История, основанная на реальных событиях. 2015 год
- Мамочка, приезжай, - огромные карие глаза на весь экран небольшого телефона смотрели преданно и моляще. – Приезжай, мамочка.
Маленькому Давиду исполнялось через несколько дней три года, и в своей жизни он видел маму только первые два месяца, правда, об этом он не помнит, но бабушка рассказывала. Мама не бросила, не оставила Давидку, она просто уехала на заработки, потому что в их маленьком городке нет работы.
«Не могу, не могу, мой хороший», - билась птицей мысль в голове, только сказать этого она не могла. Она еле сдерживала слёзы, чтобы не расплакаться прямо сейчас, в эфире, чтобы сын не видел, как ей тоже тяжело, и не стал реветь, убегая из комнаты. А потом свекровь будет уговаривать и успокаивать его. Рассказывать, что мама и папа очень любят, как они хотят быть рядом, и что однажды всё же приедут, чтобы обнять его.
- Что тебе подарить? – переводит Элена тему, концентрируясь на игрушках, а сама шмыгает носом, и Давид думает, вспоминает, как видел у других детей машинку на управлении и делится этим с мамой.
- Бабушка купит, - обещает Элена, смотря на поникшую свекровь. – Ладно, мне пора, - заканчивает диалог и выключает видеосвязь.
Как бы ей хотелось забрать сюда Давида, но это невозможно. Во-первых, она даже не может покинуть Грецию из-за того, что живёт здесь нелегально, что, как только она заявится на границу, её сразу депортируют в Грузию, где нет нормальной работы. И чем прикажете тогда кормить ребёнка? Не от хорошей жизни Элена перебралась сюда, кое-как обустроилась и смогла высылать нормальное довольствие сыну.
С Георгием они познакомились, когда ему было двадцать, а девушке 16 лет. Долговязый черноволосый парень приглянулся Элене, и через три года сыграли свадьбу. Только спокойно и радостно пожить не удалось. На протяжении года Георгий тщетно пытался найти работу, перебивался случайными заработками, и они понимали: здесь у них нет будущего. А потом жена забеременела.
Знакомые посоветовали отправиться в Грецию, и они решились. Свекровь провожала в путь, украдкой вытирая слёзы, и крестила в дорогу. Приехали, понемногу обжились, Георгий нашёл работу, нелегально, конечно, но деньги платили неплохие. А когда подошёл срок родов, было решено, что Элене отправится обратно в Грузию. Ребёнок иммигрантов, появившийся на свет в Греции, мог рассчитывать только на гражданство родителей. Скрываться двум взрослым, нелегально жившим здесь, было можно, но как спрятать ребёнка? Да и съём жилья не предусматривал младенца, и Элене, скрепя сердце, отправилась на Родину.
Так на свет появился Давид. Отец был далеко, но мама нежно прижимала к себе младенца, отдавая частичку своего тепла.
Ребёнок требовал внимания, заботы, денег. И Георгий не мог заработать столько, чтобы обеспечить всю семью: жену с ребёнком, мать и себя. И тогда пришла пора Элене быть сильной.
- Ты уверена, дочка? – ужаснулась свекровь, укачивая на руках внука, и молодая мать, закрыв лицо руками, разрыдалась. Только сама выбрала этот путь, этого мужчину, этот мир.
Элене уехала, поцеловав на прощание Давида, а свекровь осталась с младшим сыном, который в скором времени собирался жениться. И так вышло, что средний Георгий с женой были нелегалами в Греции, старший иммигрантом в Турции и только младший смог найти хоть какую-то работу и остался в родном городе.
Давиду хотелось маму и папу, потому поначалу он назвал мамой Мари, жену своего дяди, а вслед за этим окрестил папой и самого Николоса.
- Я не папа, Давид, - будто извинялся дядя, гладя мальчика по голове. – Я твой дядя, понимаешь?
Но большие карие глаза, уставившиеся на мужчину, понимать не хотели. Разве не тот папа, кто рядом с тобой, не та мама, что укладывает спасть, целует и поёт на ночь колыбельные?
Мари жалела Давида, она уже и сама чётко не могла сказать, где проходит эта грань. У них появился первенец – девочка, но она всё равно находила время на племянника, которому так хотелось любви и ласки, и ребёнок был не виноват в происходящем.
Бабушка была бабушкой, в этом у Давида сомнений не было, а вот почему дядя и тётя не мама и папа, понять поначалу было очень сложно. Мифические взрослые по ту сторону экрана, которые именовали себя самыми близкими людьми на свете, может, и были такими, но называться и быть – слишком разные вещи, особенно для детского понимания.
Так и рос Давид среди двоюродных братьев и сестёр, забываясь и называя родителями не тех, кого надо. Жили они небогато, в доме на четыре комнаты с печкой, труба которой была выведена прямо в окно. Стиральной машинки не было, слишком дорогая роскошь, как не было до поры и холодильника. Улица длинная, соседи хорошие добрые, только такие же бедные, а откуда взяться богатству? Копили на две семьи, чтобы холодильник купить, и уж какой был праздник, когда на кухню приехал вместительный холодильный шкаф.
Элене и Николас присылали сколько могли, и всё по копейку свекровь тратила на внука. Говорили по интернету часто, почти каждый вечер, рассказывали, какие успехи у Давида, как сами поживают, а Элене говорила о себе. Волею судьбы или злой насмешкой было то, что уже пять лет она работала няней, воспитывая чужих детей. Она отвозила их в школу, помогала с уроками, следила за их здоровье и укладывала спать. Свою материнскую заботу она отдавала другим детям для того, чтобы её ребёнок имел возможность одеваться как все, иметь игрушки, покупать лекарства, но самое главное проходило мимо – возможность быть рядом друг с другом.
Но несмотря на всё, в доме было главное – любовь. Бабушка устраивалась по вечерам на полу, расстилая плед, усаживалась, и внуки облепляли её, норовя послушать сказку. Самым старшим был Давид, ему исполнилось уже одиннадцать лет, и до сих пор он видел маму и папу только по телефону. Для Николоса он давно стал одним из детей, как и для Мари. Они не выделяли его среди остальных: такой же любимый, такой же свой.
И когда открылась дверь, и на пороге возникла женщина, Давид не сразу признал в ней ту, с кем столько лет говорил сквозь экран, сквозь расстояние. А она смотрела на него со слезами на глазах, не зная, в какой момент стоит прижать к себе и почувствовать его тепло.
- Давид, твоя мама приехала, - хлопнул по плечу брат, и мальчик невольно сделал шаг навстречу, не зная, как себя вести. Мама… В этой незнакомой женщине еле угадывались черты с фотографий. Она постарела, в уголках глаз появились морщины, а может не от времени, а от того, что часто плакала, когда на плечи ложилась грусть.
Мягкие руки обняли хрупкие плечи, он прижался к ней сначала робко, а потом вжимался всё сильнее, боясь, что она растворится, исчезнет, боясь, что все увидят его слёзы, которые он был не в силах сдержать.
- Я приехала, Дава, - шептала она ему дрогнувшим голосом. – Я больше никуда не уеду, слышишь?
- Ты всегда будешь моей мамой? – слов было почти не разобрать, но она поняла, оттого ещё сильнее сжалось сердце.
- Я всегда была ей, мой мальчик, - всхлипнув, она опустилась перед ним на колени, и они смотрели друг на друга, будто в зеркало. Похожие внешне, изголодавшиеся внутренне, со слезами на лицах.
- Я всегда ей буду…
Напоминаю о подписке, комментариях, лайках. Так вы поможете каналу и автору.
Другие истории канала