На нашем ютуб-канале — вторая часть разговора с Федором Смоловым. Теперь — на барбекю, с федиными друзьями юношества из училища «Мастер-Сатурн». Туда сам Смолов попал из Саратова, а блеснув, перешел в «Динамо».
Мы не только поели шашлыки и повспоминали старые времена, но и обсудили важные вещи – проблемы и соблазны, которые окружают наших футболистов, а также разницу их судеб.
Внутри — россыпь ламповых историй. Ниже — несколько цитат в текстовой версии.
Смолов — о первых днях в «Сатурне» и серьге
У меня родители уехали отдыхать на Новый год куда-то, я с бабушкой. А у пацанов в интернате у всех серьги, и я очень хотел. Тоже иду прокалываю себе ухо. У нас с бабушкой договор: пожалуйста, не рассказывай родителям, они вернутся, я сам все скажу. Она: «Все, без проблем». Говорила: «Зачем ты это сделал?», — и так далее. Я ее уговорил, у нас суперотношения, все нормально. «Ты не пали, я порешаю».
Получается, я уехал в интернат, и родители меня не застали. И бабушка в первый же день рассказывает, что у меня проколота серьга, и отец мне звонит: «Ты чего?» В итоге я вынул ее.
Мне кажется, в этом возрасте все хотели проколоть уши или сделать мелирование. Все делали мелирование и уши прокалывали.
Павел Логвинов, учился со Смоловым в интернате «Мастер-Сатурна»
Настолько модный человек! Он так к этому относился трепетно, пытался раскрутить тренера. Мы еще относились не к тому поколению, которые демократы и можно поговорить на любую тему. Подойти лишний раз к тренеру было страшновато и неловко, мягко говоря. Он (Смолов) подходит: «Михаил Владимирович [Белов], займи 150 евро. Я джинсы нашел вот такие!»
Он (Белов) стоит, а с ним жена. А так часто бывает, что жены за бюджет отвечают. Она смотрит на него.
Смолов: Я говорю: «Мы прилетим в Москву, я деньги верну». Да, помню Dolce&Gabbana купил джинсы. Пацаны 1989-го и 88-го [года рождения] просто заходили и брали вещи и не возвращали. Мы потом вещи прятали.
Нобель: Федя, получается, что ты таким модником был не после первого контракта, а всегда был?
Смолов: Наверное, не всегда, но лет с 15 — да. У мамы магазин одежды был в Саратове. Я постоянно в детстве слышал имена брендов. Она каждый вечер по телефону говорила. Это откладывается: название бренда такого, такого. Плюс мы с ней путешествовали, она ходила по магазинам, покупала. И как-то во мне это осталось.
Вкус — это элемент насмотренности. Если тебе интересно, то ты его развиваешь. Если нет, то тебе и пофигу. Знал бренд какой-то, пошел, купил, что-то приглянулось, вот и все. Если ты уделяешь этому внимание, то я думаю, что потом ты как-то придешь к этому. Если нет, то и пофигу.
***
Логвинов: Я сейчас вспомнил легендарный турнир в Саранске, наш любимый детский тренер...
Смолов: Безобразно!
Логвинов: В смысле безобразно? Подготовка была неправильная, нас замучили, мы приехали на колесах. Мы проигрывали командам, которых знать не знаем. Ну да ладно. И очередная наша феерическая игра. Середина второго тайма, замена. [Тренер Белов зовет:] «Смолов, иди сюда!» Он идет уверенным шагом, как Конор МакГрегор, очень медленно. А мы проигрываем, нам надо выиграть, чтобы выйти из группы. Белов: «Смолов, ты не Пеле, ускорься!» [Смолов] не под нос себе пробурчал, поворачивается к нему: «А ты не Моуриньо!» И пошел в потрибунку. Нам еще играть 20-25 минут, а у нас уже смех на поле! Нам уже играть, доигрывать не надо. Мы и так понимаем, что ноги у нас не бегут.
***
Смолов: Что вкладывать в определение слова «мажор»? В принципе, мажорами называют всех, у кого есть деньги. В масштабах того, что у меня было столько денег, как у этого Аксакая — нет. Был у нас [в интернате] такой парень.
Логвинов: У него папа нефтяной магнат был.
Смолов: Если вкладывать в мажор то, что ты поведенчески ставишь себя выше остальных — мне казалось, нет, [это не про меня]. Я так относился: сегодня у меня есть возможность пойти купить чипсы и колу ванильную и все похавают, а завтра будет у кого-то другого. И тоже угостят.
***
Нобель: Федя, ты был из семьи, которая ни в чем не нуждалась. Ты мог и английский учить, и путешествовать, все было. Почему футбол? Говорят, что обычно голодные ребята понимают: футбол — это их шанс, и они готовы все отдать ради игры.
Смолов: У меня не было вообще в мыслях, что это мой шанс. Я просто влюбился в это, и все. Наоборот, мне кажется, было такое внутрисемейное противоборство. Родители не рассчитывали, что я буду профессиональным спортсменом. Профессиональный спорт — это автоматически отсутствие образования, высокая вероятность получить травму. Единицы из 10 000 попадают на профессиональный уровень. Вероятность очень низкая, поэтому акцент был на образование.
Я, наоборот, хотел, просил, что у меня получалось. У меня отец играл на локальном уровне в Саратове. Я просил, чтобы он пришел посмотрел на мои игры. Они [родители] до конца не хотели, чтобы я был игроком. Потом, когда в 14 лет пришло осознание того, что у меня есть какие-то данные и потенциал…
Логвинов: Тебе отец ставил условие: не получится в «Мастер-Сатурне» — все, заканчиваешь, идешь учиться.
Смолов: Мы едем в такси на просмотр, он говорит: «Тебя не оставили в «Локомотиве» по объективным и субъективным причинам. Сейчас ты еще раз попросил меня договориться о просмотре в «Сатурне», ты едешь, тренируешься, я за тебя просить не буду. Попадаешь — остаешься в футболе. Нет — пожми мне руку, что вернешься в Саратов, будешь нормально учиться и будешь поступать в МГУ».
***
Нобель: Одна из версий про молодежный футбол в России: если у тебя нет покровителей и ты не занес деньги тренеру или руководству клуба, то у тебя нет шансов играть. С таким хоть раз сталкивались? Чтобы вам намекали.
Смолов: Я слышал истории, но ни разу не сталкивался. Я приехал в «Сатурн», меня взяли, через год позвал Кузнецов, директор академии — он был на том турнире с тренером дубля. Он был с тренером Шалиным, он позвал меня в «Динамо». Через три месяца после подписания с «Динамо» я попал в первую команду, меня Кобелев позвал. Из нападающих Пименов травмирован, один Сисеро, и из дубля я приглянулся более-менее.
Нобель: У вас не было намеков [на блат]?
Ларионов: Было все по-другому. Были откаты в другую сторону.
Смолов: Я не знаю, я не слышал таких историй, наверное. Я не вижу смысла в условной академии «Спартака» взять в первую команду, в выпускные года пацана за деньги... Какой смысл?
Я сажусь в такси, меня везет таксист, он мне говорит: «Я сам играл, за меня сказать было некому, я из обычной семьи». Я ему говорю: «Да, конечно, я знаю». Мне кажется, что люди очень редко смотрят в зеркало и критического анализа по отношению к себе нет. Пойти в 13 лет купить пиво и сигареты со старшеклассниками — ему это нравилось. Но это же элемент какой-то удачи. Может, он подавал какие-то надежды и давал потенциал, а он вышел и важный матч сыграл плохо, и дальше не взяли, условно.
Нобель: То есть у каждого бывает шанс и к нему надо быть просто готовым?
Смолов: Сто процентов — да! Но при этом, наверное, фактор того, что просят деньги, исключать нельзя. Я думаю, это не какой-то системный уровень, а человеческий фактор. То есть какой-то тренер действительно это может сделать.
Логвинов: Я сейчас столкнулся с детским и юношеским футболом. Я больше сторонник того, что это инициатива от самих родителей.
Смолов: Сто процентов. И это тоже.
Логвинов: Тренер думает: «Если этот готов, то, может, и я этому предложу?» Не потому, что у нас такая система. А потом говорят: «Это такой-сякой тренер».
Смолов: Я же говорю, это человеческий фактор.
Логвинов: Каждому из нас будут сейчас предлагать 100 рублей. Ты же вряд ли откажешься?
Смолов: Кто-то захочет выступить как меценат: давайте закажем мячи на команду. И так как ваш сын там играет, у него будет возможность заниматься этими мячами.
Логвинов: А потом все кричат, что система такая. Надо с себя начать просто.
Смолов: Я и говорю, это человеческий фактор. Есть те, кто говорят, что куплено, везде агенты. При этом у меня искреннее убеждение, что такие ситуации действительно есть. И это в принципе в парадигме того, что происходит у нас в стране на всех уровнях во всех отраслях и сферах.
Нобель: Футбол — это отражение страны?
Смолов: По-другому не может быть.