Февраль 1991 года. Удивительное дело, я занимаюсь периодической системой элементов пять лет, но до сих пор не дал своей формулировки периодического закона! Эта мысль меня буквально пронзила. 5 февраля 1991 года формулировка закона появляется: свойства химических элементов и их соединений обусловливаются периодической упорядоченной формой движения атомных частиц элементов и нарушением этой упорядоченной формы движения вследствие присоединения, отсоединения или перегруппировки частиц.
Приведу для сравнения общепринятую сегодня формулировку периодического закона Менделеева: «Свойства химических элементов и их соединений находятся в периодической зависимости от величины заряда ядра атома этих элементов». Неужели в этом изложении периодического закона нам не видится ничего странного? Как такая неопределённая до конца сущность электрического заряда может обусловливать свойства химических элементов и к тому же в периодической зависимости? Согласитесь, здесь что-то не так. Если уж заряд растёт, прибавляясь с каждым атомом на единицу, то и рос бы себе так до бесконечности… Но, нет же! Выход только один: в пересмотре самого представления о заряде. За «зарядом» скрывается упорядоченная форма движения атомных частиц; нарушение этой упорядоченной формы движения приводит к периодической повторяемости свойств химических элементов. Согласование, упорядоченность движения частиц обусловливается значением фаз орбитальных моментов этих частиц, кратных величине Пи, или, если угодно, угловыми моментами орбитального движения частиц.
Смена времён года на земном шаре обусловливается не только наклоном земной оси, но и периодическим изменением угла падения на Землю солнечных лучей. Аналогия не полная, но близкая.
Летом 1992 года в Вологде скромно отмечался стопятидесятилетний юбилей вологодского купца-мецената Христофора Семёновича Леденцова. Леденцов отдал по смерти все своё огромное богатство на развитие отечественной науки. На эти деньги издавались и труды Д. И. Менделеева. (К слову сказать, мои предки хорошо знали Леденцова, а родной брат моей прабабки – Константин Сергеевич Борисов работал в первом российском леденцовском ломбарде с открытия в 1888 году до закрытия в 1919 году).
Председатель Вологодского областного совета ВОИР Александр Михайлович Шумилов предложил мне издать работу по периодической системе в виде брошюры, и посвятить её памяти Х. С. Леденцова.
Брошюра вышла в июле 1992 года небольшим тиражом. Александр Михайлович Шумилов был первым, кто понял и оценил мою работу, кто смело протянул мне руку помощи. За это я ему благодарен. Брошюра свободно дарилась всем участникам юбилейных торжеств, кто желал её получить.
В июне 1993 года я пишу письмо и прикладываю к нему брошюру. Письмо адресовалось моему московскому знакомому, работнику редакции одной популярной газеты. Приведу только первые два абзаца.
«Саша! Попытаюсь пояснить суть моего предложения. Без ложной скромности говоря, значение научного открытия, изложенного в брошюре, очень велико. И как я тебе говорил, те учёные, с которыми я поддерживал отношения в течение последних лет, этого в принципе не отрицали. Но сделать шаг навстречу подобному открытию, помочь в популяризации и в развитии его, они не решаются. Учёных понять можно. Автор открытия (то есть – я) по сути, дилетант; специального образования не имеет; опыта научной работы нет; работает в сфере далёкой от науки; к тому же уровень изложения материала в брошюре довольно примитивен. Кто же из серьёзных учёных решится связаться с таким человеком? Пусть даже идея стоящая, но кто станет рисковать своей репутацией? Во всяком случае, это должен быть смелый, независимый учёный (хотя бы с проблесками таланта), учёный молодой, умеющий свободно, самостоятельно мыслить, не обременённый догмами современных физических воззрений. Я надеюсь, что такие учёные есть. Но к этим учёным надо пробиться. Как это сделать?
Я думаю – через популярное, понятное и доступное изложение идеи и всего, что с ней связано, в каком-нибудь периодическом издании. Саша, пойми меня правильно, писать надо не обо мне, а об открытии. Я человек не тщеславный, за славой и известностью не гонюсь. Просто я хорошо осознаю мысль: то тяжелое экологическое состояние Земли и человека, в которое мы попали во многом благодаря науке, можно ликвидировать только с помощью науки (клин вышибают клином). Длительный застой в фундаментальных науках гибельным образом сказывается на человеке и природе. Однажды встав на путь постижения и приручения законов природы, мы не должны останавливаться, не можем, обратной дороги нет, только вперёд. Остановки на этом пути опасны, ведь слишком много уже сделано…».
Увы, реакции не последовало, письмо осталось без ответа.
В 1994 и 1995 годах я делал ещё судорожные попытки – установить контакт с академиком Е. П. Велиховым: писал, звонил, завозил работу на дом, но всё напрасно. К слову сказать, в эти годы в Вологду приезжал известный математик Игорь Шафаревич. Кажется, выступал в филармонии, перед горожанами. После встречи я подошел к Шафаревичу и подарил ему свою брошюру 1992 года с работой по периодичности. Дальнейшее покрыто туманом.
В январе 1994 года начал вести дневник. Все значимые для меня события так или иначе нашли в нём отражение. Сообщения в средствах массовой информации об открытиях российскими учёными новых трансурановых элементов отмечались не просто, а с маленьким комментарием. Быть может, кто-то из учёных всё-таки заинтересовался моей работой и использует её?! Первая такая запись появилась 19 ноября 1994 года.
В апреле 1997 года пишу письмо вице-премьеру правительства РФ Борису Ефимовичу Немцову. Он по профессии физик и, возможно, поймёт меня. «Уважаемый Борис Ефимович! В 1984 году мной было сделано открытие в области теории атомного ядра, имеющее, как мне кажется, важное значение. Все попытки провести открытие официальным путём (публикации, доклад и прочее) были безуспешны. Конечно, этому есть причины и объяснения. Я не стал бы беспокоить Вас, если бы не сознавал до конца значимость открытия. Вы – физик и должны меня понять. В нашей стране вот уже сорок лет ведутся работы по созданию управляемой реакции ядерного синтеза. Положительного результата нет и, по-видимому, не будет. Моё открытие, к сожалению, прямо указывает на невозможность получения управляемой реакции синтеза в системах «Токамак». Подобные исследования ведутся и в других ядерных центрах мира. Вкладываются большие денежные средства, но отдача несоразмерно мала. Дважды обращался со своей разработкой к академику Е. П. Велихову, безрезультатно. Верх берут местнические интересы, программа «Токамак» многих кормит.
Борис Ефимович, прошу Вас принять меня. День и время назначьте сами. Я понимаю, распоряжениями и указами новые открытия в научный обиход не внедряются. На это и не надеюсь. Но пренебрегать ими – это неразумно, если не сказать больше. Наблюдая за Вами, вижу, что Вы понимаете нужность сегодня новых идей и подходов (говорю не о науке), а главное – действуете. С наилучшими пожеланиями…».
И надо же так случиться, вечером этого же дня (23 апреля 1997 г.), когда написал письмо Немцову, я услышал в телевизионном выпуске новостей сообщение: «В Принстоне (США) остановлен термоядерный реактор «Токамак». Причина остановки – прекращение финансирования вследствие неперспективности проекта».
Ответ на письмо вице-премьеру Немцову пришел ко мне из министерства РФ по атомной энергии. Ответ в духе: «Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо…». «Токамаки» строились и будут строиться.
В июне 1995 года в моём дневнике появляются такие записи: «9 июня. Сегодня примечательный день. Пока теоретически, пока на бумаге родился новый химический элемент таблицы Менделеева; элемент называется пиотон; его масса – 314 у. е.; отсюда и название элемента (величина Пи равняется 3,14). Удивительное совпадение. Моя система построена на основе синусоиды «2Пи»; величина Пи – значение углового момента движущегося по орбите нуклона в системе атомного ядра; величина Пи – фундаментальный принцип. 10 июня. Маленькое разочарование: вчерашнее удивительное совпадение (масса пиотона – 314 единиц; величина Пи – 3,14) рухнуло. Более точный подсчёт дал другую величину массы: 312 у. е. Заодно изменил название химического элемента. Сейчас он называется пион, прямо как цветок». К своей работе «О дробных значениях орбитальных моментов ядерных нуклонов» сделал дополнение о пионе, указал массу, порядковый номер, он же – заряд (118), ядерную реакцию его получения. Эта статья с дополнением вошла в книжку «Проблемы современной физики: новый подход», которую я издал в 2000 году.
25 июня 2003 года в вологодской областной газете «Красный Север. Зеркало» появляется небольшая заметка «В таблице Менделеева – пополнение». Приведу её целиком. «Российские учёные получили три новых устойчивых (способных сохранять свои свойства в течение значительного периода времени) элемента таблицы Менделеева – 114-й, 116-й и 118-й. Доклад об этом открытии был представлен на международной конференции «Ядро – ядерные столкновения», которая состоялась на прошлой неделе в Москве».
Что мне оставалось делать? Реагировать! Вот я и среагировал:
«118-й элемент. В последнем выпуске «Посредника» была напечатана небольшая заметка об открытии российскими учёными трёх новых трансурановых элементов таблицы Менделеева под номерами 114, 116 и 118. Большинство приняли эту информацию к сведению. Для меня же она стала поводом взяться за перо.
В феврале 1984 года я сделал одно интересное научное открытие, которое позволило перестроить таблицу Менделеева в спираль, где элементы располагаются по кругу. Это открытие также давало возможность вывести абсолютные значения атомных масс. Сегодня мы знаем только относительные значения атомных масс элементов. Окончательно разработать подобную идею я смог только в 1986 году, и тогда же понёс её на суд учёных. В феврале 1990 года, познакомившись с трёхтомником академика И. П. Селинова «Изотопы», я обнаружил, что найденные мной теоретические величины атомных масс тридцати трёх элементов системы точно совпадают с существующими величинами атомных масс стабильных изотопов. То есть моя идея ядерной периодичности – вовсе не случайность и не игра ума. В марте этого же года я повёз свою работу в Москву к академику Г. Н. Флёрову, директору лаборатории ядерных исследований в г. Дубна. Кроме этого я написал письмо И. П. Селинову, передал и переслал работу другим учёным. Круг специалистов, которые были извещены, оказался довольно большой.
В 2000 году мне удалось издать сборник своих работ «Проблемы современной физики: новый подход» (этот сборник имеется в областной библиотеке, в библиотеках ВГПУ, ВПИ, физ.-мат. Лицея, в ЦНТИ). В сборник вошла статья и по периодической системе «О дробных значениях орбитальных моментов ядерных нуклонов». В этой статье впервые было упомянуто об элементе 118, приводилась его атомная масса (312 углеродных единиц) и дано имя неоткрытому ещё элементу – Пион. Имя происходит от величины Пи, на основе которой строится спиральный вариант системы химических элементов. 118 элемент – это инертный газ, замыкающий седьмой незаполненный период системы элементов. В статье приведена ядерная реакция, в которой можно получить Пион. Сборник был разослан по всем библиотекам крупнейших вузов страны, в научно-исследовательские учреждения, в частности, в лабораторию ядерных исследований в г. Дубна, некоторым учёным. У меня есть основания считать, что открытие новых трансурановых элементов в последние годы были стимулированы моей работой по ядерной периодичности. Но об этом учёные-физики предпочитают не говорить, делая меня фигурой умолчания. С этим положением я не очень-то хочу мириться. Мне не нужна слава и известность, просто речь идёт об обычной человеческой порядочности».
Заметку мою вскоре напечатали на страницах той же газеты, правда, изменили название («118-й элемент украли?») и немного сократили.
В 2008 году, будучи в Областной библиотеке, нашел адрес ВИНИТИ (Всероссийский институт научной и технической информации, Москва). Решил попробовать послать свою статью туда, хотя, надежды на благополучный исход никакой не было. Через две недели пришел ответ от сотрудницы института Ольги Евгеньевны Горчаковой. Она сообщила, что работа моя ей, в общем, понравилась, но нужны пояснения. А для депонирования работы требуется другое оформление и рецензии: две рецензии от научных работников Вологды и две рецензии – от московских учёных. Вот тут и обратился снова к Людмиле Алексеевне Коробейниковой. Коробейникова написала положительную рецензию, и скоро. Но вторую рецензию пришлось ждать долго, не один месяц. Рецензию написал преподаватель одного из вузов города (имени не помню). Рецензию как бы отрицательную, но до смешного! Примерно в таком духе: с работой автора я не согласен, потому что в учебниках об этом говорится иначе… Переделал свою статью так, как просила Горчакова, и отослал материалы в Москву. С Ольгой Евгеньевной мы тогда чаще стали общаться по телефону. В одном из разговоров она мне сказала, что даже если рецензии московских учёных будут отрицательные – работа моя всё равно будет депонирована, и аннотация опубликована в журнале ВИНИТИ. Так и случилось в 2009 году. Со временем получил справку о депонировании и журнал ВИНИТИ с публикацией.
На этом эпопею «Периодический закон» заканчиваю. История одновременно драматическая и трагикомическая, показательная и поучительная. Говорят, история не имеет сослагательного наклонения: что было бы, если бы… И всё-таки, что было бы, если бы в те далёкие восьмидесятые годы двадцатого века хотя бы один из авторитетов науки, к кому я обращался, прислушался бы, понял мои идеи? Думаю, что мир сегодня был бы иным, лучше и спокойнее.
В это повествование вошло не всё, кое-что упустил умышленно, кое-что по ошибке. Упустил умышленно переписку с Юрием Константиновичем Дидыком (1990 г., 1992 г.). Есть такое выражение – тянуть одеяло на себя. Так вот Юрий Константинович сразу резко и бесцеремонно стал «тянуть одеяло на себя», ставил мне условия, грозился использовать мою идею, не упоминая имени автора и прочее.
А теперь моё упущение по ошибке. Я говорю о своём желании в начале 1987 года отправить работу и письмо во Францию Луи де Бройлю, зачинателя волной квантовой механики. Хотелось порадовать старика де Бройля перед уходом в лучший мир, он бы меня понял. Но этого, увы, не случилось. Позвонил в Москву, в Посольство Франции. Адрес Французской Академии наук мне, конечно, продиктовали, но стали отговаривать: мол, де Бройль, очень стар, давно отошел от дел. Луи де Бройль умрёт 19 марта 1987 года, в возрасте 94-х лет.
И в заключение надо напомнить. Своё открытие я понёс учёным в феврале 1986 года. А в апреле 1986 года произошла страшная авария на Чернобыльской АЭС. Тема атомного ядра стала с той поры болезненно-негативной и среди учёных, и среди не учёных. С годами авария унесла тысячи человеческих жизней. Чернобыльская трагедия отразилась, в частности, и на отношение учёных к моей работе.