Часть 10. предыдущая часть
Прошло 5 лет.
Катя возвращалась с работы в своё общежитие, ненавидя весь мир: зарплату опять не выплатили, половину персонала отправили в отпуска без содержания, кто начал возмущаться - уволили без сохранения зарплаты. А закон? Какие законы? В стране такая неразбериха 1992 год - ужас, беспорядки, тревога за новый день. Катя жалела, что ушла из детского сада два года назад, польстившись на красивую жизнь подруги, перешла в торговлю. Тогда было самое время, но Катя оказалась не такая пробивная, как подруга. У подруги стало ещё лучше, она уехала на Кипр с мужем, как только открылись границы, а Катя топтала свои туфельки на складе универмага, так до сих пор и топчет в помощницах. Только склады сейчас пустые, даже для сотрудников.
Дела в семье не ахти.
Лёша ни о чём не думает, кроме, как о своём автотранспортном предприятии, ходит зачем-то на работу каждый день, наверное, за новыми обещаниями. Хорошо что Аня у бабушки в деревне, там спокойнее, сытнее. Бабушка Люба обожала Анечку. Хрупкая, славненькая, прелестная девчушка с высоким лбом, открытым взором и белокурыми волосами. Если бы не папа, бабушка давно забрала бы внучку к себе в деревню. Ещё бы, Аня первая и пока единственная внучка в семье.
Со вторым Алексей и Катерина не спешили, сначала хотели своим жильём обзавестись, деньги откладывали, когда решились войти в кооператив, родители Алексея помогли. Всё, что откладывали на машину, отдали детям. Кооператив развалился через год после начала строительства, стройка встала, члены кооператива теперь обивают пороги всех инстанций, которые тоже работают через раз.
Катя поначалу первая билась за свои квадратные метры, но вскоре поняла – бесполезно. Почти смирилась, крыша ведь есть над головой, соседи по общежитию хорошие. Лёше на работе обещали, что скоро разрешат приватизировать комнаты, если повезёт, то и соседнюю комнату. Катя мечтала выкупить комнату за стенкой, чтобы была полноценная квартира. Но пожилая соседка непредсказуема - сегодня одно, завтра другое. Боялась, вдруг дети не примут, деньги спустят и выгонят, или опять реформа денежная. Так мучилась Катя, билась чуть ли не головой об стену, пытаясь улучшить жилищные условия.
Зато мужу по барабану! Он вообще хотел отказаться от помощи родителей при покупке кооператива и, после того как стройка встала, совсем поник, испытывал чувство вины перед отцом, они ведь полжизни собирали на машину, в итоге деньги пропали.
- Лёша, ты же не виноват, – пыталась убедить его Катя. – Откуда мы могли знать, что так случится?
Алексей понимал, родители поняли, но по щелчку не мог избавиться от тягостного чувства долга.
- Какой же это долг?! Нам не занимали, нам подарили, так что не надо себя винить, - объясняла ему Катя. – Ты бы лучше поговорил с бабой Машей, опять она пошла в отказ, надоела, старая карга! Как девочка на выданье, то продаю, то нет. Тебя она послушает, ты для неё почти сын, ты безотказный, на тебе ездят все и эта бабка не исключение. "Лёша, помоги передвинуть, Лёша помоги прибить, Лёша посмотри замок на двери", "подними мешок с картошкой" – достала! Поговоришь? – разбирала Катя скудненькую сумку с продуктами - две банки консервов, три пачки соли.
- Зачем тебе столько соли? – удивился Алексей, паяя что-то в старом магнитофоне-приёмнике, сломался опять.
- Обменяю, вон хоть на масло фирменное в шайбах, на первом этаже Ирка продаёт, RAMA называется, вкусное говорят. Наши уже брали. А нет, отвезу маме на засолку и тёть Любе (свекровь она называла мамой только в её присутствии, во всех остальных случаях она осталась для неё тётя Люба). В деревне всегда соль нужна, - ставила она в самодельный ящик под подоконником двадцатую пачку соли, - что делать? Когда брать нечего, беру что есть.
У тебя как дела, на работе? Будет хоть что-то в этом месяце? – вздохнула Катя и открыла холодильник в углу, они давно перенесли его в комнату, с тех пор как на общей кухне стали подворовывать. Она достала кастрюлю с супом, чтобы идти разогревать. – Что за жизнь пошла? Не знаешь, хватит тебе завтра на хлеб или нет? – качала она головой.
- С голоду мы точно не умираем, и твоя мама, и мои родители нам помогают.
- Да, - задумалась она, – так ты поговоришь с бабой Машей? – смотрела она на него выразительно, в ожидании ответа.
- Нет! – ответил Лёша, не отрываясь от своей «шарманки».
- Как нет, - поставила Катя кастрюлю на стол и присела на табурет. Разноцветный, модный тюль с люрексом чуть покачивался от сквозняка на окне, запах палёного олова стоял в комнате. Две кровати, идеально заправленные покрывалами с оленями – гуманитарная помощь свекрови, стояли нетронутые, как два памятника. Катя терпеть не могла, когда садились на кровати, для этого есть стулья.
- Так… - сквозь зубы, держа пару болтиков в зубах, отвечал муж. – Деньги ты где возьмёшь? Украдёшь? Так не у кого, все нищие…
- Родители помогут.
Лёша выплюнул болтики на стол, облизнул губы и с удивлением посмотрел на жену.
- У них откуда?
- Ой, вот только не надо, - отмахнулась Катя, - они не бедствуют, и ты об этом знаешь. Продают мясо, молоко, овощи с огорода.
- Знаю. Ты хоть понимаешь, о каких деньгах идёт речь?
- Тогда у Вовки попроси.
Алексей резко поднялся со стула, ноздри его раздувались от негодования. Он почти не изменился, только взгляд стал спокойнее, давно в них потух огонёк страсти к жене, а у Кати он и не пылал никогда.
- Ты думаешь у него там прекрасно, икру ложками ест и деньги лопатой загребает? Почему ты всё за всех решаешь? – возмутился Алексей.
- Я думаю в первую очередь о нас! О нашей семье. Аня растёт, мы толкаемся попами на 19 квадратных метрах, ты ещё просишь меня второго ребёнка родить. Куда? На подоконник кроватку поставим? - знала Катя, на что делать упор, муж любил детей, хотел сына. – Хотя сейчас такое время, рожать страшно.
Было бы Вовке плохо, давно вернулся бы, но его калачом с Ямала не выманишь. За пять лет два раза был у матери, у нас ни разу! Всё гуляет, пропивает, такие деньжищи! - подкатила глаза Катерина. - Мог бы квартиру в Москве купить, а он… Тётя Люба поседела в ожидании сына, а он знай себе баранку крутит на КАМАЗе и деньгами швыряет.
Алексей присел обратно к магнитофону и молча принялся вертеть отвёрткой в кассетнике.
- Не от этого она седеет, - намекнул он на скандалы в своей семье. Катя периодически жаловалась и обвиняла свекровь, мол, это она воспитала Лёшку таким простачком. – На свои гуляет, у других не просит.
Любовь Григорьевна много не слушала сноху, на свой счёт не принимала, сами сошлись – сами и разбирайтесь. Но о внучке переживала, она же была свидетелем ссор и скандалов, куда денешься в одной комнате.
- А ты попроси. Ему что? Всё равно по ветру пустит… Вот человек живёт, ни о чём не думает, никаких проблем. Забыл, что у него родители есть.
- Уже вспомнил… Возвращается, - буркнул Лёша, дымя паяльником.
Катю будто булавкой в сердце кольнуло, но вида не подала.
- Всё? – усмехнулась она. – Закончилась лафа?
- Кать, тебе какая разница? – взбесился Алексей. – Разговаривать я ни с кем не буду, просить тоже. Хватит, один раз уже приняли помощь – прахом пошло. Сами справимся. Вечером буду ходить на ночной оптовый рынок, машины разгружать, так что за деньги не переживай.
- А ну тебя, - махнула на него рукой Катя, - ужинать будешь?
Супруг кивнул.
- Сейчас разогрею. Аню, когда заберём, в эти выходные или в следующие?
- Естественно, в эти, я скучаю.
Катя ничего не ответила, наконец-то ушла на кухню, её бы воля – Аня у бабушки бы жила, в городе сейчас ничего хорошего.
Ужинали молча, под музыку из отремонтированного приёмника. Катя занялась обычными делами: прибралась немного, маникюр поправила, журнал Бурда полистала, надо же думать, что на осень одевать, где доставать, что перешить, что искать на толкучке у рынка. Сейчас чего только не найдёшь там, было бы за что купить. Алексей читал книгу и где он в городе только нашёл такую, "Книга о пчеловодстве" - старая, засаленная обложка, страницы жёлтые толстые.
- Ты где взял такую книгу? - спросила удивлённо жена.
- У мусорных баков подобрал, кто-то выбросил целую библиотеку. Там ещё несколько интересных экземпляров, - он показал под кровать.
- Дожили! С помоек хлам в дом тащим…
- Катя, книги – это ни хлам! Они места много не занимают, а польза от них огромная! Они тебе не помешают, я полку ещё одну прибью и поставлю, над нашей кроватью.
- Нет! Не надо мне этих пылесборников в доме! Книги должны быть в библиотеке, прочитал –вернул. Исключение – учебники и детские книжки.
Алексей вздохнул разочарованно и отвернулся с книгой к стенке.
- Нет там в твоих книжках, как выжить в нашей стране в такое непростое время? Как с ума не сойти, оттого что не знаешь, выплатят тебе зарплату или нет? Почему люди спиваются и вешаются? - нагнетала ужаса Катя, болтая своей ножкой, листая прошлогодний журнал — подружка на работе дала полистать, на время. – Нету? Надо бы Ане новое пальто на зиму, из этого она уже выросла, - резко сменила она тему.
Алексей опять ничего не отвечал.
Весь следующий день Катя думала только о том, когда же они поедут в деревню, вернётся ли он к тому времени. Один или с какой-нибудь кралей, тётя Люба не успевала имена запоминать его девушек. Новое письмо –новое имя, она уже и не парилась, пусть гуляет, лишь бы не вляпался ни в какую аферу.
Катя никогда не расспрашивала мужа о младшем брате, эта тема закрыта в их доме. Оба знали о нём только то, что рассказывала мама, через неё же Лёша передавал приветы, поздравления с праздниками, звал в гости. Сам не писал.
Матвей Андреевич так и работал в колхозе, 11-й месяц без зарплаты, но зерна, сена можно выписать вволю. Первый раз в этом году трактористы отказались выйти на весенний сев – накипело. Некоторым действительно нечем было кормить семьи, детей по четверо, пятеро. Их однодневная забастовка закончилась безрезультатно, на следующий день выехали в поля с сеялками и культиваторами. Засеяли, на что солярки хватило, а дальше на ремонт.
Поговаривали, не станет скоро колхозов и совхозов, особо ушлые уже поувольнялись, взяли в аренду земельные участки и работали сами на себя, но на казённой технике.
Умудрялись родители, сами не бедствовать и семье сына помогать. Коровку ещё одну завели, бычка на мясо, огород люба сажала на две семьи. Так и жили, своим трудом да умом.
К выходным Катя опять вернулась к разговору о соседской комнате, муж отнекивался.
- Нет. Я просить не буду.
- Придётся самой всё решать, - подумала Катя и затихла, в ожидании выходных.
В субботу они тряслись утренним автобусом к родителям, везли пуд соли. Катя болтала о разном, Алексей смотрел устало в окно. Дорога разбита, серая пахота на полях готовилась к жгучему дневному зною. Скошенная трава на лугах и пригорках пожелтела, издалека холмы напоминали песчаные барханы. Небо пустое, бездонное, бесцветное – ни облачка. Автобусы теперь ходили всего два раза в день, утром и вечером, а не каждый час, как раньше. Резко как-то изменилось всё, краски потускнели, и виделась сейчас только разруха и убожество, а может настроение у Алексея сегодня такое, тоскливое и унылое.
- Папа! Папочка! – летела к автобусной остановке им навстречу худенькая Анюта, расставив худенькие ручки. Даже бабушкины пироги не округляли ей щёки, по-прежнему худенькая – словно хрустальная.
- Привет родная, привет моя хорошая, - бросив сумки на землю, подхватил её отец, - как же я соскучился, - кружил он её на руках.
- И я! И я!
- Ну хватит, такую пыль подняли. Привет, Анна, - поцеловала её мама в лоб, поправила резиночки на белокурых волосах.
- А я у бабушки Лиды была, груши ела в саду, вас увидела, побежала, - хвасталась девочка.
- Кто же тебя одну отпустил к бабушке? – возмутилась Катя.
- Меня дядя Вова подвёз, на своей машине, - заливалась смехом Аня на руках у папы.
- Всё, хватит, слезай, - дёргала раздражённо дочку Катерина, - сколько можно, отцу и так тяжело.
- Перестань, мне нормально, она же как пушинка, - не отпускал её Алексей, - может, сначала к твоей маме зайдём? Тут всего два дома.
- Успеем ещё, пошли побыстрее, жарко очень и сумки неподъёмные, - волновалась Катя и они повернули в другую сторону.
Папа отпустил дочку на землю, взял в руки сумки, Аня вприпрыжку шла рядышком, щебеча о своих проделках в деревне, об огромных головастиках на пруду, куда они с дедом ходят ловить карасей для котят. Потом стала просить маму забрать одного котёнка домой, в город, самого маленького.
- Анют, какие коты? Нам не развернуться, - посмотрела она на мужа. Он и бровью не повёл.
Так и дошли до дома бабушки Любы. Здесь никакие кризисы, землетрясения и несчастья не могли испортить общую картину маслом. Выкрашенные голубой краской ворота, свежевыбеленный дом, подведённый чёрной смолой невысокий фундамент. Бело-голубые оконные рамы на окнах с высокими, яркими геранями за стеклом. Кусты дубков политы, начали зацветать у двора. От ворот до навеса во дворе плёлся зелёный виноград, тёмные гроздья гирляндами свисали вниз в ожидании, когда же их срежут. Ничего не менялось здесь годами. Но появилось в этой прелестной картинке одно неуместное ярко-красное пятно.
У ворот стояла машина – иномарка, таких Катя даже в городе ещё не видела. Единственное, что могла прочитать на английском: Passat - красовалась надпись в правом нижнему углу, сзади у бампера, остальное не разберёшь.
- Ничего себе, - забегали у Кати глаза, - красиво жить не запретишь!
Алексей слегка улыбнулся, ничего, кроме распирающей гордости он не испытывал, глядя на отполированную до блеска машину.
Молодец – Вовка!
Продолжение __________
Не забывайте подписываться на мой канал или Телеграм ✨
Имена, фамилии, названия населённых пунктов вымышленные, любое совпадение-случайность.