В любом детском коллективе считается последним делом прослыть «ябедой-корябедой». С ябедами никто не хочет дружить, их презирают и не любят другие дети.
Так было всегда, в том числе и в СССР 1930-х годов. Считалось, что октябрёнок или тем более пионер не должен быть «стукачом» и жаловаться на своих товарищей. Что это низко, подло и недостойно имени будущего комсомольца и коммуниста.
Однако ситуации, как известно, разные бывают. Одно дело - наябедничать на школьного приятеля, который вместо уроков сбежал на рыбалку и совсем другое - отправить кляузу в сельсовет или милицию на соседа-«кулака» или родственника-«несуна».
Вот последний-то вид детского доносительства не только не порицался в обществе, а наоборот, превозносился советскими идеологами чуть ли не как подвиг. Школьники, которые помогали взрослым, так сказать, выводить на чистую воду «антисоветские» элементы, считались настоящими героями. Их ставили в пример сверстникам, награждали ценными подарками и даже отправляли отдыхать в «Артек».
Но почему же взрослые, облечённые властью люди, вели себя так непоследовательно? Порицали детей за то, что те по мелочи ябедничают на школьных товарищей и в то же время поощряли более серьёзные их доносы, «тянущие» на статью УК?
Всё очень просто. В СССР 1930-х годов, на волне борьбы с «кулаками» и зарождающейся шпиономании, воспитание юных «стукачей» считалось крайне важным делом с идеологической точки зрения.
В газетных публикациях детям предлагалось следить не только за их товарищами дабы сообщать куда следует если те отказываются читать советскую прессу или, например, ходят в церковь, но и за взрослыми людьми: соседями, родственниками, знакомыми, школьными учителями. И если те совершали какой-то проступок, то нужно было немедленно докладывать в соответствующие органы.
К этому призывала подрастающее поколение «Пионерская правда». На её страницах прославлялись пионеры-кляузники и прежде всего, конечно же, Павлик Морозов.
Советские школьники считали этого мальчика героем и стремились подражать ему. Чужой пример оказался заразительным. У Павла Морозова, чьим именем назывались пионерские дружины, школы и улицы, вскоре нашлось немало последователей и подражателей.
Советские школьники, будто соревнуясь друг с другом, наперебой доносили в соответствующие органы на «кулаков», «вредителей» и «воров». При этом детей ничуть не смущал тот факт, что люди, на которых они писали кляузы, были их учителями, соседями и даже близкими родственниками.
Так, в той же «Пионерской правде» приводился такой случай. Один из учеников сельской школы написал в газету о том, как директор на уроке задал детям задачу: «В селе было 15 лошадей, а после вступления в колхоз, 13 лошадей сдохло. Сколько лошадей осталось?» Эта «неполиткорректная» задаче дорого стоила директору школы: она «потянула» на длительный срок заключения.
Тут надо заметить, что, донося на своих односельчан, юные «стукачи» сами порой рисковали здоровьем, а то и жизнью. С ними могли расправиться озлобленные односельчане, а ближайшие родственники нередко отказывались от них.
Некоторые из пионеров-кляузников в конце концов оказывались в детском доме, куда их отправили родители, не желавшие иметь ничего общего с юными «стукачами», как, например, это случилось с одной пионеркой из Татарской АССР.
Девочка, не иначе как вдохновившись примером Павлика Морозова, написала донос на отца. Тот, чтобы накормить голодных детей, «позаимствовал» немного колхозного зерна. За это мужчине дали 10 лет, а его семья осталась без кормильца. Мать, придя в отчаяние, поколотила дочь-«предательницу», а затем отправила в детский дом, где та взяла другое отчество, разорвав последние связи с родной семьей.
О поступке девочки писали в газетах, а один из местных драматургов даже сочинил пьесу где рассказывалось о подвиге юной доносчицы. Пьеса пользовалась большим успехом у зрителей и показывалась в нескольких казанских театрах.
А дальше случилось самое интересное. Во время Великой Отечественной войны та девочка оказалась на оккупированной территории, где снова принялась строчить кляузы. Только теперь уже не в сельсовет как это было раньше, а в гестапо, на своих соотечественников. За этот «подвиг» после прихода РККА юная доносчица тоже получила достойную её поступка «награду»: по странному совпадению обстоятельств ей дали 10 лет заключения - столько же, сколько в своё время получил её отец.
Вместо заключения
Показательная история, не правда ли ли? Из маленькой кляузницы выросла предательница Родины, на счету совести которой оказалось несколько загубленных человеческих жизней.
Едва ли советские идеологи, пропагандирующие среди детей и подростков культ доносительства, ожидали подобных результатов. И вряд ли эти самые результаты их обрадовали. Но в 1930-х годах о вероятности такого исхода мало кто задумывался.
Советские школьники искренне верили в то, что, строча доносы на соседей и родственников, они совершают великое дело: помогают взрослым бороться с антисоветскими элементами. И невдомёк им было, что, поступая так, они ломают чью-то жизнь, а порой и подставляют других людей под «расстрельную» статью.
Только вот взрослые отлично это понимали. И не было ничего удивительного в том, что озлобленные односельчане, чьи близкие были арестованы благодаря доносам школьников, порой устраивали самосуд над юными кляузниками.
