Рассказ
Часто вспоминаю эпизоды из своей школьной жизни. Я была скромной, тихой отличницей. Правда, практически, в школе никто и не знал, что если бы понадобилось, то за себя я постоять смогла бы в любой ситуации – стержень характера у меня был, но я его не афишировала.
Это первое, а второе - я была всегда не только за справедливость и честность, но ещё и за доброту в общении. Не принимала грубости, высокомерия и унижения кого-либо. Поэтому со всеми своими одноклассниками старалась поддерживать, если не доверительно-близкие, то дружески-ровные отношения. Если сказать двумя словами, то я была для всех просто девочка – паинька, тихоня, что вписывается в понятие «отличница во всём» на сто процентов.
И вот в нашем классе появился новый мальчик, звали его Виталик, а фамилия у него была, как мне показалось, представительная – Казарцев. Он был довольно тщедушным пареньком, небольшого роста, коротко остриженный и белобрысый.
Что-то в его лице напоминало монгола: то ли близко посаженные слегка раскосые глаза-щёлочки, то ли заметно выделяющиеся скулы. Скорее всего, эти обе особенности и придавали такой облик его внешности. Опять-таки, я описываю своё восприятие нашего нового одноклассника, а кто его каким увидел, это уже вопрос личного видения каждым человеком.
Кажется, обыденное явление: сколько учеников переходит из школы в школу по разным обстоятельствам, приходя в другой класс новичками. Забегая вперёд, скажу мимолётом, что и я в старших классах сама была «новенькой».
Почему я так подробно вспоминаю приход этого мальчика? Потому, что его появление в классе коснулось лично меня.
Классный руководитель, Розалия Андреевна, когда зашла с ним в класс в начале урока, представила его всем и, окинув парты взглядом, стала решать, с кем его посадить.
Выбор, почему-то, пал на меня. Я, как и полагается отличнице, сидела за первой партой среднего ряда, прямо перед учительским столом. Сейчас я уже не помню, сидел ли кто-то в тот день рядом, но Виталика посадили именно на место возле меня. Так что я стала ближайшей его соседкой.
Вскоре выяснилось, что у новичка определённые трудности в семье, что он – довольно-таки самостоятельный подросток, который в этой жизни успел многое повидать. С бывшими друзьями Казарцев попал в какие-то сложные обстоятельства, в которых стали разбираться правовые службы. Получалось, что Виталик то ли уже побывал, как тогда говорили, в «трудовой колонии», то ли его собирались туда отправить, но решили дать некоторый испытательный срок, чтоб у него была возможность доучиться в обычной школе. Так или иначе, но теперь он был моим соседом по парте.
Первое что меня поразило, это его громкий голос, который никак не вязался с его довольно хилой внешностью. Когда он стал что-то возражать учителю, ведущему очередной урок, мне показалось, что зазвучали иерихонские трубы. При этом он не грубил, это была его манера так громко говорить и как-то отрывисто, с определённой интонацией. Второе, что сразу обратило моё внимание на себя, это устойчивый сигаретный запах, который говорил о том, что он курит. У нас в классе курящих мальчиков не было. Это меня насторожило, но не вызвало какой-то неприязни.
Моё дружелюбие и понимание разных обстоятельств жизни проявились в том, что я стала искать линию поведения с Виталиком такую, чтоб не позволить ему сесть себе на голову, запугать меня и подчинить, с одной стороны, а с другой - не подстраиваться под его уровень поведения, оставаясь с ним в ровных нейтральных отношениях. Между нами был заключён негласный, без слов, паритет, который нам позволял общаться без проблем, на равных, оставаясь каждому самим собой.
Я почувствовала, что моё общение с Казарцевым было принято всеми мальчишками класса и повысило мой авторитет среди них. Может быть, мне это только казалось. Но необходимость быть рядом с таким неординарным мальчишкой возвышала меня в собственных глазах, так как я постоянно была настороже, общаясь с Виталиком, абсолютно его не зная и ожидая какой угодно выходки от него, при этом мне приходилось соблюдать полное внешнее спокойствие.
Наша Розалия Андреевна объявила всему классу, что я Виталику буду помогать учиться и влиять на его поведение в лучшую сторону, как бы перевоспитывать его. Сами понимаете, что любой человек вообще не терпит перевоспитания, тем более такой «вольный казак», как Казарцев. Но такая возложенная на меня миссия не испортила наших взаимоотношений с Виталиком, нам оставалось только дружить… По крайней мере, мы старались не конфликтовать, хотя и было много поводов, чтоб находить причины ссориться и выяснять отношения.
Конечно же, Казарцев у меня безбожно всё списывал, даже если в его варианте были другие задания. Но тут всё было просто. Меня это не смущало, не задевало и не беспокоило. Я никак не реагировала на его списывание, что понималось, как разрешение ему заглядывать в мою тетрадь. Вскоре я поняла, что Виталик списывает не бездумно, а понимая и разбираясь, что к чему. На одном из уроков математики он ткнул пальцем в мою тетрадь и сказал:
- А, тут у тебя ошибка.
Я проверила, он оказался прав. Конечно, я поблагодарила его за это.
Однажды он принёс в школу ужа - небольшую, но, всё-таки, змею. Знаете, как реагирует большинство девчонок на вид змеи, неважно, уж это или какая-то другая змея. Казарцев намеревался сполна насладиться визгом девчонок на перемене, тыча ужа им в руки или лицо. Конечно, первой «жертвой» была я, так как увидела ужа прямо на уроке, когда Виталик достал его непонятно откуда и стал вертеть в руках под крышкой парты.
Я понимала, что если сейчас покажу свой страх перед видом и присутствием змеи, то стану объектом запугивания для Казарцева. Собрав в кулак всё своё мужество, я стала поглаживать ужа и говорить:
-Какой хороший у-у-жик…
Не такой реакции ожидал от меня Виталик, вытащив змею прямо во время урока. Он надеялся на мой визг, крики и возможность сорвать этим урок, но произошло всё иначе. Ему пришлось убрать змею до перемены, на которой он полностью насладился реакцией девочек на ужа, когда те с визгом убегали от него. Меня он больше не пытался пугать, поняв, что это бесполезно. А я была рада этому обстоятельству, как и тому, что смогла перебороть свой страх, не показав его Казарцеву.
Были ещё два момента, которые я объясняю только взаимным уважением между мною и Виталиком.
Первое, я бы сказала испытание, произошло на уроке физкультуры. Мы отрабатывали бег на короткой дистанции. Я очень любила бегать. Всегда бежала с удовольствием и большим рвением. У меня были неплохие результаты, всё складывалось хорошо.
И вот учитель физкультуры, наш всеми любимый Николай Сергеевич, решил провести воспитательную работу с Казарцевым, показав ему на конкретном примере, как пагубно влияет курение на его силу и выносливость. Учитель сказал Виталику, что его даже девочка обгонит на дистанции, так как ему из-за курения не хватит дыхания для нормальной работы мышц. Учитель попросил меня пробежать в паре с Виталиком обозначенную дистанцию.
Я просто внутренне почувствовала, что в беге с Казарцевым победа будет за мной. Можно было, конечно, поддаться и проиграть, но это было не в моих правилах, да и не честно. Унижать проигрышем такого крутого парня, каким его считали все и, в первую очередь, сам Виталик, я тоже не хотела. Представив, как будет чувствовать себя мой сосед по парте, когда проиграет перед всем классом девчонке, тихоне-отличнице, я отказалась участвовать в этом забеге. Думаю, что он мысленно поблагодарил меня, хотя мне Казарцев, конечно, ничего не сказал. А может быть, он самонадеянно был уверен в своей победе. Теперь это уже не узнать.
Второй случай произошёл вне школы. Я с подругой гуляла на улице. Мы решили пройтись по нашему посёлку и оказались среди многоэтажек, где никого не знали и вообще там бывали редко.
Повернув за угол дома, мы внезапно оказались лицом к лицу с ватагой незнакомых ребят.
Нас двое и много мальчишек. Мы от неожиданности даже притормозили, растерялись. Мальчишки молчали и настороженно смотрели на нас. Но в этот момент мой взгляд выхватил в толпе знакомое лицо – это был Виталька Казарцев. Я облегчённо вздохнула, поняв, что никакого враждебного выпада в нашу сторону от мальчишек не будет.
Друзья Виталика очень удивились, когда мы с ним поздоровались, что-то сказали друг другу и продолжили не спеша свой путь дальше, понимая, что в присутствии Казарцева нас не обидит ни один мальчишка.
Теперь прошло уже много времени, но я помню нашего новичка и до сих пор считаю, что мы с ним были друзьями, хотя мало знали друг друга и были такими разными. У нас было внутреннее уважение друг друга, что должно было быть невозможным между «трудным» подростком и тихоней- отличницей.