистерии Ая-Софии и тихо, без подобающих почестей и лишнего шума, предали земле.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На моём же телеграм-ханале — самое свежее и много актуального из психиатрии. Ну и посмеяться тоже есть.
P.P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется новая книга. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.