Из "Записок" Василия Михайловича Иванова, веденных им во время путешествия императрицы Елизаветы Алексеевны по Германии в 1813-1815 годах (избранные места)
Оставляя Пруссию, сделаю несколько "летучих" замечаний о жителях сего государства.
В Пруссии наблюдается строжайшая подчиненность и повиновение. Офицер оказывает совершенную покорность к своему генералу, солдат, безусловно, соблюдает строжайшую субординацию к офицеру. В гражданском и семейственном отношениях та же подчиненность. От того в сем государстве во всем примерный порядок, и между всеми жителями царствует похвальное единодушие. Можно сказать, что в Пруссии с точностью выполняют известное правило: "чин чина почитай".
Счастлива та страна, где благоразумная строгость удерживает буйные страсти в своих пределах; счастливы те подданные, которые не омрачаются безумной мыслью о равенстве, и счастлив государь, обладающий таковыми подданными.
Чины в Пруссии идут весьма медленно, и награждаются ими не за выслугу лет, но за особенные труды или услуги; отчего здесь редко встречаются штаб-офицеры моложе сорока лет.
Солдаты видные, хорошо формированные. Нынешняя кампания с французами (1813) может служить верным свидетельством их храбрости.
Крестьяне трудолюбивы, непримиримые враги праздности. До нашествия французов они были зажиточны, и мирно занимались своим делом, но ныне разорены, и почти все составляют милицию. Каждый крестьянин идет на работу вооруженный саблей или пикой с флюгером.
Женский пол также трудолюбив и любит заниматься хозяйством. Даже в больших городах, между знатными фамилиями, дамы и девицы большую часть дня заняты разными домашними работами. Сами покупают провизию, смотрят в кухне за приготовлением пищи, и часто занимают место кухарки. Блюд у них за столом немного, но зато каждое приготовлено с отменным вкусом. После обеда занимаются рукоделием, шитьем, чтением, или идут прогуливаться. Во всяком доме примерная чистота, опрятность.
Множество слуг в Пруссии не в употреблении, ибо тунеядство в сей стране нестерпимо. Слуга в доме один, и занимает собою несколько должностей: утром он камердинер, в полдень официант, а вечером садовник. Будучи таким образом занят целый день, он вернее сохраняет свою нравственность, которая в сем сословии людей обыкновенно портится от "нечего делать".
В умеренности и трезвости пруссаков неоднократно я сам имел случай удостовериться. Маленькая рюмка шнапсу или кружка пива и трубка табаку составляют все праздничное наслаждение простолюдина.
На сих днях случилось мне дорогой остановиться в одном трактире: лишь только принялся я за принесенный завтрак, вдруг прибегает хозяин трактира с ужасом на лице, и едва переводя дыхание, говорит мне, что у него случилось "страшное приключение", от которого могут произойти пагубные следствия, и что он, хотя в этом не виноват, но просит избавить его от ответственности.
Расспрашиваю о случившемся, - и что же? Один из моих служителей, будучи недоволен предлагаемой ему рюмкой водки, налил стакан и выпил!
Большого труда стоило мне успокоить испуганного хозяина: добрый трезвый немец насилу поверил мне, что стакан немецкой водки не может сжечь русского желудка.
Приятная опрятность видна здесь и в трактирах. Везде все вымыто, вычищено, всякая вещь на своем месте. Салфетки, белые, как снег, перевязываются лентами голубыми, красными, зелеными и других цветов. Кто постоянно обедает, тот избирает для себя ленту любого цвета, которой перевязывается его салфетка и служит для собственного его употребления.
Проехав Саксонию, мы вступили во владения австрийского императора (здесь Франц II). Жители Карлсруэ (Карлово спокойствие) весьма трудолюбивы. Даже люди богатые и хороших фамилий не стыдятся помогать своим работникам. Сами роют землю, кладут навоз, рассаживают, обрезывают деревья, и носят всякую тяжесть. Дамы и девицы также охотно занимаются садоводством: сажают, поливают цветы, роют картофель, очищают его, и в сих занятиях проходит у них весь день будничный.
Ни зной, ни холод, ни сырость не удерживают их от обыкновенной работы в саду или огороде; такова сила привычки. Сим занятиям здешний прекрасный пол обязан своим здоровьем, что можно заключить по свежему румянцу, цветущему на их лицах. В праздничный, или воскресный день одеваются они просто, но со вкусом: чисто и мило, и идут прогуливаться в городские сады под руку со своими родственниками или женихами.
Женщины из простого класса народа здесь весьма трудолюбивы. Вся почти услуга зависит от девушек: они исправляют всякую трудную работу, разные тяжести носят на головах, даже чистят и метут улицы. Редкая девушка в будничные дни остается без дела, зато в праздники ни одна из них не упустит случая погулять и повеселиться с подругами своими.
В половине марта (1814) прибыли в Брухзаль (где императрица Елизавета Алексеевна осталась дожидаться приезда государя Александра Павловича) великие князья Николай Павлович и Михаил Павлович, под именем графов Романовых, в сопровождении генерала Коновницына (Петр Петрович), своего военного наставника.
В самый день их приезда, я представлялся высоким путешественникам. Великие князья, при входе моем, бросились меня обнимать, говоря: "Здравствуй, наш старый знакомый! Здравствуй, любезный наш шталмейстер", и потом занялись со мной разговором по делам службы, и благодарили меня за лошадей, которых я купил под военный обоз их.
Пробыв короткое время в Брухзале, великие князья предприняли дальнейшее путешествие. Ободренный приветливым обхождением их высочеств, я осмелился пожелать им, при отъезде, благополучного пути. Простившись со мной, великие князья сели в коляску и поехали в веселом расположении духа.
С марта месяца началась здесь весьма холодная погода, продолжавшаяся несколько дней; выпадал снег, и даже были морозы от 5 до 12° реомюрного термометра. Столь неожиданного сильного холода в таковое время года, никто из здешних старожилов вспомнить не может. Многие говорили в шутку: "куда пойдут Русские, туда и зима с ними".
18 июня г. обер-камергер А. Л. Нарышкин предложил мне ехать с ним из Бадена (здесь Баден императрица посетила в числе прочих многих немецких городов) в Страсбург. Воспользовавшись сим приглашением, я имел случай взглянуть на сей французский город.
В Страсбурге есть биржа и множество разных магазинов. Особенное внимание заслуживает существующий более пяти веков, так называемый Минстер, или огромный католический собор древней архитектуры с исполинской колокольней, возле которой на небольшой башне устроен телеграф, имеющий сношение с Парижем.
Проводник предложил мне взойти на колокольню, но, взглянув на высоту сего гиганта, у меня закружилась голова от одной мысли быть на вершине сей башни; притом же, имея слабую грудь, я не хотел изнурять себя воздушным путешествием, и решительно отказался от такого предложения. Проводник рассказывал много несчастных случаев, коим подвергались любопытные путешественники, всходившие на сию башню.
Так, например, лет за пятнадцать пред сим, одна молодая прекрасная девушка всходила с родителями своими на колокольню. Почувствовав усталость, красавица села отдохнуть на перила башни. В руках у нее была болонка, которую она ласкала. Вдруг собачка вырвалась, девушка хотела удержать ее, потеряла равновесие и стремглав низвергалась с башни, и в виду родителей своих погибла.
Чувство, возбужденное сим рассказом, совершенно уничтожило во мне желание взобраться на колокольню, и я удовольствовался только рассмотрением церкви, которая сверху до низу украшена прекрасною лепной работой, изображающей деяния Святых.
Рассказывают, что во время бывшего в 1728 году землетрясения в Страсбурге, весь собор сей сильно колебался, но к удивлению всех жителей, не рушился. Происшествие cie означено на черной мраморной доске, прибитой к стене колокольни.
Возвратясь из Страсбурга (20 июня) в Баден, получил я повеление от Императрицы приготовляться к отъезду в Брухзаль, куда на другой же день (21 июня 1814 г.) и отправился весь Двор, для ожидания прибытия Государя нашего из Англии.