В августе 1926 года родился лидер кубинской революции Фидель Алехандро Кастро Рус. Судя по тому, что я читал о нем: честный, искренний человек, противник всякой фальши и фанфаронства. Быть может, один из последних романтиков...
Фидель Кастро был настоящим бойцом, бескомпромиссным и непримиримым. Когда Хрущев во время Карибского кризиса без консультаций с Фиделем принял решение о вывозе ракет с Острова Свободы в обмен на уступки со стороны Вашингтона, кубинский лидер пришел в ярость. Рассказывали, что самыми мягкими словами, сказанными им в адрес Хрущева, были "сукин сын".
Позднее Хрущев решил помириться с Кастро – в апреле 1963 года пригласил его с визитом в СССР. Программа 40-дневного вояжа был грандиозной. Фидель стал первым иностранцем, поднявшимся на трибуну Мавзолея и единственным главой иностранного государства, кому показали стартовую площадку межконтинентальных баллистических ракет.
Фидель для советских граждан был настоящим пламенным революционером, искренним и простым, резко отличавшимся своими речами и поступками от Хрущева и его команды, погрязших во внутрипартийной борьбе и недоступных простым людям на своем политическом Олимпе. А Кастро, в противоположность им, не терпел официоза. Он выступал перед лесорубами и угощал их сигарами, распил с геологами водку прямо из горлышка бутылки, ел борщ и сало со свинаркой Марией в украинском селе. Обычная судьба женщины того времени. Муж погиб на войне, работает с утра до вечера. Фидель расспросил ее о работе, а потом говорит: пошли, Мария, посмотрим на твой дом, угостишь чем-нибудь? Ну и все, как положено: борщ, сало, картофель, горилка. Самогон! И это во времена «яростной» борьбы с самогоноварением! Фидель с удовольствием выпил и сказал: «Мне не надо никаких сухих докладов по экономике. Я счастлив увидеть, что простые люди живут в достатке».
Тот же переводчик Леонов вспоминал о том, как в Ленинграде к Кастро подбежала маленькая девочка и подарила ему цветы: «Фидель незаметно для других узнал номер ее детского садика и говорит изумленным организаторам — мол, хочу посетить такой-то детский сад. Партработники отнекиваются — давайте завтра, надеясь, что он забудет. Нет, на следующий день Кастро стоит на своем: поехали в детсад. Поездку оттягивают. Наконец, привозят в садик, тот самый номер на фасаде. Его встречает та самая девочка, дарившая цветы. Фидель ей говорит: пойдем, покажешь, где у вас что находится, где твоя кроватка, где столовая. А девочка отвечает, дяденька, я тут еще ничего не запомнила, я здесь всего второй день. Оказалось, девочка была из захудалого детдома, а организаторы сняли табличку с его номером и приколотили на фасад образцового детского сада. Он все понял, но промолчал. Ох, и досталось от него нашим партийцам на заключительном банкете в Ленинграде. Фидель попросил, чтобы собрался узкий круг людей, и суть его речи была примерно такой: "Я хочу выступить с критикой с позиции друга. Зачем вы устраиваете показуху, встречая меня, вашего искреннего товарища и гостя? Вы много вещей делаете в приказном порядке. Вы прокладываете метро, а приостановили столь важные работы из-за меня, лишь бы проехал кортеж. Я не гордый и мог бы поехать в объезд. Зачем устраивать бутафорию, тем более я понимаю, что Ленинград — город-мученик, только-только восстанавливающийся после ран, нанесенных войной. Вы принимаете меня как арабского шейха. Так друзей не принимают". Этот эпизод стал настоящей пощечиной для ленинградского обкома партии».
Официальная часть визита завершалась выступлением Фиделя Кастро перед 125-тысячной аудиторией на Центральном стадионе имени Ленина в Лужниках. Перед митингом кубинский лидер попросил Хрущева позволить людям находиться не только на трибунах стадиона, но и на футбольном поле. Я, говорит, привык чувствовать дыхание народа. Никита Сергеевич нехотя разрешил, но, со своей стороны, выдвинул свое условие: речь, с которой выступит Фидель, должна быть написаны на бумаге. Дескать, протокол надо соблюсти. Кубинский лидер согласился, но многие, слушавшие его речь в Лужниках, обратили внимание, что Фидель держит перед собой чистые листы бумаги,без единой помарки.
В 2005 году Фиделя Кастро на вопрос, хотел ли бы он снова побывать в России, ответил просто: «Если ты меня спросишь о моих чувствах, моей воле, то да, летом или зимой, со снегом или без снега, кто бы там ни правил. Этот народ действительно узнал, что такое война и трагедия войны, поэтому он более, чем кто-либо, любил мир; но я могу также сказать об этом русском народе, что это был самый бескорыстный народ. Я знаю, каковы русские, и восхищаюсь ими».
