В мае 2021 года, когда принц Гарри заявил американскому ведущему подкаста, что его жизнь представляет собой «смесь Шоу Трумана и жизни в зоопарке», слушатели могли подумать, что он говорит метафорически. Но это была правда. Он жил своей собственной версией того фильма Джима Керри о человеке, который понятия не имеет, что вся его жизнь — это телевизионное реалити-шоу с почти всесторонним наблюдением 365 дней в году. Сюрреалистическое шоу о семье Гарри началось еще до его рождения. Он был всего лишь последним невольным персонажем, случайно попавшим на невидимую съемочную площадку.
Тина Браун. Дворцовые бумаги. Глава 15. Ищейки. Как пресса преследовала членов Королевской семьи. Часть 3. Начало здесь
Частные детективы начали массово предлагать свои услуги на Флит-стрит еще в 1985 году, специально для того, чтобы выжать из матери Гарри все до последней капли. Принцесса Диана всегда считала, что Дворец и союзники ее бывшего мужа шпионили за ней, но теперь понятно, что ее звонки отслеживали таблоиды.
По словам бывшего коллеги, когда в 1995 году News of the World заподозрила ее в романе со звездой английского регби Уиллом Карлингом, они наняли офицера столичной полиции, ставшего экспертом по слежке, Стива Кларка, чтобы проверить это с помощью мощного радиосканера. Устройство, известное в отрасли как «черный ящик», позволяло Кларку перехватывать звонки в режиме реального времени и, возможно, определять местонахождение абонентов. Как только шпион вводил номер мобильного телефона Дианы или Карлинга, электроника внутри фиксировалась на их сигнале. Он сразу же мог услышать вживую, как она договорилась о встрече с Карлингом в клубе Chelsea Harbour. Штатный фотограф News of the World Ник Боуман был поставлен на «дежурство» в клубе. И вот! Таблоид получил фотографии Дианы и Карлинга, которых жаждал редактор. Полное отсутствие этики на Флит-стрит было продемонстрировано, когда в 1996 году за свое дьявольское вторжение Боуман был награжден премией UK Press Gazette British Press, как фотограф года.
The Sunday Mirror, ища информацию о действиях Дианы, нашла гнусный способ раскрыть ее роман с Хаснатом Ханом. Газета заплатила частному сыщику за кражу детализации с его стационарного телефона в качестве доказательства того, что они звонили друг другу. К январю 1996 года Mirror определила номер мобильного телефона, который, по их убеждению, принадлежал Диане. Чтобы доказать это, они поручили частному лицу сделать звонок.
Блэггинг, производное от французского глагола blaguer, означающего шутить или разыгрывать, — это получение информации путем обмана. Стремясь к респектабельности, блэггеры иногда называют себя «социальными инженерами» или «креативными исследователями».
Количество различных имен, используемых для лжи с целью получения денег, свидетельствует о том, насколько распространенным и прибыльным стало выманивание данных у людей. Проще говоря, частные сыщики крадут личные данные официальных лиц и используют свои фальшивые полномочия, чтобы обмануть административный персонал и заставить его раскрыть личную информацию. Чаще всего мошенники выдают себя за телефонных инженеров, чинящих оборванные кабели «в полевых условиях», чтобы обмануть сетевых провайдеров и заставить их передавать детализированные платежные данные. Еще одна излюбленная уловка — выдавать себя за местных врачей, чтобы обманным путем заставить персонал больницы выдать медицинские данные по телефону.
Диана попала в ловушку мошенницы по имени Кристин Харт, тридцатиоднолетней аферистки, которая отточила свои зубы, разбивая телефоны в ряду лондонских агентств по расследованию преступлений. Чтобы проверить номер телефона Дианы, Харт позвонила Диане, притворившись администратором в клубе Chelsea Harbour, желая узнать, принадлежит ли переданное украшение ей. «Я позвонила по номеру, и трубку взяла очень стильная женщина с мягким голосом», — призналась она Byline Investigates в 2019 году.
Это звучало так, словно происходило в спальне; было очень, очень тихо. Я сказала: «Ты помнишь, мы встречались в тот раз...», а она нет: «Нет», она этого не делала. Я продолжала называть ее Дианой и сказала ей, что кто-то оставил золотые часы с бриллиантами, и мы думаем, что они могут быть вашими. Я сказала, что это немного похоже на дизайн Шанель, но на самом деле не Шанель, и она сказала: «Нет, это не мои». Затем она пошутила, что если бы это было правдой, она могла бы заявить на них права.
Харт, которая теперь говорит, что ей «противно» то, что она сделала, успешно заставила Диану говорить в течение семи минут, тем самым вне всяких сомнений доказав, что у них был правильный номер ее мобильного телефона. Проанализировав уже имевшиеся у них детализированные данные о телефонных звонках, Sunday Mirror смогла разместить на первой полосе эксклюзивную информацию о частых контактах Дианы и Хасната и их интимных свиданиях в ресторане за пределами Лондона.
Как, спросите вы, бульварная журналистика — никогда не возвышавшаяся — пала так низко?
Деградация этики была гонкой на выживание, движимой постоянно уменьшающейся прибыльностью. Лондонская Флит-Стрит всегда была более изворотливой, чем Газетный Ряд в Нью-Йорке. Британская газетная журналистика — более грубая, чем ее американские собратья, и менее обремененная высокими принципами — всегда считала себя рабочим ремеслом, а не торжественным призванием.
Типичный «халтурщик», ярлык, который британский журналист носит с извращенной гордостью, учится своему ремеслу на работе, а не в школе журналистики. (Как показали события, это слово также приобрело и иронический оттенок). Большое значение придается практическим навыкам: смелому написанию заголовков, быстрому рассказыванию историй и написанию душераздирающих колонок, которые выпускаются редакциями новостей, беззастенчиво сексистски настроенных и сильно пьющих.
«Голос» британской журналистики высок-низок и непочтителен. Американская журналистика, напротив, относится к себе намного серьезнее, особенно после Уотергейта. Даже окровавленная и измученная эпохой фальшивых новостей, она считает себя профессией, даже священнослужителем, находящимся на верхнем конце шкалы, чему противоречат только разоблачения мусорщиков из журналов на кассах супермаркетов, таких как National Enquirer. Ни один президент Соединенных Штатов, кроме Дональда Трампа, не предоставил бы доступ редактору National Enquirer. Британский премьер-министр, напротив, охотно сядет за стол переговоров с таблоидами, которые в Америке сочли бы за гранью приличия. Как еще вы можете достучаться до рабочего класса — или, по крайней мере, сделать вид, что беспокоитесь о нем?
Цифровой прорыв в конце девяностых и нулевых от Google и Facebook заставил британские газеты вступить в соревновательный смертельный поединок. Естественная грубость бульварной культуры превратилась в откровенную жестокость и привела к дальнейшему падению рынка. Главных редакторов все чаще назначали из колонок шоу-бизнеса, а не из отдела новостей. По мере того как роль традиционных медиа-привратников ослабевала, менталитет дикого Запада брал верх, и потребность во все более быстрых сенсациях превосходила все остальное.
Ускоряющийся упадок печатных изданий и их рекламы означал, что отделы новостей работали в условиях урезанных бюджетов. Руководство стало одержимо трафиком и пристально следило за своими убыточными онлайн-изданиями, неизбежно подпитываемыми быстрыми сенсационными публикациями. Деморализованные репортеры впали в то, что Ник Дэвис из The Guardian назвал «чурнализмом», перерабатывая тонко проработанные истории, опубликованные другими. В своей книге 2008 года «Новости плоской Земли» Дэвис цитирует исследователей из Кардиффского университета, которые обнаружили, что «средний журналист с Флит-стрит занимает в три раза больше места, чем он или она занимали в 1985 году». Старомодный способ ходить пешком и работать с телефонами больше не помогал.
Это были плохие новости для таких седовласых сотрудников News of the World, как королевский редактор Клайв Гудман, легенда середины девяностых годов, опубликовавший такие культовые истории о Диане, как «Мои тайные ночи в образе ангела», о том, как принцесса посещала по ночам неизлечимых больных раком в Королевской больнице Бромптон. (На самом деле, это была блестящая приманка от самой Дианы, чтобы прикрыть ночные визиты к ее любовнику доктору Хаснату Хану). Гудман был известен как «Вечный огонь», потому что он всегда был в офисе. Но его превосходство в газете скоро пошло на убыль.
Диана была золотой гусыней Флит-стрит. Когда она умерла, таблоиды обратили свое внимание на ее сыновей-подростков, но репортерам подрезали крылья из-за порицания прессы после смерти Дианы. Запреты PCC мало повлияли на методы одного руководителя газеты: безжалостно амбициозного редактора News of the World Ребекки Брукс, урожденной Уэйд, одной из великих примадонн лондонской бульварной журналистики. В последний раз она была замечена в этом повествовании в 1994 году, одетая уборщицей, крадущая первый номер Sunday Times из типографии, чтобы получить сенсацию о принце Чарльзе для News of the World.
С ее вьющейся гривой кудрявых рыжих волос и лисьими навыками общения Брукс успешно проникла в политические и медийные коридоры власти. Как и ее казначей Мердок, она была политическим хамелеоном, который в быстрой последовательности ухаживал за чередой идеологически несопоставимых премьер-министров, включая Блэра, Брауна, Кэмерона и Джонсона. По выходным она общалась с «компанией Чиппинг Нортон», другими влиятельными людьми, у которых были загородные дома в Оксфордшире. Среди них были Кэмероны, а также дочь Мердока Элизабет, которая тогда вышла замуж за главного пиарщика Мэтью Фрейда. Она была в таких близких отношениях с женой Гордона Брауна Сарой, что ее пригласили присоединиться к девичьей вечеринке Сары в Checkers вместе с тогдашней женой Мердока Венди Денг и Элизабет Мердок.
Брукс проложила себе путь наверх со скромной должности секретаря News of the World и в 2000 году в возрасте тридцати одного года стала самым молодым ее редактором. Три года спустя она перешла в самую прибыльную ежедневную газету Мердока, The Sun, в качестве ее первой женщины-редактора, оставив News of the World своему заместителю (и время от времени любовнику) Энди Коулсону.
Работая вместе, Брукс и Коулсон представляли собой опасный дуэт: Брукс, яркий социальный деятель; Коулсон, фальшивый респектабельный костюм в очках в темной оправе, который молчал, чтобы запугать любого неудобным вопросом.
Брукс привлекла новых читателей в News of the World, используя первобытный популистский гнев, с дико безответственной кампанией по выявлению и пристыжению педофилов, которая привела к тому, что толпы линчевателей терроризировали подозреваемых в сексуальных преступлениях. Было несколько случаев ошибочной идентификации, в том числе один, когда разгневанные читатели разгромили дом педиатра, посчитав, что ее профессия означает, что она педофилка. Газета также проделала блестящую работу по разрушению жизней членов кабинета министров, футболистов, поп-звезд и членов Королевской семьи.
Брукс довела до совершенства наметившуюся практику в газетах: жертвам предстоящих разоблачений News of the World предварительно предлагались сделки, чтобы смягчить удар, удалив наиболее разрушительные разоблачения в обмен на надуманные признания и пенистые интервью. Ее критики назвали это «моделью шантажа». Она, не теряя времени, применила морально вымогательский прием к принцу Гарри, который в то время готовился к выпускным экзаменам в Итоне.
Источник сплетен о Гарри остается секретом и по сей день. Но на основе информации о том, что шестнадцатилетний принц сходит с ума, пьет и принимает наркотики, News of the World начала одну из самых жестоких и требовательных операций газеты на сегодняшний день. Пытаясь «доказать», что Гарри употреблял кокаин, они применили к нему маневр «тройного удара». Были пущены в ход самые большие гаубицы: сама Ребекка Брукс, ее главный репортер под прикрытием Мажер Махмуд — он же Фальшивый шейх, который мучил Софи Уэссекс, а позже заманил в ловушку Сару Фергюсон — и хакер Гленн Малкэр. Позже, в попытке защитить себя в суде по делам о взломе телефонов, Брукс будет утверждать, что она использовала частных лиц только для выслеживания сексуальных преступников в общественных интересах. Это оказалось неправдой, когда Высокий суд узнал, что она также поручила частному детективу Стиву Уиттамору расследовать ее подозрения в том, что ее тогдашний жених изменял ей с женщиной, с которой он познакомился в пабе.
Рано утром в пятницу в августе 2001 года Гарри был сфотографирован «в плохом состоянии» возле ночного клуба в Марбелье, Испания. Махмуд мило беседовал с персоналом ночного клуба и пытался выведать информацию о визите Гарри. Несмотря на все его попытки выяснить, видели ли официанты и бармены, что Гарри принимал наркотики, он ничего не понял.
Малкэр, со своей стороны, отслеживал записи телефонных разговоров Гарри и его друзей. Он выследил близкого друга Гая Пелли, а также собутыльников Гарри в таверне «Рэттлбоун», чтобы выяснить, не звонили ли мальчики торговцам наркотиками. Опять же, не было никаких доказательств того, что это правда.
Наконец, сама Брукс вмешалась, чтобы «заставить это сработать». Вооружившись самым неубедительным из «досье», она сумела обмануть помощников Дворца, заставив их думать, что у газеты больше доказательств, чем на самом деле — старый трюк Флит-стрит. У нее сложились тесные отношения с Марком Болландом в офисе Чарльза. Была заключена пиар-сделка: если принц Гарри признается, что курил марихуану, News of the World пообещали не упоминать более серьезные обвинения в тяжелых наркотиках, хотя материал о сильнодействующих наркотиках был неправдой и блефом.
Как выразился редактор новостей News of the World Грег Мискив, «Мажер ничего не получил. Малкэр ничего не получил. Но это не остановило «Блэггера Бекку». Ей все же удалось обманом заставить дворец сделать чистосердечное признание, и статья была опубликована».
Полностью сфабрикованная сенсация «Позор наркотиков» была опубликована на семи страницах News of the World. Линия каннабиса — несвязанное признание Гарри своему отцу в том, что он курил марихуану — была передана Брукс Болландом в рамках сделки. В свою очередь, News of the World подтасовала хронологию событий, представив визит отца и сына в одно из молодежных учреждений Чарльза, реабилитационный центр Featherstone Lodge в Феникс-Хаусе в начале лета 2001 года, как ознакомительный тур принца Гарри, хотя на самом деле обвинения в употреблении наркотиков были выдвинуты два месяца спустя. Отредактированная временная шкала была имиджевым решением, придуманным Болландом, чтобы Чарльз выглядел заботливым отцом семейства раскаявшегося Гарри. (Позже Болланд сказал, что его «смущали» «вводящие в заблуждение» и «триумфалистские» утверждения газеты).
Непредвиденным последствием этой истории стало то, что серийные хакеры Малкэр и внештатный частный детектив Гэвин Берроуз внедрились в окружение Гарри, и прошло много лет, прежде чем они ослабили свою хватку. Берроуз утверждает, что во время расследования он прослушивал Тигги Легге-Бурк. Из прослушиваемых записей Берроуз понял, что Гарри станет крестным отцом ребенка Тигги, а затем помог фотографу выяснить, где Гарри и Уильям проводят Рождество.
Шокирующий скандал «Позор наркотиков» стал печальным эпизодом для подростка Гарри. Несмотря на то, что его старший брат столь же часто пьянствовал в таверне Rattlebone Inn, Гарри был пригвожден к позорному столбу как трудный ребенок. Его друзья, в том числе верный Пелли, были втоптаны в грязь. И в наркологической клинике его заставили притвориться, что он раскаялся, чтобы поддержать фальшивую историю и, кстати, приукрасить пиар его отца. Он получал горький урок о том, что значит быть третьим в очереди на трон, и въедливое внимание будет только усиливаться по мере приближения к совершеннолетию.
Продолжение 👇👇👇
Все о жизни королевских семей мира читайте на сайте ♕Жизнь по-королевски. А пообщаться с единомышленниками теперь можно на форуме ♕Жизнь по-королевски.