Мне выпала честь стать участником смотра-парада в Новочеркасске по поводу регистрации Устава войскового казачьего общества «Всевеликое войско Донское». День был субботний и делегация нашего района спозаранку выехала на автобусе в столицу донского казачества. Настроение у казаков было приподнятое, а летний день обещал быть солнечным и жарким. Торжества проводились на площади Ермака, нашей колонне отвели место подальше от собора, но это было и хорошо - мы стояли в тени деревьев.
Был сам губернатор и церковные представители, было сказано много красивых речей про заслуги казачества и предстоящую службу, не обошлось и без обещаний, которые вызывали одобрительный гул среди присутствующих казаков. Вся атмосфера говорила о том, что государство серьёзно относится к казачеству, и это, конечно, казакам льстило.
Я слушал речи вполуха и не разделял оптимизма казаков, потому что хорошо знал законы про реестровую службу, которые были красиво написаны, но очень невнятны относительно гарантий государственной службы казаков. Признаться, не очень и понимал этих государственных реверансов казачьим атаманам — чем так напугали городские казаки наши власти, что те пошли на признание казачества на законодательном уровне. К этому времени я уже убедился, что на местах атаманы вполне управляемые и можно их — вменяемых — прикормить, а горлопанов приструнить. Власти удалось размежевать казачье движение введением реестровой службы, и большую часть казаков сделать лояльной себе. Да и сами казаки уже наелись свобод и демократии, намечтались, и хотели гарантированной работы на бюджет со стабильной зарплатой. И вот теперь дорога к государственной службе открыта. Но я видел эту дорогу, уходящей в плотный туман.
Места наши — глухая провинция. Ближайшая крупная железнодорожная станция расположена за полторы сотни километров, это же и ближайший город. Воинских частей нет, крупных производств — тоже. Получить казачьему обществу хороший подряд на поставки сельхозпродукции негде. Остаётся только одно — развивать туризм в нашей глухомани. И зачатки для этого есть: шолоховские места с музеями, великолепный казачий ансамбль, уже апробировавший зарубежные гастроли. Атаманы и я вместе с ними мечтали о воссоздании казачьего подворья со всей живностью, где туристы могли бы ознакомиться с бытом казачьей семьи и откушать традиционных блюд местной кухни. А ещё о том, чтобы набрать сотню-другую конных казаков, которые могли бы показать кавалерийскую атаку из романа «Тихий Дон». Мчатся с гиканьем «белые» казаки, размахивая шашками, а тут из-за бугра вылетаю я, весь такой в кожанке и масляных пятнах, на «ероплане» с красными звёздами и из пулемёта тра-та-та-та по коннице…
А потом — вольтижировка для туристов, рубка лозы, катание на аэроплане и прочие чудеса казачьего прикладного мастерства. Эх!..
Где на всё это денежки взять?
А после всех речей и обещаний был смотр-парад с прохождением казачьих колон. Я снова на своём коронном месте в последней шеренге иду в колоне из казаков разного возраста и комплекции, не у всех есть казачья форма, но все стараются изображать строевой шаг. Меня слегка раздражает эта картина партизанщины в строю и я перевожу взгляд вверх. А там появляются самолёты Л-29, теперь я уже не свожу с них глаз, которые подозрительно защипало от знакомого силуэта в голубом небе и звука двигателей. После нескольких пролётов пары над площадью, пара разделилась и один из самолётов стал пикировать на улицу. Я сразу понял, что он целится в нашу колону. Казаки заинтересовано смотрели на самолёт, подсказывали друг другу куда надо смотреть, а мне эта картина пикирующего самолёта быстро переставала нравится. Хорошо, что пушки на этом самолёте нет.
Эй, лётчик, пора выводить, ты же на городскую улицу, полную народа, пикируешь! Ты так уверен в своём двигателе? А лётчик не выводит, чётко держит точку прицеливания на мне. Казакам эта картинка пикирующего самолёта нравится, они чему-то гогочут, а я начинаю судорожно осматриваться по сторонам: куда можно юркнуть, если лётчик не выведет на положенной высоте. На тротуаре плотно стоят зеваки, они на самолёт и внимания не обращают, любуясь казачьим разнокалиберным воинством. Вот проходим мимо удобного переулка… Ты будешь, убивец, выводить из пикирования, твою дивизию, или нет?! Хорошо, что я в последней шеренге — никто мне не помешает слинять. Выводи-и-и! И только я собрался нырнуть в подворотню, как нос самолёта стал уходить вверх, обнажая брюхо, серебристый силуэт с характерным свистом пронёсся над улицей, уходя в небо.
Фу-у-у! Чуть не опозорился. Вот смеху-то было бы, если бы я дал стрекача из строя! Какой смех, казаки бы и не поняли почему я выскочил из строя. Уж точно с самолётом это бы не связали, скорее с дорожным питанием. Над этим и посмеялись бы. Они же не представляют какая у нынешних лётчиков натренированность, это я себе нафантазировал и ошибку в определении высоты начала вывода, и потерю сознания, и отказ двигателя, и … ещё чёрт знает что. Собрал все свои прошлые лётные косяки в одну кучу и запаниковал. А всё потому, что первый раз оказался на линии прицеливания пикирующего самолёта, обычно я сидел с другой стороны — в кабине самолёта. Да, не раз был помощником руководителя полётов на полигоне, видел как стреляют и бомбят рядом, но не по мне. Оказывается, это страшно, когда самолёт на тебя пикирует, и ты думаешь, что он врежется в землю. Что же говорить о том, когда самолёт плюётся в тебя огнём с железом. Упаси, Господи!
Торжество закончилось, но самое лакомое для казаков было впереди — по пути домой. Есть на трассе Миллерово — Вёшенская заветное местечко на обочине, где заведено останавливаться компаниями перекусить своей снедью. Стол из деревянной катушки от кабеля связи в окружении пирамидальных тополей, заботливо скрывающих пирующую компанию от взоров водителей, проезжающих по трассе. Кто и когда оборудовал это славное местечко для трапез история умалчивает, но всякий начальственный и партийный люд, бывающий в области на совещаниях, об этом месте знает и установил традицию делать там остановку для отдохновения и обсуждения текущего момента. И если у круга тополей стоят чёрные «Волги», то водитель грузовика туда не суйся, найди себе другое место.
Казаки тоже знают это место, не раз бывали делегациями на казачьих войсковых Кругах в Новочеркасске и останавливались в этом местечке перекусить и выпить. Так было и в этот раз, тем более, что повод выпить был весьма знаменательный.
Атаман был в приподнятом настроении и не скрывал от казаков, что скоро в администрации района ему будет должность. Новость, что в органах местного самоуправления введут должности по делам казачества, ему сообщили в Новочеркасске. Какая это будет категория он не знал, но замахивался на уровень заместителя главы администрации района, на худой конец — начальника отдела. А то, что эту должность отдадут ему, а не другому атаману, ни у кого сомнений не было. Заслужил! Сразу со всех сторон посыпались просьбы: «Атаман, ты же про меня не забудь, пригрей и меня на какой-нибудь должности!» «Там видно будет по вашему поведению», - картинно важничал атаман, разглаживая усы и бороду.
Уж на что я не люблю больших и шумных компаний, но и мне было занятно наблюдать эту казачью пирушку, которая пестротой и обстановкой напоминала мне картину «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» Ильи Репина. По опыту знал, что и для меня в этой вакханалии наступит приятная минута, когда казаки запоют песни. Наш атаман ещё и поэт, а его брат сочиняет музыку, и они исполняют свои песни вдвоём или с ансамблем. В станице любят творчество братьев. Вот и баян в руках брата атамана. Эх, улетай моя душа вместе со звуками казачьей песни в небо!
Чем хорошо это место под тополями, так это тем, что рядом никаких хуторов нет. Спиртное пополнить негде, закончилось спиртное, глотки охрипли от песен — пора трогаться в путь. В автобусе тоже можно песни горланить, а трезвый водитель от зависти больше нигде не остановится до самой станицы. А если и остановится, то магазины будут далеко за горизонтом. Ехать надо, а то расползутся эти весёлые казаки по кущирям, как тараканы, домой и к утру не попадёшь.
После регистрации нового казачьего общества в реестре, образовалось два войска Донского, одно из которых — козицынское — в статусе общественной организации. В районе тоже продолжала существовать общественная организация, где я продолжал принимать участие, и появилась структурная единица реестровых казаков. К реестровым казакам я отношения не имел, поскольку отказался вступить в общество, а с общественной организацией мне стало не по пути — они решили заняться политикой. Тут остались сторонники Н.Козицына и в повестке дня возник вопрос выборов в следующем году депутатов в области. Кого поддержать, к кому примкнуть, против кого дружить? Реестровые казаки, понятное дело, будут поддерживать тех, кого будет поддерживать административный ресурс, а вольные — на распутье. Брожение в умах.
Зато противостояние казаков внутри района исчезло и мне стало там не интересно. Я не знал куда должно двигаться вольное казачество. О возврате старой сословности на базе службы государству не могло быть и речи. Времена те прошли, армия изменилась, война изменилась. Реестровые казаки бьются с МО, чтобы были созданы казачьи части, куда будут уходить призывные казаки, но дело это долгое и нудное и уж никак это не будет походить на старорежимную службу. А вольные-то хотят льготы вернуть, а служить идти не торопятся. По мне — достаточно заниматься казачьей культурой, не дать ей кануть в Лету в горниле проклятой глобализации. И есть у нас в районе такие подвижники. А в политику играться — можно и заиграться. Кому-то душу греет мысль сделать иногородних на Дону вторым сортом, я этому — противник. Это уже похоже на фашизм. Последней каплей для меня стало чьё-то предложение на очередном заседании правления бороться за возврат земельных владений родовым казакам. Ну, уж это - безответственный бред! Ещё земельная реформа не устаканилась, а тут хотят подбросить новую искру раздора. Не-не, я в этом не желаю участвовать.
И я ушёл из общественной организации казаков.
А юртовой атаман должность в администрации района получил. Стал помощником главы района по делам казачества. Однако продержался он на этой должности недолго - слишком много в его жизни было несовместимого со скучной муниципальной службой. Одно дело - писать стихи и петь казачьи песни, а другое — сочинять циркуляры. Не каждому дано это совмещать без вреда для здоровья.
