Алексей сидел в карете рядом с молодой женой, одетой в светлую соболью шубу с капюшоном.
– Дорогая моя, вы похожи на фею, которая дарует нам счастливую жизнь!
Кругом стояла ничем не нарушаемая, счастливая тишина.
Глава 22. «На юг, в Новороссию!»
Алексей Соковнин за несколько дней до венчания с Аннет по делам дипломатической службы очутился на необычном приеме в Санкт-Петербурге. Произошло так, что после окончания войны возобновило работу посольство Швеции в России, и король Густав III назначил своим послом бывшего командира Саволаксской бригады генерал-майора Стединга.
Генерал приехал в Петербург непосредственно с боевых позиций, где стояла бригада, не получив из Стокгольма соответствующих его рангу официальных документов. На таковой спешности настаивал сам король, который заявил, что для пользы дела нужно поторопиться установить контакт с русским двором, а бумаги могут подождать, их пошлют вослед.
Русская императрица не стала чинить препятствий и приняла у себя Стединга, не дожидаясь верительных грамот. У Екатерины имелись собственные планы на использование в большой европейской политике недавнего врага: она намеревалась повлиять на шведского короля с целью подготовки против революционной Франции объединенного военного похода, главную роль в котором отводила царственному кузену и его бравому войску. Именно с передачи Густаву послания Екатерины посол и начал работу. А верительную грамоту ему действительно прислали из королевства задним числом. Стали подъезжать и другие работники шведской миссии. К концу осени формирование нового состава посольства завершилось, и Стединг организовал торжественный прием по этому случаю.
От лица Коллегии иностранных дел России на приеме присутствовал вице-канцлер Безбородко в сопровождении группы дипломатов, в числе которой оказался Алексей Соковнин. Знакомясь с ним, шведский посол продемонстрировал высокую степень осведомленности о событиях петербургской жизни:
– Рад познакомиться с вами, господин Соковнин! Хочу поздравить с предстоящей свадьбой. Наслышан, что невеста ваша – подданная шведского короля и бывшая жительница Стокгольма. Прошу передать ей моё приглашение посещать наше посольство и чувствовать себя здесь, как дома.
– Благодарю, господин посол! Лестно слышать. Однако должен информировать вас, что моя невеста уже окрещена в православную веру, приняла русское имя Анна Егоровна и стала подданной её величества императрицы российской. Впрочем, в посольстве Швеции по вашему приглашению она вполне может появиться при появлении у неё такового желания.
Раскланявшись, дипломаты разошлись по сторонам. Алексей, в свою очередь, был немало наслышан о новом руководителе шведской миссии. Главным образом, не как о дипломате, а как о человеке военном. Стединг юношей начал службу в королевских войсках Швеции, продолжил во Франции, там стал старшим офицером. Из Франции судьба забросила его за океан на американский континент, где он сражался против англичан. Потом вернулся на родину и оказался на войне с Россией. Своего боевого опыта у Стединга имелось в избытке. Командовать войсками, правда, долго не пришлось. Тем не менее, Саволаксской бригаде под его руководством удалось одержать несколько побед в небольших боях с русскими, за что король произвел командира в генерал-майоры. Теперь Густав надеялся, что генерал, отличившийся на войне, проявит себя на дипломатическом поприще. В этой сфере навыка у Стединга не было, но имелось горячее желание показать себя с лучшей стороны в роли посла при дворе российской императрицы. Да, и Петербург, как город, в котором ему предстояло жить, произвел на него большое впечатление.
Посол набрал в миссию опытных сотрудников, в том числе людей со знанием русского языка. С некоторыми из них Соковнин познакомился на приеме, где шведские дипломаты охотно общались с русскими. Лишь один из шведов показался Алексею настроенным неприязненно по отношению к нему. Тот старательно избегал личных разговоров, хотя прислушивался ко всем словам, которые Соковнин произносил в беседах с работниками миссии. Алексею показалось, что особый интерес шведа вызвал его обмен мнениями с послом, когда речь зашла о предстоящем венчании с бывшей подданной Швеции.
Несомненно, Алексей вспомнил этого малоприятного шведа с бородой эспаньолкой. Нынешним летом после окончания переговоров о заключении мира именно он начал скандал и, хватаясь за шпагу, пытался затеять поединок. На приеме стало известно, что скандалиста зовут Улоф Расселиус.
– Ну, вот. Кажется, в шведском посольстве у меня появился персональный недруг, – сообщил Алексей вице-канцлеру после окончания приема.
– Что же ты, голубчик, и прежде знал этого Расселиуса? – поинтересовался Безбородко.
Пришлось рассказать всю историю знакомства.
– Я так думаю, что с этим шведом надо держать ухо востро, – резюмировал Александр Андреевич.
Алексей согласился, хотя не представлял, каких бед можно ожидать от шведа.
А дальше произошли все замечательные события, связанные с подготовкой к венчанию, свадьбой и отъездом из Петербурга в имение на Новгородчине. До Полужья молодые супруги ехали по заснеженному московскому тракту без спешки с остановками в Любани, Новгороде, Боровичах. Долгая езда в зимних возках сменялась веселыми прогулками и забавами среди сугробов в древних русских городах, с обильными постными застольями, рождественский-то пост начался, с молебнами в храмах. Для Аннет, знакомой с северной природой по годам жизни в Швеции и Финляндии, зимние пейзажи России не были удивительными, она воспринимала их естественным продолжением своих прежних впечатлений.
От Боровичей путь лежал прямиком в Полужье. В имении чету Соковниных ждала торжественная встреча. Федот, оповещенный заблаговременно, старался изо всех сил, чтобы новая свадьба в старом семейном доме запомнилась надолго. Под стать ему и дворня трудилась так, что превзошла самую себя. Аннет и Алексей, кое-кто из соседей, приглашенных в гости, сочли встречу за настоящий праздник. На отдых муж с женой расположились в бывшей спальне матушки Алексея. В соседней комнате поселились Ангелина и служанка Марта, ожидавшая возвращения Аннет из Франции в особняке барона Спренгпортена в Петербурге.
– У вас, Аннет, собственный двор теперь, как у королевы: фрейлина, служанка, – пошутил Алексей.
– Королева обязана соответствовать своему королю, – с ответной шуткой склонила голову в поклоне супруга.
Алексей старался показать с лучшей стороны свои любимые места. На тройке они катались по соседним усадьбам, отвечая на приглашения знакомых помещиков, гуляли по полям и зимнему лесу пешком и верхом на лошадях. Очень привлекательным зрелищем для Аннет оказалась зимняя рыбалка с подледной сетью, которую деревенские рыбаки заводили через проруби на Мстинской яме. Когда из вынутой сети на лед посыпалась крупная речная рыба и даже сом, её восторгу не было предела.
Вместе с деревенскими парнями и девчатами ходили по деревне на рождественские колядки. Собрались ближе к полуночи шумной компанией, оделись в вывернутые овечьи тулупы и малахаи, измазали лица сажей, высыпались на заснеженный проулок и с веселым смехом пошли по домам. Для деревенских это было привычное развлечение: компания во дворах распевала песни-колядки, а хозяева домов выносили угощение. Молодожены веселились с ними, а весь следующий день отсыпались. Разговоров о колядках хватило на целую неделю.
В начале нового 1791 года в Полужье пришло письмо от Никиты с Черноморского флота:
«Здравия желаю, любезный братец мой Алехан!
Во-первых, прими мои поздравления по случаю вступления в брак с Аннет. Хотя и говорят в народе, что доброе дело браком не называют, но думаю, что ты сам в скором времени волен будешь оценить, каково это счастье быть семейным человеком. Меня сия участь, увы, обошла стороной. Да и то рассудить – пятый десяток уж идет, куда там под венец? Поздно мне, братец! А ты при встрече поведаешь, поучишь моряка старого, что несет в себе семейная жизнь.
Во-вторых, хочу принести свои извинения вам с Аннет, поскольку не мог дождаться дня вашей свадьбы и укатил на юг, к Черному морю. Государыня возвела меня в чин высокий и назначила служить на Черноморский флот, куда я обязан был незамедлительно выдвинуться. 1 октября находился уже в Севастополе и был представлен командующему Черноморским флотом контр-адмиралу Федору Федоровичу Ушакову, с коим с давних пор знакомство имел и службу правил совместно. Адмирал назначил меня командиром 50-пушечного линейного корабля «Апостол Андрей».
Ушаков прошедшим летом еще до моего приезда дважды знатно потрепал турок в сражениях у Керченского пролива и у мыса Тендра.
В осенней кампании 1790 года таких оказий более не случилось. Я со своим кораблем был в составе эскадры и находился в практическом плавании. С 16 октября по 14 ноября Ушаков с эскадрой из 14 линейных кораблей, 4 фрегатов и других судов совершил поход для прикрытия устья Дуная и для поисков турецкого флота. Противника не обнаружили, и флот наш сквозь тяжелые штормы и осеннюю непогоду вернулся в Севастополь. Мне предоставилось право отпуска для решения дел в связи со вступлением в права владельца дарованного императрицей села в Новороссии.
Село показалось мне симпатичным, название оно имеет Георгиевское. Распорядился о строительстве хозяйского дома, местные умельцы обещают, что к лету дом будет готов для жизни. Так что, милости прошу тебя, Алехан, с супругою летом пожаловать в мою новую обитель. Места здесь красивые, южное море совсем рядом, почва плодородная, дает обильные урожаи. Однако всем надобно заниматься, а у меня, пока война с турками продолжается, времени-то совсем нет. Одолеем басурман, тогда возьмусь за дело всерьез.
Возвратившись на корабль, занялся подготовкой его к дальнейшим плаваниям. Экипаж усилили рекрутами, их будем обучать, чтобы стали матросами исправными. Буквально на днях, 11 января 1791 года главнокомандующий силами Юга России генерал-фельдмаршал Потемкин
своим приказом назначил Федора Федоровича Ушакова старшим членом Черноморского адмиралтейского правления – фактически старшим морским начальником на Черном море, то есть командующим всем флотом и военными портами под общим руководством главнокомандующего. Это назначение передало в руки Ушакова не только все корабли, но и морские тыловые структуры, что позволит нам под его командой наилучшим образом подготовить флот к кампании 1791 года. Чем мы сейчас все и занимаемся.
Собственно говоря, это все мои новости на сей день. Вновь хочу напомнить вам о предложении приехать летом в Георгиевское. Не пожалеете!
Будьте счастливы и здоровы!
К сему, старший брат твой Никита Соковнин, капитан I ранга и кавалер.
Написано января 17 дня сего 1791 года.
Город Севастополь».
Аннет и Алексей несколько раз перечитали письмо вслух и стали прикидывать, удастся ли им летом отправиться в дальнее путешествие на Черное море. Рассудительная супруга, задумчиво глядя в окно, предположила:
– Алекс, до летней поры пока далеко. Сейчас зима в самом разгаре. Кто знает, какие новости нас могут ожидать? Но предложение твоего брата мне понравилось…
Алексей поднялся из мягкого кресла, сидя в котором читал письмо, прошелся по комнате и высказал свою мысль:
– Вы правы, Аннет, до лета далековато. Сейчас я пребываю в отпуску от службы, но патрон мой Александр Андреевич Безбородко в любой момент может призвать меня в Петербург по делам. Какие у него будут планы, одному Господу ведомо. Но, раз тебе понравилась идея отправиться в путешествие к южному морю, то мы будем держать в голове приглашение брата, а уж, как всё сложится, сегодня сказать сложно.
Ленивая и спокойная деревенская жизнь неожиданно закончилась 1 марта. Аннет, Алексей, Ангелина и Марта сидели за большим столом в гостиной и играли в карты. В выигрыше, как случалось частенько, была Ангелина, остальные безрадостно оценивали свои виды на игру. Вдруг вошел Федот с докладом.
– Что стряслось, Федот? – вскинул голову хозяин.
– Какой-то верховой скачет к нам, барин!
Верховой, как и предполагал Алексей, оказался посыльным от вице-канцлера, который передал письменное распоряжение явиться на службу в десятидневный срок.
– Вот и завершился наш свадебный отпуск, милая. Пришла пора собираться в Петербург.
Тянуть с отъездом не стали, быстро упаковали вещи, погрузили в зимние возки, на которых приехали, и пока всюду лежал снег, двинулись в обратный путь. Путешественников сопровождала солнечная погода, которая придавала ощущение, что через неделю-другую и весна пожалует на смену зиме.
В петербургской квартире их встретила неожиданность. Горничная Катерина уезжала. Заметив удивленный взгляд Алексея, она, как бы оправдываясь, заспешила рассказать:
– Барин Никита Иванович в письме потребовал, чтобы я к нему срочно выезжала на почтовых к самому, что ни есть, берегу моря Черного, где его новое село Георгиевское стоит. Охрану на дорогу даже нанял мне за деньги. Желает, чтобы я жила там и за порядком следила в усадьбе. А сюда, в квартиру, велел заместо меня привести младшую сестрицу мою Таньку. Да обучить её всему по дому, что сама умею. Вы не извольте беспокоиться, она девушка скромная и порядочная, без баловства. Мамка нас всех так растила в строгости.
Соковнин-младший слушал горничную с улыбкой. Он понимал, что Никита теперь не один год намерен служить на Черноморском флоте под началом адмирала Ушакова. А раз так, то и быт решил наладить в селе Георгиевском такой, к которому привык в Петербурге. В этом домашнем быту Катерине должно отводиться важное место. Уж, кто-кто, а она в новом имении экономкой будет надежной.
Решения старшего брата Алексей никогда не обсуждал. Все же десять лет разницы в возрасте между ними много значили. Что касается заменившей Катерину младшей сестры, то семью Алексея этот факт мало занимал: за все семейные хозяйские вопросы у них отвечала Марта, которой при необходимости помогала Ангелина. Так и жили они своим мирком, а новенькая Татьяна тем временем осваивалась в доме.
Алексей ежедневно бывал на службе в Коллегии. Безбородко поручил своим подчиненным готовить документы для мирных переговоров с Турцией. Казалось бы, война продолжалась и на суше и на море, а вице-канцлер, предвидя победу, уже мыслил о том, какие требования выдвигать побежденной Порте.
Турки терпели поражение за поражением. 11 декабря 1790 года Суворов решительным штурмом взял крепость Измаил, которая считалась неприступной.
На Кавказе русские генералы громили корпус Батал-паши, освобождая морское побережье от завоевателей. В конце февраля 1791 года Потемкин уехал в Петербург, за себя главнокомандующий оставил генерал-аншефа Репнина, который энергично взялся за дело и форсировал с войсками Дунай у Галаца. Турецкая армия была деморализована, её командование помышляло только об окончании войны. У султана оставалась надежда на морские успехи, но адмирал Ушаков, почувствовавший вкус побед, вряд ли готов был уступить врагу Черное море.
Исходя из этого, русские дипломаты в Петербурге готовились к переговорам об окончании войны с давним врагом. Работы было много.
Как-то Соковнину пришлось побывать в шведском посольстве. Неожиданно для себя встретил там графиню де Бризе, которая шла по коридору на выход. Выглядела она весьма впечатляюще, прическу её как обычно украшала красная роза. Однако, что показалось странным, графиня заметно прихрамывала на одну ногу и опиралась при ходьбе на легкую трость из темного дерева. Алексей учтиво поздоровался со старой знакомой, но она явно не обрадовалась встрече и с долей неприязни во взгляде пробормотала в ответ что-то неразборчивое. Никаких прочих существенных событий тогда не произошло.
А в начале лета, примерно через месяц после того, в квартире Соковниных разыгралась трагедия. Алексей читал европейские газеты в кабинете и услышал какие-то вскрики из-за двери. Тотчас раздался громкий стук, и на порог влетела горничная Татьяна с округлившимися от испуга глазами и мертвенно бледным лицом. Она пыталась что-то объяснить, но обрывки её фраз было сложно разобрать:
– Барин, ой, барин! Скорее, скорее, там… Ужас, барин! Господи, беда-то какая!
Алексей прошел в комнату жены, и то, что он там увидел, в первый момент ошеломило его. Аннет откинулась спиной на валик дивана и полулежала с закрытыми глазами. Марта обмахивала её лицо платком и держала наготове стакан воды, чтобы баронесса попила. Соковнин вскричал:
– Марта, что с ней?
– В обмороке она. Оказывается, Аннет беременна…
– Да, я знаю! Что тут произошло?
– Ангелина насмерть отравилась! Вот, позади стола упала.
Только теперь Алексей взглянул на стол, где стояла початая бутылка вина и стакан рядом. Еще пять закупоренных бутылок лежали в плетеной корзинке на кресле. Позади стола он увидел тело Ангелины, лежавшей ничком. Рассыпавшиеся по полу светлые волосы скрывали лицо и шею. Пришлось повернуть тело, чтобы осмотреть вид несчастной. Сразу стало понятно, что она мертва: дыхание отсутствовало, зрачки глаз закатились, вокруг губ выступила темная пена.
Алексей обвел взглядом комнату. Аннет пришла в себя, открыла глаза и выпила глоток воды из стакана, который держала сидевшая рядом Марта. В дверях стояла испуганная горничная, прикрыв ладонями лицо.
– Что здесь произошло? Откуда это вино?
– Корзину с вином передала Ангелине женщина, с которой она недавно познакомилась, – взволнованным голосом объяснила Марта. – Та сказала, что скоро будет отмечаться день рождения шведской королевы Софии Магдалины, и мы как шведки все вместе за столом должны отметить это событие вином. Ангелина принесла корзину в дом и предложила попробовать вино. Аннет отказалась из-за того, что беременна и её часто тошнит, поэтому вино пить не станет.
Аннет чуть слышно подтвердила:
– Да, это так.
Марта продолжила рассказ:
– Я отказалась тоже. Не хотелось мне пить вино, которое неизвестно откуда взялось. Я с той женщиной не знакома, видела один раз мельком. Ангелина была любительницей выпить и выпила одна. Вот, что случилось…
– Откуда появилась женщина, кто она, как её зовут, почему она познакомилась с Ангелиной? – решил выяснить Алексей, – Аннет, дорогая, вы с ней знакомы?
– Нет, дорогой. Мы не встречались, о ней я узнала от Ангелины. Якобы, эта женщина сама родом из Швеции.
– Как она выглядела?
Марта попробовала описать незнакомку:
– Когда я её видела на улице рядом с Ангелиной, она была одета в темную накидку с капюшоном, который скрывал лицо. Волосы, выглядывавшие из-под него, я заметила. Она – блондинка, по-моему. Молодая или нет, не знаю.
– Кто-нибудь еще может сказать что-то про ту женщину? – спросил Алексей и обвел взглядом присутствовавших.
Аннет и Марта одновременно отрицательно покачали головами. А горничная прошептала, будто боялась нарушить тишину:
– Я стояла в комнате у окна и случайно заметила, как на улице чужая женщина отдает нашей Ангелине плетеную корзину с бутылками вина. Вот эту, – она кивнула на корзину, лежащую в кресле, – и сразу ушла. Я на секунду увидела её. Явно не молодая, с морщинистым лицом и светлыми волосами. Больше ничего о ней сказать не могу.
У Алексея созрел план и он приказал:
– Все покиньте эту комнату и разойдитесь к себе. Вы, Аннет, пройдите ко мне в кабинет и ждите там. К окнам никому не подходить! Сдается мне, что не Ангелина была целью отравительницы.
Аннет поняла, что имел в виду муж, и вздрогнула. Алексей повернулся к горничной:
– Эту комнату заприте на ключ. Ничего здесь руками не трогать. Я сейчас поеду в полицию, до моего приезда в дом никого не впускать. Даже знакомых!
Не прошло и часа, как Соковнин сидел в кабинете своего старого знакомого полицейского чина Прямикова, который занимался происшествиями с иностранцами в Петербурге, и рассказывал ему о том, что произошло у него дома.
– На шведский след намекаете? – понятливо покачал головой в напудренном парике полицейский. – Замечу, что странным мне это представляется: за шведами в последнее время никаких происшествий не числится. Ведут себя тише воды, ниже травы. Быть может, некто лично к вам имеет какие-то претензии?
– Этого я исключить не могу, – ответил Алексей и рассказал о своём недруге по имени Улоф Расселиус и почему-то вспомнил визит графини де Бризе в шведское посольство.
– Это уже теплее! Я и думаю, что за такого рода преступлениями часто стоят особы дамского пола. Что же! Не будем медлить! Поедем к вам домой и осмотрим место преступления. Прихвачу двух своих лучших помощников. Пока будем высматривать и вынюхивать, вы напишете бумагу в полицию. Начнем дело, и будьте уверены, найдем злоумышленников.
Перед тем, как выехать, Прямиков разослал указания в морской порт Петербурга и пункты проверки на границе в Выборге и других местах. Потребовал задержать до выяснения обстоятельств светловолосую женщину средних лет, выезжающую из России в Швецию или прочие иностранные государства. Если женщину будет сопровождать мужчина, его также следует задержать.
В квартире Соковнина на Васильевском острове полицейские провели осмотр, опросили всех её обитателей, забрали тело Ангелины и злополучное вино, которым она отравилась.
Перед уходом Прямиков посоветовал Алексею:
– Чем больше я вникаю в расследование этого преступления, тем больше убеждаюсь, что вам и вашей супруге грозит серьезная опасность. Никому не сообщайте, что произошло в этой квартире, чтобы преступники не знали, кто отравлен, а кто нет. И вообще рекомендую вам уехать из Петербурга как можно дальше, пока мы не найдем и не накажем преступников. Дело, как видно, серьезное.
Ничего не оставалось делать, кроме того чтобы рассказать о случившемся вице-канцлеру и попросить отпуск для отъезда в имение брата Георгиевское.
Безбородко обдумал ситуацию и ответил:
– Хорошо, голубчик, можешь ехать. Я тебя вызову, когда сам поеду на мирные переговоры с турками. Жди сигнала в том самом имении на Черном море.
Вернувшись, Алексей громко объявил домашним:
– Собираемся! Едем на юг, в Новороссию!
Уговорить взволнованную трагедией супругу покинуть Петербург труда не составило. Много труднее было устроить дальнее путешествие таким образом, чтобы не принести вреда Аннет, ожидавшей первенца. Алексей предпочитал ехать, пусть не спеша и долго, но с наибольшими удобствами, какие можно было обеспечить в пути. Двигались из Петербурга через Великие Луки, Могилев, Киев, Екатеринослав и Херсон. Длительный маршрут удалось преодолеть без происшествий, и, в конце концов, семья добралась до села Георгиевского, где путешественников встретила Катерина.
Никита был на службе, на корабле в море, а Катерина в его отсутствие явно вошла в роль управляющей поместьем и вовсю хлопотала по хозяйственным и строительным делам. Бранилась с поставщиками, учила уму-разуму строительных рабочих, заботилась устройством быта гостей. Сооружение каменного господского дома пока не закончилось, и Соковниных-младших разместили в рубленом бревенчатом флигеле, где временно находились покои Никиты, комната Катерины и свободные помещения для молодоженов и Марты. В середине лета в тех местах было довольно жарко, но близость моря давала возможность отдохнуть от жары. Новое место, абсолютно непохожее на все то, что жители северных краев видели прежде, очень нравилось приезжим. Над высоким обрывистым берегом стояли выбеленные глинобитные хатки с крышами, покрытыми настилом из камышовых стеблей. Камыш резали неподалеку в мелководном лимане. А простор синего моря открывался с крутого берега, по которому вились тропинки среди камней.
…Через несколько дней после приезда Алексей получил письмо из столичной полиции. Сломав печати с гербовыми орлами, он вчитался в текст, написанный бисерным почерком Прямикова.
«Милостивый государь Алексей Иванович! Спешу изложить Вам ход производства по расследованию умышленного отравления шведской подданной Ангелины Торсен, наперсницы Вашей супруги.
Женщину, которая принесла в дом вино, мы нашли быстро. Она утверждает, что не ведала про яд в бутылках. Не собиралась прятаться или бежать из Петербурга. Никакая она не шведка, а родом из Карелии, Олонецкой губернии, ныне – воровка с Сенного рынка. На допросе сообщила, что с ней познакомилась богатая женщина, хромая на одну ногу, с тростью из черного дерева и предложила заработок. Требовалось сказаться шведкой, познакомиться с прислугой семьи Соковниных и передать им корзину вина, чтобы выпить за здоровье шведской королевы. Что она и сделала.
Женщина с тросточкой познакомила преступницу с дипломатом из шведского посольства, который и передал корзину с бутылками. Швед не говорил, что вино в бутылках отравлено.
Полиции удалось выяснить, что женщина с тростью – это жена французского дипломата графиня де Бризе. Хотели задержать преступницу, но она поспешно уехала из Петербурга в Вену, где сейчас, по слухам, обитает её муж. Теперь на всех границах Российской империи имеется её портрет и указание арестовать при намерении въехать на российскую территорию.
Арестовать шведского дипломата тоже не представлялось возможным. Но мы намеренно создали инцидент, когда этот человек по фамилии Расселиус, скача на лошади, задавил на улице человека. Расселиус был задержан и пытался откупиться от полиции, передав пострадавшему деньги за ущерб здоровью. Просил лишь не сообщать послу, который может выслать его в Швецию. В ответ мы велели ему рассказать правду об отравлении подданной Швеции. Расселиус, понимая, что не будет арестован, так как обладает дипломатическим иммунитетом, не стал ничего скрывать.
В своем посольстве он познакомился с графиней де Бризе. Графиня его соблазнила, а потом потребовала, чтобы он помог ей расправиться с семьей Соковниных. Расселиус сообщил, что тоже хотел бы навредить Соковнину, которого давно ненавидит. Взаимный интерес еще более сблизил преступников. Швед взял на себя обязанность подготовить отравленное вино и передать его женщине, которую приведет в посольство графиня. Так они осуществили свой преступный замысел.
Раскрытое дело я передал в уголовную судебную палату, где определят вину каждого из злоумышленников. Увы, Расселиус тоже сбежал за границу, когда узнал, что будет суд. Отравительницу будут судить и, скорее всего, приговорят к отбыванию срока на каторге. По крайней мере, она жива, ибо, сдается мне, графиня де Бризе могла бы со временем уничтожить её, как свидетельницу и соучастницу преступления. Какой-нибудь тать на Сенном рынке её бы и прибил за несколько грошей. Наше быстрое расследование смешало все планы злоумышленников. Расселиусу и де Бризе тоже предъявят обвинение в убийстве, и они никогда не получат возможности приехать в Россию. Ибо здесь будут подвергнуты аресту и тюремному заключению.
Вот так закончилось полицейское разбирательство. Надеюсь, что более Вам и Вашей семье ничего не угрожает».
Далее можно было полюбоваться на витиеватую подпись Прямикова и большую полицейскую печать красного цвета.
Алексей подумал-подумал и решил не рассказывать супруге об уголовных новостях, чтобы лишний раз не тревожить. Она уже успокоилась и не вспоминала о страшном преступлении, которое произошло в их петербургской квартире. Без каких-либо осложнений в приятной неге южной осени жила и готовилась к тому моменту, когда на свет появится её ребёнок. Тем паче, что приближались политические события, в которых предстояло принять участие самому Алексею.
Боевые действия в противостоянии с Турцией успешно двигались к завершению: генерал-аншеф Репнин разгромил войска великого визиря у Мачина, а генерал-аншеф Гудович на Кавказе штурмом овладел последним вражеским оплотом крепостью Анапа. В начале августа пришли сообщения о победе адмирала Ушакова над турецким флотом у мыса Калиакрии.
Не успел Алексей порадоваться этой новости, как живой участник морской победы собственной персоной объявился в Георгиевском.
Никита с загоревшим на морском ветру лицом, веселой улыбкой и громким командирским голосом внес в тихий уклад семьи младшего брата вихрь шумного веселья на несколько дней. О том, что заехал на два-три дня, предупредил сразу, ибо пребывал в готовности вернуться на корабль. Ушаков отпустил его только для того, чтобы повидаться с гостями из Петербурга, и потребовал не медлить с отъездом в Севастополь. Пиршество с южным размахом хозяин распорядился организовать под открытым небом во дворе флигеля. Стол ломился от приготовленной по-всякому рыбы, запеченных курей и гусей, овощных закусок и свежих овощей, горы яблок, груш, персиков. По указанию хозяина крестьяне принесли бочонок виноградного вина. Гости и Катерина разместились на широких деревянных скамьях, братья Соковнины сидели рядом во главе стола.
Когда за столом отведали всех яств, Никита закурил трубку и неторопливо повел рассказ о том, как наш флот добил турок, еще недавно хвастливо грозивших пустить корабли русских на дно морское, а грозного Ушак-пашу, как они звали Федора Федоровича, в цепях отвезти к султану.
– Наконец и мне представился случай задать туркам перцу. Стоял конец июля, когда в поисках неприятеля командующий вышел из Севастополя во главе флота, насчитывавшего пятнадцать линейных кораблей и два фрегата. Тридцать первого числа мы обнаружили османский флот, стоявший на якоре у мыса Калиакрия. У османов тот день пришелся на праздник Рамазан, и часть экипажей была отпущена на берег. Вдруг совершенно неожиданно для них на горизонте показались наши корабли, стремительно спускавшиеся под северным ветром. Мы приближались тремя кильватерными колоннами, времени на принятие решения у Федора Федоровича почти не было. Он принял неожиданный для всех план боя и повел нас между турецкими кораблями и мысом, на котором стояли артиллерийские батареи противника. Мой «Апостол Андрей» шел третьим за флагманом «Рождество Христово», с мостика я и без подзорной трубы различал выстроенные в ряд турецкие орудия, рядом с которыми суетились проспавшие опасность пушкари. Беспечные морские волки толпами гуляли среди убогих хатенок, стоявших на высоком голом берегу. Слышалась музыка, которую, наконец, прервала стрельба береговой батареи. На турецких кораблях тоже сообразили, какая опасность надвигается на них. Стали рубить якорные канаты, чтобы уйти дальше в море от флота нашего Ушак-паши. Не успели. Федор Федорович первым ворвался в строй линейных кораблей противника и стал бить в упор с обоих бортов. В море полетели сбитые мачты и снасти. И мой корабль влетел в турецкий строй, палил орудиями левого борта по скопищу вражеских мачт, будто по густому лесу. Я видел, как посыпались разбитые в щепы высокие надстройки, обломки рангоута и доски. Турки, вяло огрызаясь, заспешили убраться из-под нашего огня. Над морем плавали клубы густого дыма, из-за которого стало невозможно следить за движениями вражеских кораблей. В то время ветер упал и возобновился лишь через два часа. Федор Федорович скомандовал преследовать врага. Мы пошли в море и всюду наблюдали горящие остовы кораблей, которые ветер прибивал к берегу. По имеющимся сведениям, в Константинополь прорвалось лишь незначительное количество кораблей, последние крохи некогда мощного флота. Ну, а мы пошли в Севастополь на починку своих повреждений. Вот так, братец!
Никита вскоре уехал. Алексей побывал в ближайшем городе Херсоне и организовал доставку всех новостей через почтовую службу в село Георгиевское. Вскоре пришли вести о том, что главнокомандующий Репнин на собственный страх и риск заключил перемирие с визирем и намеревался начать переговоры о заключении мира. О своих действиях написал императрице в Петербург. Государыня отнеслась к сообщению благосклонно, ибо стремилась к скорейшему подписанию мирного договора с Портой. Она опасалась, что Англия и Пруссия будут чинить препятствия этому процессу и продолжат подзуживать султана воевать с Россией.
Потемкину не понравилась самостоятельность Репнина, и он срочно выехал в Молдавское княжество, в Яссы, чтобы самому контролировать ход мирных переговоров и добиться от Константинополя наибольших уступок под угрозой возобновления военных действий. У него была такая возможность: русские полки и боевые корабли находились в готовности окончательно разгромить османов и добиться полной победы. Светлейший приехал в Яссы, и мирные переговоры сразу пошли в том направлении, какого он пожелал.
Но, как говорится, человек предполагает, а Господь располагает. Потемкин – могучий и здоровый человек в походах заразился распространившейся на юге лихорадкой. В Яссы приехал уже больной. Во время переговоров ему понадобилось срочно выехать в Николаев. В дороге светлейшему стало плохо, он потребовал вынести его из кареты и положить на землю, а через несколько минут сердце фельдмаршала перестало биться. Это случилось 5 октября 1791 года.
Когда об этом узнали в Петербурге, императрица, убитая горем из-за кончины Потемкина, все же нашла силы и отдала распоряжение вице-канцлеру Безбородко срочно выехать в Яссы и завершить мирные переговоры с Турцией. Александр Андреевич написал Алексею указание присоединиться к делегации для участия в переговорах.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Продолжение следует.
Все главы романа читайте здесь.
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк, написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
==========================
Желающим приобрести авантюрный роман "Одиссея капитан-лейтенанта Трёшникова" обращаться kornetmorskoj@gmail.com
В центре повествования — офицер подводник Дмитрий Трешников, который волею судеб попал служить военным советником в Анголу, а далее окунулся в гущу невероятных событий на Африканском континенте.
===================================================
