- Сначала нужно дебиление пройти! Да, можно попросить изменить ход урока, но это же неповиновение экспертной власти! Разве могу я, и так не очень чистый перед ними, упасть в глазах Рудольфо?
- Терпи! – воскликнула Екатерина Алексеевна. – А на конкурсах выступай: это позволит тебе облегчить душу. Ты теперь можешь выразить себя только так. Да, жалко, конечно, что тебе не дадут осмотреть Венецию. Я сама была в этом прекрасном городе и плакала, расставаясь с ним. Ну ладно… Удачи на конкурсе!
Как показаться перед Товилем? Как скрыть облегчение, вызванное тем, что информация о смерти Дианы оказалась ложной? Даже если заморозить лицо, то есть запретить всякую мимику с помощью колдовства, учитель все поймет по походке, по еле заметным жестам… Выйти из затруднения возможно только с помощью не волшебных, а реальных психологических приемов. Нужно сосредоточиться только на конкурсе! И на Топтыгине, ради которого выполняется долг…
Мава не знал, что, пока он и Федериго выступали на конкурсе, Товиль позвал Карлу, Фелицату и Рудольфо для получения ответа на главный вопрос: честен ли эксперт Итшидо? Не притворяется ли он итальянцем?
- Все запуталось, - вздохнул Товиль. – Слезы перед зачетом, низкие результаты… Вроде все ясно. Но он сказал, что переживает из-за соревнований! Я как мог его поддержал. А его успехи в освоении комментария? Как это понимать? Отошел от первого шока и получил от Итшидовой энергию с неба? Это еще раз подтверждает, что жизнь после смерти выдумана нашим глупым мозгом. Бывает, и живые люди, с которыми мы знакомы только заочно, приходят во сне (я имею в виду нормальный короткий сон, а не тот, в котором мы с вами находимся) и благодарят за несуществующую помощь. Мы им помогали с помощью совершения ненужных ритуалов, чтения пустых молитв! Если покинувшие нас оказывают молитвенное воздействие, значит, мы без всякого на это права причислили их к лику святых! Но святы они только для нас… Мы не будем делать из этого всеобщую религию, даже если у той же Итшидовой есть и другие поклонники. Кумиром она может быть для многих, а святой – для некоторых! Именно к этим некоторым умерший приходит и дает советы, и ведь люди верят этим советам, верят своей же выдумке! Нет никакой жизни после смерти. Мы ничего не можем сделать для человека, которого уже нет.
- Неправда! – воскликнула Карла. – Петрарка писал сонеты на жизнь и на смерть своей Лауры…
- Карла, двойка тебе по итальянской литературе! Неужели ты так сильно увлеклась русской? Произведения, написанные в память о человеке, ему не нужны. Они нужны тем, кто хочет вспомнить. И сохранение наследия не для мертвых, а для живых. Если человек после смерти отца стал ему подражать, он потерял себя, даже если до каких-то отцовских принципов под влиянием перемены дошел самостоятельно. Провинившийся человек, переживший утрату, придумывает путь искупления, нужный только ему, а не тому, кому уже все равно.
Карла снова была не согласна. Она знала, что можно отказаться от причисления умершего к лику святых по разным причинам, но все равно поддаваться влиянию покойного. И сначала можно даже не понять, от кого именно исходит энергия.
- И вообще, зачем приводить в пример Итшидову? – добавила Фелицата. – Она же жива и работает учительницей физкультуры в одесской школе 7521! Все ученики считают ее лучшей. Она использует нетрадиционные методы преподавания.
Сразу поспешу успокоить читателя: Екатерина Алексеевна догадалась о возможном интересе итальянцев к бывшей спортсменке Диане, поэтому на время отсутствия Мавы в школе оформила ему увольнение. Итшидов подписывал соответствующее заявление перед отъездом. Все данные о нем пропали из всех источников. Это колдовство называлось «чистый черный список», потому что обычно применялось в тех случаях, когда надо было оградить общество от опасной личности, тяжесть поступков которой недостаточна для наступления административной и уголовной ответственности. Людей, попавших в «чистый черный список», высылали за границу для исправления, где они жили в чужом облике, на короткое время возвращаясь в свой. С помощью колдовства человек проходил через неприятные события, меняющие его мировоззрение. Но Екатерина Алексеевна понимала, что Маву наказывать не за что, поэтому задумалась об изменении условий. Мудрая Ольга, к которой обратилась Адамова-Овцебык, сказала, что постарается все изменить. Вот и результат: в другом облике Мава стал жить не сразу, а на его мировоззрение повлияла одна трагедия, случившаяся до внесения в «чистый черный список». У этого колдовства есть дополнительная опция: заставить некоторое количество людей, знавших имя внесенного, навсегда забыть о нем. Конечно, в эту группу попали итальянцы, слышавшие о Маве Итшидове.
Рудольфо попросил вернуться к теме собрания, потому что Товиль так и не закончил свою мысль.
- Ты думаешь, что Мава мог быстро освоить комментарий не только из-за вознесения после мнимой смерти Итшидовой? – спросил старший эксперт.
- Да, - ответил Товиль. – Еще одна причина – реабилитация. Это естественное желание для человека, так плохо выступившего на соревнованиях. Итак, даже я, Товиль, не знаю, как решить проблему. Посмотрим его выступление на конкурсе чтецов! Если он переживает из-за Дианы, то ничего в нем не будет, кроме глубокой скорби. Может быть, будет очень слабое желание что-то исправить. Если он переживал из-за соревнований, мы увидим огонь в его глазах! Осталось две минуты до его выступления. Вы хотите еще что-то обсудить?
- Да! – воскликнула Фелицата. – Почему участвуют только Мава и Федериго? Когда я только пришла, мне не оказывали таких почестей! И вообще, не думаю, что им понравится наша с Карлой судьба – каждый год проходить одно и то же!
- Нет, не одно и то же! – засмеялся Рудольфо. – Правила каждый год разные!
- А ты, Фелицата, не задавай таких вопросов! – воскликнул Товиль. – Запрещено! Просто Маве и Федериго это действительно нужно. Это никак не связано с тем, что они работают первый год. Смотрим!
Товиль не знал, что организатор конкурса, в отличие от него, поступает чисто по-итальянски – никогда не успевает к назначенному времени. Еще выступает Федериго, а Мава должен исполнить свой номер через пять номеров после него… Федериго, совсем не соблюдая нужную интонацию, что было отмечено членами жюри, читал:
Я слышал песню птичью,
И вознеслась душа.
По правилам приличья
Послушал не спеша
И думал, что сумею
Услышать чудный глас,
Но время не жалеет:
Так сладко только раз
Звучит та песня птичья.
Я больше не приду.
Забыв о Беатриче,
Останусь я в аду.
Может быть, Федериго провалился, потому что выбранное произведение не отражало его душевное состояние. На его оценку могла оказать влияние и субъективность членов жюри: они бы хотели слышать стихотворение, в котором упоминается Беатриче, на итальянском, а не на русском – Федериго ни о чем не думал, когда выбирал «земское» стихотворение с такими словами! Зато Мава понял: дружба с Федериго необходима. У Итшидо возникли организационные сложности: он не знал, когда ему идти за кулисы и ждать выхода. И где они – эти кулисы? Ему говорят «иди», а он не знает, куда… И как страшно открывать взрослую категорию! Федериго до нее еще не дорос: ему было 25 лет, и он был в юношеской категории от 25 до 36. Маве было как раз 36…
- Выступает Мава Итшидо со стихотворением «Одесса – лучший город»! – объявил ведущий Андреа.
Мава вышел и увидел, что в жюри сидит Пётр Болотов – обладатель Гран-при второго конкурса «земской поэзии». Что он здесь делает? Да, членами жюри могут быть не только итальянцы, но все-таки это очень странно… Помнит ли Пётр проверку на одессита, при которой Цукерберг торжественно объявил, что Мава Итшидо имеет право посещать одесскую группу? Будущий эксперт не знал о колдовстве, поэтому боялся. Может быть, Болотов не запомнил имени… Тогда не страшно: даже не поймет, кто такой Мава! И вообще, никто не объявляет, что он эксперт АГЭ… В одесской группе, в отличие от всего города, никто не знал о совершающемся подвиге: Цукерберг строго соблюдал закон, поэтому от него скрывали все правонарушения. Не знал капитан Ец, что даже полицейский Кирилл Долгов за Маву…
Выбранное произведение всегда читалось с музыкальным вступлением. Когда звучала музыка, Итшидо процитировал книгу Ватрушкина, а потом началось… Он рассказал зрителям и членам жюри, какие нежные чувства питает к Одессе, которую теперь нескоро придется увидеть. Он вспоминал свои забавы, которые, по его мнению, характерны только для не очень сознательного возраста. Во сне на миллион лет возраст статичен, но неожиданно повзрослеть человек может… Так произошло с Мавой после смерти Топтыгина. Как Итшидо был привязан к своему городу, когда еще не знал скорби, когда чувства еще не были притуплены! Об этом не говорилось в стихотворении: когда оно было написано, Топтыгину было всего 14 лет. Но Мава всё мог передать иносказательно. Бывают времена, когда старое стихотворение звучит по-новому. И именно о Топтыгине, который даже не был одесситом, эксперт Итшидо рассказывал как о бойце, не забыв в конце отметить, что выше его города никогда ничего не будет.
- Очень душевно, - сказал Андреа.
Зрители плакали. Некоторые говорили, что ему удалось передать атмосферу стихотворения, спрашивали: «А он одессит? Читает без итальянского акцента! Даже одесский слышен». В анкете Мавы для конкурса, которая потом ему очень пригодилась, было написано следующее: «Поддерживает итальянское экспертное дело. Демонстрирует итальянскую верность. Рожден во сне, постоянный возраст – 36 лет. Хладнокровен, все дела выполняет до конца. Жены нет, любовницы нет, подруги нет. Входил в число неблагополучных граждан из-за кокиуха, но ему удалось вылечиться с одним последствием: забыл итальянский язык».
- Нет! – воскликнул Товиль. – Если его и задела придуманная нами смерть Дианы Итшидовой, то только как поклонника… Не об этом ли он читал в третьей строфе?
В своем последнем месте Мава не сомневался: он совсем недавно начал чтецкую деятельность. Конкурс еще не был усовершенствован, поэтому награждали только одного победителя от каждой категории. Конечно, из взрослых это не Мава… Стал известен обладатель третьего места, которому полагалась награда вследствие его особого положения. Всего во взрослой категории было пять человек: молодые больше любили завоевывать популярность таким путем. Значит, четвертое или пятое. Второго быть не могло. Ура! Четвертое! А у Федериго баллов было еще меньше… Мава еще не знал, что это просто случайность…
Неделя 3
Наступила самая неприятная неделя для Мавы. Разве понравятся ему занятия математикой? Да, он сможет сказать, сколько будет два плюс два, но все остальное… И как распределить видео Капицына?
- Капицына? – возмутилась Карла, узнав о планах коллеги. – А самостоятельно изучать не пробовал? Капицын очень мало разбирает – этого для экзамена не хватит.
- Карла, я потом буду осваивать эту нелегкую науку, хоть и на базовом уровне, по различным разделам. Сейчас цель – дойти до капицынского девятого задания. Вернее, это план на две математические недели.
На экспертной подготовке по русскому языку, где на этот раз и в понедельник присутствовали все ученики (они боялись: никто не думал, что до конца освоил комментарий), проходило практическое занятие. Никто толком не знал, что ответить, как оценить комментарии в отдельных сочинениях. Но все что-то говорили, а Мава молчал…
- Ничего страшного, - говорил Товиль. – Мы же учимся! Ну, что у тебя в третьем тексте?
А вдруг неправильно? Это же сразу приведет к провалу! Мава не замечал, что его коллеги тоже ошибаются…
- Если ты ничего не скажешь, придется с тобой попрощаться! Ты будешь с позором ходить по Венеции или по любому другому городу! Знай: мы до конца сна будем следить за всеми твоими перемещениями. Да, если контракт будет расторгнут по твоей или моей инициативе, слежка никуда не уйдет! Все вы у меня под контролем!
- Прости, Товиль, а зачем тебе это нужно? – стараясь скрыть свои чувства, спросил Мава. – Ну, решил я, допустим, эмигрировать в свою любимую Одессу. А тебе-то что? Да, если что, у меня планы именно такие. Строжайшую итальянскую тайну я выдавать не буду.
- Да? А как мы это проверим? Нет, ты теперь все время будешь проверяться! К нам из Одессы будут поступать все запрещенные сообщения… Одесса, да? Решил заслужить эмиграцию в любимый город, поэтому и выбрал такой тяжелый путь?
Мава вспомнил одну из своих учениц и улыбнулся.
- А теперь к делу: оцени уже быстрее третий текст! Что, лучше письменно? Если бы занятие было индивидуальным, я бы мог себе такое позволить. Мне все равно придется читать то, что ты написал, чтобы другие могли ознакомиться с материалом! Так что?
- Пояснение размыто, - пробормотал Мава.
- Смелее, смелее! Все правильно! Слушай, как говорят другие, и сам тоже научишься! Мава и Федериго, теперь обращаюсь к вам как к новичкам: нужно зайти к директору Джильде и проверить знания по двум предметам. Что это за предметы, никто заранее не знает. Никто также не знает, почему вы проходите эту проверочную работу сейчас, а школьники – в апреле! Карла и Фелицата, вам запрещено обсуждать эту тему с мальчиками. Одно ясно точно: ни один из выбранных предметов – не история. Олимпиаду по истории вы все будете писать завтра. И не смейте протестовать! Тем более, мы изучаем литературу, а эти науки взаимосвязаны! Вы тоже, Карла и Фелицата, ведь это нововведение этого года!
А какие знания у Мавы по истории? Что осталось от той девочки? Очень мало… Надо почитать учебник, но где его взять? Что именно нужно участнику олимпиады? Маве помогла неполная телепортация: почему-то после произнесения заклинания (он один так сильно ценил свое время и продолжал телепортироваться, но, несмотря на это, почти не вспоминал, что этому научила Екатерина Алексеевна, а выделял другие причины) он оказался не в своей комнате, а рядом с подъездом… Прямо на дороге лежал учебник под названием «Олимпиадная история». Что это может быть? Неужели Магиса? Если она действует по стандартному принципу, то приходит в первый раз, когда человек живет не своей жизнью и радуется… Во-первых, если радость и была, то она сильно притупилась. Во-вторых, в таком случае помощь должна быть другого рода… Магиса могла, например, вернуть Маву домой и отменить свое нелепое постановление об итальянском господстве.
Брать учебник или не брать? Может быть, это проверка и надо спросить, чей он! В этом случае нужно идти в самую дальнюю комнату – к Рудольфо.
- Рудольфо, привет.
- Привет, Мава! Хочешь пожаловаться мне на учебник? Я ничего не советовал. Может быть, тебя обманул кто-то из коллег?
- Нет… Я это на улице нашел. Прямо возле подъезда. Этот учебник может принадлежать кому-то из нас.
- Книжечку Федериго я видел, - усмехнулся Рудольфо. – Он обратился к своим знакомым! А ты, кстати, почему не общаешься ни с кем из наших? Твои знакомые – одни одесситы!
- Мне нужно время. Звонить им я буду уже из Одессы, - выдал Мава заранее заготовленный ответ. – Очень трудно говорить с ними не на итальянском… До сих пор трудно свыкнуться с мыслью, что я забыл родной язык.
- Так это по языку у тебя такой глубокий траур! – воскликнул Рудольфо. – Да, именно траур. Товиль вычислил это, когда ты выступал на конкурсе. Он психолог, он все знает! Правда, сначала он решил, что это связано с одной бывшей спортсменкой и бывшей учительницей физкультуры. Он подозревал тебя, думая, что Диана Итшидова – твоя жена, поэтому и дал ложное сообщение о ее смерти в целях проверки. На конкурсе Товиль заметил, что ты плачешь, да, но не по близкому человеку, а по кумиру. Кумиром могла быть и Диана Итшидова. Так значит, Товиль ошибся? Значит, это язык?
- Да, Рудольфо. Так что с учебником?
- Бери этот подарок судьбы!
Ради олимпиады пришлось нарушить расписание вторника и прийти в школу к первому уроку. Всех экспертов рассадили по разным аудиториям. Они писали вместе с настоящими школьниками и чувствовали себя очень неловко: как могут взрослые соревноваться с детьми? И зачем это нужно пожилой Карле? Да, старушка говорила, что даже ее почтенный возраст во сне не имеет никакого значения, но немногие ей верили: в сознании народа прочно закрепился стереотип слабой и ничего не соображающей бабушки, не способной набрать приличное количество баллов на олимпиаде. Федериго и Фелицата чувствовали себя лучше, потому что были всего на несколько лет старше одиннадцатиклассников. Мава не думал ничего. Он думал только, что его сердце уже успокоилось, но это было не так.
Первым заданием было сооотнесение дат и событий, вторым – историческая карта, третьим – иллюстративный материал, четвертым – эссе. Как ни странно, только в выполнении последнего задания Мава не сомневался: он как раз вчера читал о монголо-татарском иге и отметил, что любит эту тему так же сильно, как раньше. В первый раз эта любовь возникла за 2 месяца и 2 дня до начала кризиса, когда об этом говорили его шестиклассники… Он тогда переживал за «Золотую рыбку», которую могла закрыть Марина Григорьевна Александрова. Почему Александрова хотела отобрать помещение, никто не знал… Актеры и их поклонники очень переживали. Они были вынуждены подчиняться Александровой в следующих вопросах: не пускать знакомых бесплатно, давать только разрешенные спектакли, не произносить некоторые реплики, никому не рассказывать о решении Марины Григорьевны, прекратить занятия театральных студий, не репетировать в помещении театра. Но помогла, как ни странно, другая Марина – Великая, которая через многие тысячелетия после тех событий, что я описываю сейчас, покушалась на «Золотую рыбку»…
Остальные задания пришлось делать наугад. Мава спокойно отнесся к своей неудаче, зная, что она не повлияет на его жизнь и здоровье. На репутацию – да, но ведь это история, а не литература! И по какому предмету будет собеседование? Этого никак нельзя предугадать, поэтому и учебники лучше не брать…
Придя домой, Мава узнал о приятном для него событии: Цукерберг лайкнул вчерашнее видео о великом поэте Прасковье Мариенко. «Вчера же был понедельник! – ни с того ни с сего подумал Итшидо. – А наши встречи были по субботам, когда можно было забыть обо всем! Только один субботний вечер был грустным… Когда Топтыгина вспоминали…» И Мава, стоявший в полушаге от выздоровления, снова стал думать, как неуважительно он отзывался о поэте, которого теперь готов читать каждый день! А после публикации стихотворения «Суббота начинается в понедельник» (Мава намеренно исказил Стругацких) Цукерберг больше не ставил лайки…
Среда… Опять математика! Но также литература и необходимость именно перед своим профильным уроком зайти к Джильде! У кабинета директора рядом с Мавой стоял такой же будущий эксперт, но по английскому языку. Звали его Пьерино, как выяснилось позднее.
- Боишься? – спросил Пьерино.
- Я интроверт, поэтому боюсь всех незнакомых людей. А что, она страшна как директор?
- Говорят, да…
Мава напрягся, но до звонка Джильда так и не пришла. Значит, можно со спокойной душой отправляться на литературу! Может быть, Джильду накажут как нарушительницу школьного закона, и тогда странное собеседование придется отложить?
- Что делать с Джильдой, Товиль? – спросил Мава на уроке. – Она не пришла!